Барбара Картленд - Подарок судьбы
— Я с нетерпением стану ждать вас, мистер Роузбург, — ответил виконт. ***
Возвращаясь домой в наемном экипаже, далеко не таком удобном, как экипаж Фредди, Джемма задумчиво произнесла:
— Он согласится, но вот только я не знаю, сколько нам с него запросить.
— Все, что только можно, — ответил виконт. — Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязалась?
— Скажи мне.
— Приорат покажется тебе весьма некомфортабельным.
— Почему?
— Потому что он оказался почти заброшенным во время войны, когда я находился во Франции, а мой отец жил в Лондоне. На ремонт, хотя бы минимальный, из-за лондонской дороговизны не оставалось никаких денег. Впоследствии я почти туда не приезжал, разве только пару раз, и в каждый свой приезд обнаруживал все новые и новые следы упадка и разрушений.
— Как я полагаю, крыша у нас над головой там будет?
— Я надеюсь, что будет, хотя, несомненно, достаточно дырявая.
— Кто присматривал за домом?
— Никто. Я не мог себе позволить держать там оплачиваемых слуг, а тех, что жили там на пенсии, просто просил приглядывать за домом.
— Но там все-таки найдутся кровати и что-нибудь из другой мебели, а также кастрюли и сковороды?
— Я не могу дать полный ответ на этот вопрос, поскольку и сам толком не знаю, — сказал виконт. — Впрочем, да, в комнатах есть мебель, а на стенах висят картины, но все остальное могли съесть мыши или украсть люди.
Наступила долгая тишина. Потом Джемма заметила тихим голосом:
— Но ведь выбора у нас нет? Верно?
— Нет, разве что мы могли бы жить у наших друзей. Ведь там неподалеку находится и дом Фредди.
— Нет! — резко выпалила Джемма.
— Почему ты так сразу ощетинилась?
— Потому что, позволь мне сказать тебе как бедной родственнице, нет ничего хуже, чем ощущать себя обязанной людям и влезать в долги все глубже и глубже. Мне кажется, хотя ты можешь и не согласиться со мной, что тебе нужно будет начать все снова, с нуля, и стоять на своих собственных ногах.
Виконт напрягся, и она это почувствовала. Потом он сказал:
— Ты, Джемма, знаешь, как можно побольнее ударить человека.
— Фредди очень привязан к тебе, — сказала она, — и это очевидно. Однако я уверена, что теперь, когда ты женат, очень многие вещи изменились, ведь ты несешь ответственность не только за себя.
— Я понимаю твою мысль, — сказал виконт, — хотя должен сказать, что, взваливая на себя сладостные цепи Гименея, я как-то не предполагал, что, помимо очевидных обязанностей, принимаю на себя и какую-то иную, моральную ответственность.
— И тем не менее это так, — просто сказала Джемма. — И я считаю, что эту битву нам придется вести самим, собственными силами, не полагаясь на других людей, которые время от времени приходят нам на помощь, даже если они и станут нам ее предлагать. Ведь это наши собственные жизни, и нам самим решать, как мы будем жить.
— Почему-то у меня такое ощущение, что ты не только показываешь мне верное направление, — проворчал виконт, — но и предостерегаешь, куда не следует идти.
— Я не сомневаюсь, что это хорошо известно и тебе самому; я говорю это так, ради собственного спокойствия.
— Приятные слова, но неприятные факты! — заметил виконт.
Взглянув на него, Джемма так и не поняла, сердится он на нее или нет. ***
Тремя днями позже Джемма впервые увидела Приорат Окли, утративший свой статус во время упразднения монастырей Генрихом VIII и приобретенный два столетия спустя одним из прадедов Валайента, которому приглянулось красивое здание.
Впоследствии дом оброс пристройками, но в целом его красота сохранилась неизменной, и, когда перед Джеммой в первый раз предстал Приорат, из ее груди невольно вырвался возглас восторга.
— Какая прелесть! — воскликнула она. — Какой изумительный дом!
Издалека Приорат казался м в самом деле весьма живописным, он возвышался над озером, в котором под сенью старых елей ловили когда-то рыбу монахи.
Построен он был из мягкого серого камня, окна были с частым переплетом, а силуэты узорчатых труб вырисовывались на фоне прозрачного неба.
Весь его облик воплощал собой желание монахов жить спокойной, уединенной жизнью, и Джемма почувствовала, что ей здесь почему-то многое кажется знакомым и что она каким-то странным, невероятным образом сознает, что вернулась к себе домой.
— Ты подожди, скоро увидишь, что там творится внутри, — мрачно произнес виконт, когда они подъехали ближе. Чтобы добраться сюда из Лондона, им вновь пришлось позаимствовать упряжку у приятеля.
Фредди предложил виконту свой экипаж и лошадей, и, хотя Джемма понимала, что им лучше было бы отказаться, однако нанимать экипаж получалось слишком дорого, так что им пришлось смирить очередной раз свою гордыню и просто быть благодарными заботливому и щедрому другу за помощь.
Фредди пришел в восторг, узнав, что они будут жить неподалеку от него, всего в восьми милях, хотя ему с трудом верилось, что они намерены навсегда поселиться в Приорате.
Джемма улучила момент, когда виконт отвлекся каким-то делом, и объяснила причину их отъезда.
— Валайент тебе объяснил, — поинтересовалась она, — почему мы оказались вынуждены покинуть Лондон?
— Он что-то говорил про то, какую щедрую арендную плату ему предложили за его дом на Беркли-сквер.
— Кредиторы пригрозили ему долговой тюрьмой!
— Боже мой!
Не было сомнений, что Фредди поражен и искренне обеспокоен.
— Я и представления не имел, что его дела так плохи, — продолжал он, — хотя, разумеется, видел, что Валайент основательно сидит на мели.
Не успела Джемма ничего сказать, как он добавил:
— Тебе известно не хуже меня, что я выручил бы его из долговой тюрьмы.
— Я не сомневалась, что ты это скажешь, — ответила Джемма, — однако Валайент должен смотреть в лицо фактам, а они говорят о том, что у него нет денег и что он наконец должен что-то предпринять.
— Что именно?
— Мы еще и сами не знаем. Мы нашли арендатора для дома на Беркли-сквер, и, когда переедем в Приорат, мне придется придумать способ, как нам заработать или сэкономить деньги, чтобы как-то сводить концы с концами.
Фредди поглядел на нее долгим, внимательным взглядом, потом сказал:
— Тебе, быть может, покажутся странными мои слова, но ты именно такая женщина, которая уже давно была нужна Валайенту.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Джемма. — Какая женщина?
— Такая, которая бы заставила его вкладывать свои силы и энергию не только в развлечения, но и в насущную жизнь.
Он помолчал немного и добавил:
— Я не в силах тебе описать, как великолепен был Валайент на войне. Он не только отличался необычайной храбростью, что не было такой уж редкостью, но он еще заботился о своих людях и обладал магнетизмом лидера, которым, если признаться честно, сам я обделен. Он был хорошо известен как один из самых бесстрашных и уважаемых в полку офицеров.
