Стефани Блэйк - Греховные поцелуи
За школой находилось прямоугольное здание, в котором размещался туалет, разделенный перегородкой на две половины – для мальчиков и девочек. Однажды во время обеденного перерыва одноклассники организовали пикник у находящегося неподалеку пруда. Тара быстро съела свой сандвич и пошла назад, в школу.
Закрыв дверь туалета для девочек, она расстегнула пояс и брюки из грубой хлопчатобумажной ткани и уже спускала белые трусики, когда что-то странное на деревянной стене справа привлекло ее внимание. Тара видела отверстие от выпавшего сучка в деревянной стене бесчисленное множество раз, но только сейчас там было что-то необычное. Потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, что это было.
Разозлившись, Тара быстро натянула трусики и брюки, застегнула пряжку пояса и выскочила на улицу. Затем распахнула дверь туалета для мальчиков и остолбенела от замешательства и стыда.
Стоя на коленях, мальчик по имени Эдди Смит смотрел в отверстие в стене. Его брюки были спущены до колен, а в руке он сжимал торчащий вверх пенис.
Тара оцепенело стояла, разинув рот, уставившись на то, что в этот момент ее больше всего поразило. Она уже знала о различиях в строении мужского и женского тела и кое-что о «правде жизни» – так бабушка Минна деликатно называла сексуальные отношения.
Внезапно Тару осенило: то, что она сейчас наблюдает, как раз и делает возможным совокупление мужчины и женщины.
Голос Тары звенел от негодования, когда, топнув ногой, она воскликнула:
– Эдди Смит! Подлый сопляк! А ну-ка натягивай брюки и спрячь туда свою мерзкую штуковину!
Красный от стыда и унижения, мальчик вскочил на ноги и натянул брюки. Трясущимися пальцами он застегнул ширинку и пряжку пояса. Стараясь сохранить чувство собственного достоинства, он недовольно сказал:
– Чего ты так набросилась на меня? Я ничего дурного не делал.
– Отлично знаю, что ты там делал! Выходи! – потребовала Тара.
Она была на голову выше Эдди и сильнее физически. Когда мальчишка хотел прошмыгнуть мимо, Тара дала ему такую звонкую затрещину, что сбила с ног. Завыв как кот, к хвосту которого привязали жестяную банку, Эдди с трудом поднялся и побежал вниз по тропинке. Тара погналась за ним и, догнав, ударила его тяжелым сапогом по ягодицам. Эдди снова неуклюже растянулся на земле.
– Оставь меня в покое, сука! – закричал он.
Следующий удар ногой заставил его упасть плашмя.
Решив, что сопляк получил достаточно, Тара с надменным видом прошествовала мимо него.
Потом она долго не могла избавиться от воспоминаний о той возбуждающей сцене. Эдди стоит на коленях и трет свою штуку – Тара могла только так это назвать. Придет время, и он сунет эту штуку какой-нибудь девушке, посеет семя, и в результате родится ребенок.
В возрасте от тринадцати до девятнадцати лет и даже когда ей было уже двадцать с небольшим, Тара оставалась верна своей репутации дикарки и одиночки. Однако, оканчивая школу в Денвере, она все же вынуждена была сделать некоторые уступки светским приличиям: посещала вечеринки с чаепитиями и танцами, где обменивалась пустыми шутками с девушками и вальсировала с молодыми людьми.
Но как только наступали летние каникулы, Тара вновь становилась похожа на дикого зверька, прежде запертого в клетке и вырвавшегося наконец на свободу. Она не могла дождаться, когда сбросит с себя платье, шелковое нижнее белье, чулки с подвязками и неудобные узкие туфли. Ей не терпелось поскорее надеть свои простые брюки, рубашку и сапоги и умчаться на Разбойнике в горы.
У Тары не было особого влечения к математике, литературе и другим классическим предметам, однако она рьяно взялась за изучение основ бизнеса в «Де Бирс мэннинг энд девелопмент корпорейшн», чьи главные офисы располагались в пятнадцатиэтажном здании в центре Силвер-Сити.
В возрасте семидесяти лет Ларс Де Бирс отошел от дел, доверив решать все важные проблемы сорокалетнему сыну Нилсу, у которого, конечно, уже была своя семья. К концу второго года пребывания Тары в школе она пожертвовала своими каникулами, которые, как правило, превосходно проводила дома в общении с родной природой, для того чтобы проработать целую неделю в корпорации.
– Она просто потрясающа! – рассказывал Нилс отцу. – Поначалу другие сотрудники, особенно мужчины, возмущались тем, что ее приняли на работу, но не прошло и месяца, как Тара завоевала их уважение и дружбу. Все руководители отделов соперничают друг с другом, чтобы переманить ее к себе, но им не повезло. Я – хозяин, и я хочу, чтобы Тара была моим заместителем. К тому же это поможет ей изучить всю подноготную корпораций и кратчайшим путем прийти к успеху.
Печально посмотрев на сына, Ларс с упреком в голосе спросил:
– Неужели ты хочешь сказать, что Тара не собирается окончить школу?
– Она твердо отказалась, говорит, что это пустая трата времени. И склонен с ней согласиться. Корпорация Де Бирсов – вот ее будущее... Есть еще одно обстоятельство, и я никому не говорил, кроме тебя, отец. На прошлой неделе доктор Льюис предупредил меня, что я должен ко всему относиться спокойнее, чем прежде. Это из-за сердца. Ну, не смотри на меня с таким ужасом. Я вовсе не собираюсь умирать. Но лучше быть осторожнее сейчас, чем потом кусать локти. Я имею в виду, что пройдет еще довольно много времени, прежде чем мои малыши Кари или Тесс смогут занять мое место. О Карен вообще не может быть и речи. Остается только Тара. С ее природными способностями и честолюбием она в течение года станет моим надежным помощником, я бы сказал, незаменимой помощницей.
В то Рождество благодарственная молитва стала настоящим торжественным событием для Де Бирсов.
– У нас более чем достаточно оснований для благодарственной молитвы, – сказал Ларс. – Подобно пилигримам, мы прибыли в эту благодатную страну как отверженные. И вот сегодня мы собрались здесь все вместе, счастливые и окруженные всяческим изобилием.
Все сдвинули свои бокалы и выпили в полном молчании, затем сели за длинный стол: Ларс и Минна по обе стороны стола; Карен, Тара и сын Нилса, Карл, – по одну сторону стола; Нилс, его жена Марджери и их дочь Тесс – по другую.
Поскольку женщины из высшего общества Денвера имели столь же утонченный вкус, как и их сестры в Нью-Йорке или Париже, Минна, Карен и Марджери щеголяли в туалетах по последней моде. Благодаря костяным корсетам талии у женщин казались осиными. Туалет дополняли кружевные гофрированные блузки с закрытым воротом. Только Тара отказывалась подчиняться тирании корсета. На ней было шерстяное платье до лодыжек, на ярко-красном фоне – мелкая черная клеточка. От шеи до талии оно застегивалось на перламутровые пуговицы, а по подолу шла широкая оборка.
