Роберта Джеллис - Серебряное зеркало
— Милорд, во Франции я находилась в свите принцессы Элинор, — начала Барбара. — Она скучает и беспокоится о вас, но она и маленькая Элинор пребывают в добром здравии, окружены заботой и вниманием короля Людовика и королевы Маргариты. С вашей матерью также все в порядке, она ни в чем не нуждается.
— Я уверен, моя жена и мать прислали для меня какое-то послание. — Голос Эдуарда прозвучал совершенно безжизненно.
— Нет, — Барбара расстроенно покачала головой. — Я не привезла с собой послания для вас. Это связано с моим обручением и свадьбой… Все произошло столь стремительно, что я была вынуждена отбыть в Англию намного скорее, чем ожидала. Я почти не видела принцессу Элинор последние несколько дней, которые провела в Булони, и не подумала о том, чтобы попросить у нее послание. Конечно, я не знала тогда, что увижу вас, но мне очень жаль. Я так глупа и жестока. Прошу прощения…
— Вам не нужно просить прощения. — На губах Эдуарда появилась легкая улыбка. — Я в восторге. Я не сомневался, что у вас для меня сообщение с требованием о заключении мира, чтобы принцесса Элинор могла вернуться домой.
Барбара почувствовала, как Альфред подвинулся ближе, и догадалась, что он хотел предупредить ее быть осторожнее в словах, но не обратила на это внимания.
— Принцесса никогда не прислала бы вам такое сообщение! — воскликнула она. — Милорд, вы должны знать ее лучше! Даже если бы она жестоко страдала, бедствовала — а она ни в чем не нуждается, кроме молитвы о вашем здоровье, — то и тогда принцесса Элинор никогда не попросила бы вас сделать для нее то, что противоречит вашим представлениям.
— Я действительно хорошо знаю мою Элинор. — Выражение лица Эдуарда неуловимо смягчилось. — Я бы понял, что послание ложно и мои враги прибегли еще к одному средству сломить мою волю. Надеюсь, вы простите мне, леди Барбара, что я подумал, будто вы могли участвовать в подобной интриге.
— Милорд, я с готовностью прощаю вас. — Барбара едва успела остановиться, чтобы не сказать, что, оказавшись на месте принца, она бы еще меньше верила дочери врага. Однако со стороны Эдуарда было несправедливо обвинять Генриха де Монфорта в преступлении, которого он не совершал. Она слегка улыбнулась и добавила: — Это правда, что я не согласилась бы передать вам поддельное послание. Но, должна сказать, что меня не просили этого делать и не спрашивали, что я собираюсь говорить вам.
Эдуард грубо рассмеялся:
— В этом не было необходимости. Я думаю, мои ангелы-хранители передадут суть нашего разговора моему тюремщику.
Принц взглянул через плечо Барбары. Она повернула голову и увидела еще двух стражников, сидящих на стульях по обе стороны двери. Она почувствовала себя глупо, потому что не заметила их и не подумала заранее, что здесь тоже могут быть соглядатаи. Быстро вспомнив сказанное ею, она осталась довольна собой и снова взглянула на Эдуарда.
— Генриха де Монфорта совсем не осчастливили возложенные на него обязанности, — вмешался Альфред. — Я надеюсь, вы не забудете, что знаете о нем не меньше, чем о вашей леди, милорд.
— Боже милостивый! Альфред д'Экс? — воскликнул Эдуард. — Что ты здесь делаешь?
Альфред улыбнулся. Он был уверен, что по своей рассеянности принц искренне не узнал спутника леди Барбары.
— Я — жених поспешно обрученной леди Барбары, — пояснил он, — и причина ее скорого возвращения в Англию. Она не стала бы выходить за меня замуж без согласия своего отца, а я чувствовал, что и так слишком долго ждал ее.
— Обручение, — снова повторил Эдуард, затем взглянул на Барбару и в самом деле улыбнулся. — Да, вы действительно сказали это. Я думал о чем-то еще и не понял смысла… Хорошо! Это счастливая новость…
Он встал и протянул Барбаре руку.
— Я думал, вы оба твердо придерживаетесь безбрачия… Ах… Возможно, это не то слово, но я действительно полагал, что вы оба не расположены к браку.
— О нет, милорд, — сказала Барбара со смехом. — Я была расположена выйти замуж только за Альфреда — и ни за кого другого.
Принц быстро взглянул на Альфреда, издавшего неясный звук, и подал знак страже принести табуреты. Барбара удивилась, когда стражники не стали садиться до тех пор, пока Эдуард не сел сам, и еще больше ее удивило, что они держали рукой каждый табурет, пока она и Альфред тоже не сели.
Альфред внимательно наблюдал за их поведением.
— Не мудро, милорд. Совсем не мудро. Человек, выигрывающий большинство турниров, умеет хорошо держать себя в руках и никогда не поддается недовольству, чтобы не оказаться побежденным. Каждая ошибка может стать гибельной.
— Они уже были моими… — Голос Эдуарда оборвался на полуслове, и Барбара перевела взгляд с одного мужчины на другого в полном замешательстве.
Альфред, улыбаясь, ответил:
— Чепуха, вы еще увидите много новых турнирных полей.
Ей показалось это слабым утешением, но принц взглянул на Альфреда и в мгновение ока отвел глаза. Только тогда Барбара поняла, что трон, слишком тяжелый, чтобы один человек мог передвинуть его, стоял так, чтобы стража могла видеть лицо принца. Эдуард пожал плечами на замечание Альфреда и спросил Барбару:
— И ваш отец одобряет помолвку?
Хотя Барбара не имела представления, какими сведениями хотят обменяться мужчины, ей было совершенно ясно: Эдуард намекал, чтобы разговором она отвлекла посторонних слушателей. Не переставая думать о своей роли, она бормотала об удовлетворенности Норфолка ее выбором и доброте короля Аюдовика, который освободил ее и Альфреда от уплаты налога за вступление в брак по их выбору. Сказав об этом, она вдруг вспомнила, что отца Эдуарда как раз обвиняют во введении неразумных налогов из-за отчаянной нужды в деньгах… Альфред, стоявший спиной к стражникам, улыбался до ушей и кивал, одобряя ее, но Барбара не сомневалась, что это был еще и сигнал Эдуарду.
— И мы должны обвенчаться здесь, в кафедральном соборе. Для меня было бы большой честью, милорд, если бы вы почтили это событие своим присутствием, — закончила она.
Эдуард быстро взглянул на Альфреда. Стража не могла увидеть ничего, кроме обычного замешательства, но Альфред хотел, чтобы Эдуард вслух высказал одобрение, а сам протянул руку, чтобы обнять свою сообразительную нареченную. Барбара обеспечила Эдуарду прекрасную возможность быть отпущенным с привязи хотя бы на несколько часов. Возможно, она предлагала это как искушение, напоминание, которое повлекло бы за собой уступку в правах, но также могло быть использовано, чтобы ослабить ненависть Эдуарда к Генриху де Монфорту. Если бы Генрих предложил или позволил Альфреду предложить Эдуарду попросить разрешения посетить свадьбу, то доброе расположение Генриха к принцу стало бы очевидно. Уступки со стороны Эдуарда требовались минимальные — только пообещать вернуться в тюрьму после торжества; это ему ничего не стоило.
