Кэти Максвелл - Милый пленник
— Мне нужно обсудить с мистером Феррингтоном одно дело.
— Дело? — удивленно вскинула брови Минерва.
— Да.
Слегка прищурившись, тетушка посмотрела на нее. В ее глазах была тревога.
— Послушай, если тебе что-нибудь нужно… совет… или дружеская поддержка, ты всегда можешь обратиться ко мне. Ты знаешь, что у меня есть небольшой капитал.
Положив ладонь на руку Минервы, Кэролайн сказала:
— Я знаю. Если бы мне действительно нужна была помощь, я сразу обратилась бы к тебе. Пока в этом нет необходимости. Думаю, что с этим делом я справлюсь сама.
— Иногда мне кажется, что ты ведешь себя слишком независимо.
— Кто бы говорил! — возразила Кэролайн, отдернув руку. — Мы с тобой — два сапога пара.
Минерва кивнула в знак согласия. Несмотря на то что они уже три года жили под одной крышей и относились друг к другу с большим уважением, у каждой из них были свои секреты. Кэролайн никогда не высказывала своего мнения по поводу образа жизни, который избрала для себя Минерва. Тетушка же, в свою очередь, никогда не заводила с Кэролайн беседы на темы, которые той не хотелось обсуждать.
Однако сегодня был особый случай…
— Джаспер сказал мне, что вчера приезжал Фредди. Он привез тебе какую-то важную новость?
— Нет, — быстро ответила Кэролайн и, заставив себя улыбнуться, добавила: — Это же Фредди. Все, что он говорит, — сущая ерунда.
Она не хотела рассказывать Минерве о том, что их могут выселить из собственного дома. «Я сделаю все, чтобы этого не случилось», — подумала Кэролайн.
— Да, я с тобой согласна. Он очень редко навещает нас, поэтому я и удивилась, узнав о его визите, — сказала Минерва, надевая перчатки.
Кэролайн заметила, что тетка оделась так, будто собиралась куда-то ехать.
— У тебя на сегодня какие-то планы? — спросила она.
— Шарлотта пригласила меня на обед. Не хочешь присоединиться к нам?
Посмотрев на часы, стоявшие на каминной полке, Кэролайн поняла, что она уже два часа пишет письмо мистеру Феррингтону, а дальше приветственной фразы дело так и не продвинулось. Покачав головой, она сказала:
— Спасибо за приглашение, но боюсь, что я не смогу поехать с тобой. У меня слишком много дел.
— Что же это за дела?
— Какие дела? — переспросила Кэролайн. — В следующий понедельник у меня урок французского, и к нему нужно подготовиться. Потом я должна кое-что сделать для женского благотворительного общества… копии некоторых документов…
— Мне кажется, ты слишком много работаешь. Дамы из благотворительного общества несправедливо к тебе относятся. Почему ты должна работать больше, чем они?
— Потому что они жертвуют на благотворительность свои деньги. У меня денег нет, и я жертвую своим временем.
— Этот бледный как смерть преподобный Тилтон случайно не собирается приехать к нам сегодня? Меня раздражают его глупость и самоуверенность. Он постоянно говорит какие-то пошлые, избитые фразы и каждую неделю делает тебе предложение. Не понимаю, как ты его терпишь.
Кэролайн улыбнулась.
— Не такой уж он плохой. Каждый раз, когда я отказываю ему, он, бедняжка, вздыхает с таким облегчением!
— Зачем же тогда он предлагает тебе руку и сердце?
«Его заставляет леди Димхерст», — чуть было не сказала Кэролайн, но вовремя спохватилась. «Стоит мне только вспомнить об этой даме, как у меня сразу портится настроение», — подумала она. Однако, судя по всему, на этой неделе преподобный Тилтон не будет делать ей предложение.
Увидев, что Кэролайн задумалась, Минерва посмотрела на нее своим «всепонимающим» взглядом (Кэролайн терпеть не могла этот взгляд) и, постучав пальцами по столу, сказала:
— Ах да, тебе же еще нужно написать письмо.
— У меня есть и другие дела, — ответила Кэролайн, понимая, что не сможет обмануть проницательную Минерву. Если тетушка будет обедать у баронессы, то к тому времени, как приедет мистер Феррингтон, она не успеет вернуться домой. «Вот и замечательно!» — обрадовалась Кэролайн и в первый раз за весь день облегченно вздохнула. — Я сегодня действительно буду очень занята, поэтому ты, если хочешь, можешь остаться у баронессы до самого вечера.
Минерву сначала удивило ее предложение, но, подумав немного, она кивнула.
— Наверное, я так и сделаю, — сказала она и, опираясь на трость, встала с кресла.
Кэролайн тоже встала из-за стола.
— Тебя опять мучает артрит?
— Да, вчера снова началось обострение, — ответила Минерва. — Здесь очень холодный и сырой климат, — сказала она и, несмотря на то что в гостиной горел камин, поежилась от холода. — Италия избаловала меня.
Обняв тетушку за талию, Кэролайн помогла ей дойти до прихожей. Там, ожидая Минерву, огромный, неуклюжий кучер баронессы Пьер разговаривал о чем-то с Джаспером. Баронесса всегда присылала за подругой экипаж.
Взяв у Джаспера шляпу Минервы, Кэролайн надела ее на голову тетки и завязала ленты.
— Тебе, наверное, лучше остаться дома.
— Ты носишься со мной, как с маленьким ребенком. Я сама могу решить, что для меня лучше, а что хуже, — взяв со стола толстую шерстяную шаль, сказала Минерва. Передав свою трость Пьеру, она набросила на плечи шаль и, опершись на руку кучера, пошла к экипажу. Однако, сделав несколько шагов, остановилась. — Кэролайн, если тебя что-то беспокоит, ты можешь довериться мне, — сказала она. — Я намного старше тебя, но в маразм еще не впала и смогу тебе помочь.
Лицо тетки выражало такую искреннюю тревогу, что Кэролайн невольно улыбнулась.
— Не волнуйся, — сказала она. — Со своими трудностями я справлюсь сама.
Минерва некоторое время пристально вглядывалась в ее лицо, а потом сказала:
— Увидимся вечером.
— Желаю тебе хорошо провести день, — ответила Кэролайн.
Она подождала, пока за тетушкой закроется дверь, а потом вернулась в гостиную и, сев за письменный стол, снова принялась за письмо.
Пообедав, Минерва и Виолетта Миллз сидели за столом, попивая миндальный ликер. Баронесса возлежала на полу среди мягких подушек и курила кальян, наполняя комнату сладким ароматом табака. Леди Мэри тихо похрапывала, сидя в кресле у камина.
Шарлотта облачилась в один из своих любимых костюмов. На ней был красный газовый кафтан, расшитый золотыми нитями, и турецкие шелковые шаровары белого цвета. Она начала носить шаровары много лет назад после того, как вернулась из одного из своих многочисленных путешествий. Однако после переезда в Лондон она надевала их только дома. Для Шарлотты не существовало запретов, она всегда поступала так, как считала нужным, и носила то, что ей нравилось. Однако ходить по улицам Лондона в шароварах она все-таки не решалась.
