Аманда Маккейб - Завоёванная любовь
Эта речь отняла последние силы. Она отвернулась и быстро направилась прочь. Выйдя на свет, сказала притихшей Психее:
— Нам не обязательно говорить твоей матери, что мы встретили графа. Это ее только огорчит.
Но в таком взволнованном состоянии домой идти не стоило. Чтобы успокоиться, она покатила коляску на Бонд-стрит отвлечься, разглядывая нарядные витрины. Останавливаясь перед каждой, она шла вдоль улицы, как вдруг заметила леди Ривертон, которая только что вышла из магазина. Ее трудно было не заметить, во всяком случае, высокую малиновую бархатную шляпу. За ней шел приказчик и нес ее покупки.
В этом магазине она и сама собиралась заказать костюм для маскарада.
— Модистки — самые большие сплетницы, — сообщила она Психее, толкая коляску к двери. — Давай, дорогая, остановимся здесь.
Если Марко не хочет говорить, она сама все узнает о леди Ривертон.
Глава 13
Королевский театр был переполнен, три ряда блистающих позолотой, обитых малиновым бархатом лож собрали цвет общества, сверкали драгоценные украшения нарядных дам. Заняты были и все ряды партера.
Талия в театральный бинокль оглядела лица в соседних ложах. Но того, кого искала, не обнаружила. Марко или не любил Шекспира, или просто имел привычку приходить поздно, как в прошлый раз в дом Гримсби.
Впрочем, леди Ривертон уже сидела в собственной ложе с новым кавалером — Доменико де Луккой.
Когда Талия навела на нее бинокль, леди как раз наклонилась к своему Аполлону, перья качнулись на высоком зеленом тюрбане. Синьор де Лукка улыбался, внимая каждому ее слову.
Еще одна загадка.
Она вспомнила свой разговор с модисткой. Выбирая ткань на костюм, Талия осторожно попыталась выведать, какой костюм подобрала леди Ривертон. Она делала вид, что не может сделать выбор, опасаясь, что на маскараде окажется двойник. Но мадам Савиньи успокоила:
— Это вам не грозит, если вы не хотите изображать Клеопатру, мадемуазель. Моя клиентка, та, что только что ушла, выбрала этот образ. Я пыталась отговорить ее, намекая, что этот костюм подошел бы более молодым. Но, увы, она не прислушалась. Вот вы, мадемуазель, вы были бы идеальной Клеопатрой!
Ну да, если бы царица Нила захотела одеться в маскарадный костюм пастушки. Нет уж, она останется пастушкой. Теперь она знала выбор леди Ривертон, равно как и то, что та надеется сразить поклонника наповал. Вопрос — которого? Марко или синьора де Лукку?
— Разве не великолепно, Талия?! — восхитилась Каллиопа, усаживаясь рядом. — Почти как в Лондоне.
— И так же шумно. Нам повезет, если удастся расслышать голоса актеров, — вмешался Камерон.
Жена шутя ударила его веером по руке.
— Но на хорошеньких актрис шум тебе не помешает смотреть?
— Я смотрю только на тебя, Калли, — запротестовал он. — Никто с тобой не может сравниться.
Он поцеловал жену в зарумянившуюся щечку, и они обменялись такими интимными взглядами, что Талии пришлось отвернуться. Они просто лучились любовью.
— Можно подумать, что вы новобрачные, а не умудренные жизнью родители, — пробормотала она, глядя в свою программку. — Может быть, мне уйти?
Каллиопа счастливо рассмеялась. Она выглядела гораздо лучше, исчезли бледность и усталость.
— Кстати, о родительском долге, Талия. Я слышала, что ты тоже совершила сегодня утром подвиг.
Талия насторожилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты гуляла с Психеей одна, без няни.
— О, это! Мы ходили взглянуть на дары богине Минерве. И племяннице понравилось.
— Она спала как ангел, когда мы уезжали в театр. Ты — волшебница, сестра.
— Просто почитала ей на ночь мифы Древней Греции.
— Да, она настоящая Чейз, что ни говори. Ты встретила кого-нибудь во время утренней прогулки?
Талия вспомнила Марко, как он стоял рядом, держа ее руку, и его взгляд, проникавший прямо в глубину души.
— Нет. Я зашла к мадам Савиньи обсудить костюм. У нее есть чудный белый шелк, Калли, тебе очень пойдет.
Каллиопа внимательно взглянула на сестру:
— Можно зайти туда завтра. Ты пойдешь со мной?
— Конечно. Куплю лент для моей шляпы.
Камерон обратился к жене с вопросом, и Талия снова вернулась к биноклю. Но только когда занавес медленно пополз вверх, ее ожидание было оправдано.
Марко появился в одной из лож под ними. Он сел и устремил глаза на сцену, где уже появились Монтекки и Капулетти. Талия смотрела еще некоторое время на графа, но если он и ощутил на себе ее пристальное внимание, то не показал виду и смотрел только на актеров.
Талии тоже пришлось вернуться к действию. Ее сразу захватил романтический опасный мир Вероны. «Ромео и Джульетта» была одной из самых любимых пьес Талии, она знала наизусть почти все диалоги влюбленных. И каждый раз хотела, чтобы свершилось чудо и все закончилось хорошо. Как и Джульетте, актрисе, кажется, было не больше четырнадцати. Она танцевала на балу с разными партнерами, пока не встретила его.
Внезапно она заметила, как Марко поднялся и покинул ложу. Была как раз сцена у балкона Джульетты. Послушав диалог Ромео и Джульетты, Талия прошептала на ухо Каллиопе извинения и вышла в слабо освещенный коридор. Звуки из зала сюда доносились приглушенно, коридор был пуст.
— Вам нехорошо, Талия.? — услышала она знакомый голос, и из темноты появился Марко. Он сам был похож на действующее лицо пьесы, со своими черными, гладко зачесанными волосами, бархатными непроницаемыми глазами и темным лицом загадочного героя.
— Захотелось на воздух, — с трудом выговорила она.
— Да, эта сцена и на меня всегда действует.
Она прислонилась к стене, благодарная за поддержку.
— Вы были таким, как Ромео, в юности?
Он засмеялся:
— Вы имеете в виду, дрался ли я? И стоял ли под балконом жестокосердной красавицы? Признаюсь — было и то и другое.
— Сомневаюсь, что она вам могла отказать во взаимности.
— О нет, но ее воздыхатель вызвал меня на дуэль.
— И что было дальше? Вы его убили?
— Не было шанса. Мой отец решил, что с него хватит моих юношеских глупостей, и отправил меня в армию. Вот там мне пришлось убивать, и я хорошо усвоил урок.
— А та красавица? Она вас ждала?
— Джентльмен должен помалкивать о прошлом.
— А вы джентльмен, Марко? — поддразнила она. — Я не уверена…
— Я пытаюсь им быть, cara, но иногда мне в этом препятствуют.
Она вдруг подошла вплотную, обеими руками оперлась о стену за его спиной, как будто отрезая путь к отступлению. Ей нравилось ощущение власти над ним.
— Ну, я уверена, что речь идет не обо мне. — И, встав на цыпочки, прижалась к нему всем телом.
