Джо Беверли - Возлюбленная демона
Он от души расхохотался, глаза засияли.
– Понятия не имею. Мы слишком долго не общались.
Она рискнула прощупать почву.
– Я сделала вывод, что он вернулся домой после Ватерлоо. Почему вы не виделись?
Смех умер, он пожал плечами.
– Я вернулся домой в январе, а он охотился в центральных графствах. Когда я посетил Стейнингс, его не было рядом.
– Можно было написать, назначить встречу.
– Возможно, но я не хотел вовлекать его в свои неприятности.
Это заставляло ее сердце болеть, но то, что он говорил о таких вещах, обнадеживало. Возможно, физическое перемещение домой переместит и его ум. Принимала ли их страстная ночь в этом участие? Она хотела бы так думать.
За прошедшие часы они поболтали о детстве и семьях – но только самых солнечных моментах – и о самых легких мгновениях их взрослой жизни. Ясно, что детство его было счастливым, семья любимой, и что одной из самых больших проблем, начиная с возвращения в Англию, скорее всего, стало одиночество.
После четвертой смены лошадей она предложила остановиться перекусить, но он осмотрелся, почти как собака, нюхающая воздух, и сказал:
– Нет. Уже немного осталось.
Она отмечала мильные столбы с указанием расстояния до Брайтона, забыв, что его дом не в городе. Они находились на расстоянии в шесть миль и должны были приблизиться к Стейнингсу.
Он поговорил с форейторами, давая инструкции, и недалеко от гостиницы они свернули на проселочную дорогу. Она прочитала указатель. Мэйфилд, Баркхолм и Хоук-ин-зе-Вэйл.
– Хоук-ин-зе-Вэйл? – предположила она.
– Это самая близкая деревня, да. Произносится как Хоукинвэйл.
– Как имя твоего друга.
– Почти. Его семья живет здесь со времен основания деревни.
Он выглянул из окна, но на этот раз не потому, что хотел избежать беседы. Она поняла, что он искал признаки дома. Они достигли вершины холма, и он указал налево через холмистую местность, на белый дом на склоне.
– Это Стейнингс.
Она расслабилась. Возможно, он должен был просто приехать сюда, чтобы принять свой дом и свою цель. Возможно, помог и их разговор в пути, и ночь страсти. Почему бы ни произошло чудо, она ощутила, что он, наконец-то действительно вернулся домой.
Ее лицо внезапно заныло от непролитых слез, но она заставила себя казаться счастливой. Скоро ее задание закончится, и она сможет продолжать жить с легкой совестью.
– Когда мы туда доберемся? – спросила она.
– Через час, вероятно. Это близко, но мы далеки от хороших дорог.
– Очаровательный дом.
Здание исчезло за деревьями, и он повернулся к ней.
– Выстроен моим голландским предком, приехавшим с Вильгельмом Оранским [23] и женившимся на англичанке. Потом переделан в палладианском стиле моим дедушкой. – Он коротко улыбнулся. – В округе мы nouveau riche [24].
– А имя Хоукинвилла было в Книге Судного дня, я полагаю.
– Боже, да.
– И лорда Уайверна?
– Титулу всего пара сотен лет, и он принадлежит девонским Сомерфордам, не суссекским. Но Сомерфорды живут здесь уже примерно пять сотен лет или около этого. Типично английское аристократическое происхождение. Саксы, норманны, датчане и немного всех остальных, прибывших за последнюю тысячу лет. Как Данпот-Ффайф.
– Верно.
Они обменялись улыбкой, может быть, самой честной из всех.
В конце концов, кучер замедлил ход, чтобы повернуть в деревню.
– Хоукинвэйл, – сказал он с мягким удовлетворением.
Деревня лежала в тихой долине, с рядом расположенных вдоль реки домов. У каждого находился узкий сад, спускающийся к воде. Этот стиль означал, что поселение действительно древнее, относящееся ко временам, когда реки были намного важнее, чем дороги.
Большая церковь на холме, возвышавшаяся над деревенской зеленью, имела квадратную англосаксонскую башню, означавшую, что ей, по крайней мере, восемьсот лет. С других сторон, словно кривые руки, лежали более новые здания, так, что всю деревню окружала зелень.
Несомненно, она была готова принять вернувшегося сына.
Они остановились на современной стороне деревни, перед оштукатуренным «Пилигримом» и вышли из кареты.
– Это Нью [25] Хоук, – сказал Ван, оглядываясь. – Вниз у реки Олд [26] Хоук.
– Где живет майор Хоукинвилл?
– Везде, куда кладет свою шляпу. Но дом его отца находится в Олд Хоук, конечно. Окруженное стеной место с башней внутри.
Более старая часть деревни была такой большой, что ее взгляд оставил ее без внимания. Теперь она увидела окруженное стеной скопление зданий, возвращающих в дни постройки древней церкви.
– Древнее, но не солидное, – вспомнила она. – Оно действительно выстояло против норманнов? – в восхищении спросила она.
– Стена не настолько старая, но башня, вероятно, видела Вильгельма Завоевателя, проходившего мимо. Это захватывающее старое место, но там стало невозможно жить комфортабельно.
Высокий веселый человек шагнул из главных дверей, чтобы поприветствовать их. Казалось, он сияет от счастья видеть Вана. Ван, улыбаясь, представил его как Смизерса, владельца гостиницы.
Исцеление происходило, она была уверена.
Мистер Смизерс щедро потчевал ее историями о юных Джорджах, провожая ее в ее комнату. Она оказалась такой же современной, как и у нее дома. Горничная принесла воду, и она освежилась. Когда Мария спустилась, то направилась к отдельной гостиной, куда Ван заказал обед.
Она была довольна, но будет так же счастлива отправиться прямо к нему домой. Закончить эту исцеляющую поездку. Ван еще не появился, так что пока она рассматривала из окна зелень, наблюдая движущихся людей, иногда останавливающихся, чтобы поболтать. Возникло ощущение хорошего места.
Она услышала смех и вернулась к двери комнаты, чтобы посмотреть. Ван стоял в середине группы мужчин всех возрастов и характеров, вокруг толпилось несколько служанок. Ясно, что все они рады вновь видеть его дома, и непринужденно с ним общаются. Он выглядел более расслабленным, чем когда-либо.
И моложе. Намного моложе.
Он дома.
Она сделала свою работу.
Все, что осталось – это освободить его.
После обеда они наняли гостиничную двуколку и поехали в Стейнингс-Парк. Хотя она была уверена, что он может управлять двуколкой, он настоял, чтобы она правила сама.
Запущенность скоро стала очевидной. Дорога ухудшилась, живая изгородь не обрезана, канавы по обеим сторонам дороги казались забитыми. Все эти вещи не могли обойтись без присмотра кого-то ответственного.
– Разве ты здесь совсем не был? – спросила она.
– Однажды. Не было ничего, что я бы мог сделать.
