Роберта Джеллис - Английская наследница
— Что случилось? — прошептала она и потянулась к источнику тепла. Затем она задержала дыхание и застыла. При ее движении набухший член Роджера коснулся ее промежности.
Он резко отстранился от нее и сел, снимая пальто и накрывая ее. Леония лежала тихо, напуганная и смятенная. Тело ее дрожало, отвечая возбуждению Роджера, она никогда раньше такого не чувствовала и не понимала, что с ней происходит. Она чувствовала, что сейчас снова заплачет, не зная, будут это слезы протеста или желания, но отодвинулась подальше, так что они больше не касались друг друга.
— Мне очень жаль, — пробормотал Роджер, его голос дрогнул. — Пожалуйста, попытайся простить меня. Я знаю, что ты оскорблена, но я… Я не хотел обидеть тебя, Леония. Мужчины… Иногда мужское тело… — Дьявол, как все это объяснить такой девушке, как Леония? Голос Роджера замер.
— Я не оскорблена, — нерешительно сказала Леония. Она слышала его дыхание, редкое и глубокое. — Мне тоже жаль, — мягко добавила она. Я не буду… Не буду ложиться рядом. Просто… Просто я заснула и замерзла.
— Это не твоя вина, — жестко сказала Роджер. — Я надеюсь, ты не будешь меня бояться. Если бы был кто-то, с кем я мог тебя оставить, я бы не…
— Нет! — громко крикнула Леония с болью и отчаянием от мысли, что она может расстаться с Роджером. Она даже забыла о том, что нужно хранить молчание.
Инстинктивно Роджер закрыл ей рот рукой.
— Тише, — нежно пробормотал он.
Они затаили дыхание. Крик Леонии отдавался эхом в подземелье, гулко отражаясь, и, в конце концов перестал напоминать человеческий голос. Больше они ничего не слышали. Между подземельем и комнатами наверху было много футов утрамбованной земли и толстые старые балки. Однако далеко-далеко прежде чем вернуться к ним, эхо достигло земли и попало в трубу шато. В каминах, соединенных с трубой, возникли серии замирающих неземных стонов, пульсирующих в тишине до тех пор, пока эхо крика Леонии не затихло.
В двух разных комнатах шато мужчины стали нервничать и оглядываться. Даже ярким днем разруха и опустошение действовали на воображение. Ненависть сочилась из обугленных стен и разломанной мебели. Ненависть тех, кто все разрушил, отражалась от стен и возвращалась обратно. Люди снова огляделись кругом и покинули комнаты, чтобы спросить остальных, не слышали ли они чего-нибудь.
Если бы звук услышал только один человек, остальные посмеялись бы над ним, но слышали все. У людей возникло чувство ужаса, так что все стали нервно обыскивать дом.
— Это был ветер в трубе, — злобно проворчал Маро. — Я уверяю вас, что ничего и никого нет в доме или де Коньер и его сука дочь прячутся здесь и нарочно пугают нас.
— Какой ветер? Здесь нет ветра, — зло сказал один из людей.
— Это птица или упавший камень, — нервно предположил Маро. — Мы должны найти де Коньеров. Не хочешь ли ты, чтобы он добежал до Парижа и привел против нас армию? Он и Лафайетт — близкие друзья. Идите и ищите, я сказал.
Люди угрюмо возвратились к своей работе. Они уже обследовали амбары и конюшни и два верхних этажа дома, заглядывая в каждый буфет, переворачивая груды хлама, пока остальные охраняли двери и лестницу, чтобы добыча не скрылась. Большинству из них это надоело, и они стали ворчать, что де Коньер не такой дурак, чтобы вернуться в дом, где его будут искать в первую очередь. Вероятнее всего, он прячется в городе — стражи ворот поклялись, что никто не проходил, но если они лгут, то де Коньер уже на полпути к Дижону или Парижу.
Только Маро знал причину, по которой де Коньер вернется. У них в тайнике в кладовой были деньги, много денег и драгоценностей. Он получил эти сведения от стряпчего де Коньеров, выпытывая у него факты, дискредитирующие своего врага. Естественно, эти нечестные деньги, отобранные у загнанного народа, уже забрали и нашли им лучшее применение. Но пока де Коньер не знает, что стряпчий его выдал, он будет надеяться, что деньги здесь, и вернется. Однако Маро не мог объяснить это своим людям. Он уже знал их: большинство из них считают, что деньги и драгоценности, отобранные у притеснителей, должны пойти в их собственные карманы. Им плевать на общественные нужды. Если они обнаружат тайник де Коньера, то потребуют свою долю, думая, что Маро оставил их себе.
После того как затихли крики, Леония и Роджер еще долго сидели как мертвые, прислушиваясь. Наконец, Роджер отнял руку от губ Леонии. Она всхлипнула.
— Прости, — прошептала она.
— Я не думаю, что нас кто-нибудь услышал, — ответил Роджер, сдерживая дрожь. Шок вызвал озноб. — Надо быть осторожней.
— Да, я знаю, но… Месье Сэнт Эйр, пожалуйста… я…. Я не так невинна, как вы думаете. Пожалуйста, лучше я буду с вами. Даже… — Леония едва удержалась, чтобы не сказать «даже если вы сделаете меня своей шлюхой». Она поняла, что это ранит Роджера больше, чем ее. — Даже если бы был кто-нибудь, кто забрал бы меня, лучше я поеду в Англию с вами…
Ее голос застыл на жалкой ноте. Роджер пытался держать себя в руках. Не такой невинной, как он думает. Бедное дитя, что она имеет в виду? Поняв, что она имела в виду, он был потрясен.
— Леония! Это значит, что… Что люди, которые держали тебя в тюрьме, пользовались тобой?
— Да.
Одно слово, тише шепота, ударило Роджера ножом.
— О, Боже, Боже! — Он вздохнул. — Ты, наверно, хочешь убить меня. Я бы никогда… Дитя…
— Я не дитя, — твердо сказала Леония — и я, конечно, не хочу убить тебя. Почему я должна обвинять тебя в скотстве других людей?
Было так горько вымолвить это «да», но Леония почувствовала облегчение и освобождение. Ей стало ясно, что она никогда не сознается в своих отношениях с Луи. В них было что-то уродливое, несмотря на то, что она не имела личной выгоды. А когда ее изнасиловал Маро, то она ничего не могла сделать. Леония знала, что многие мужчины очень высоко ценят девственность, скорее всего, решила она, видя ужас Роджера, он был одним их таких. Она понимала, как много он значит для нее, и отчаяние охватило ее.
Роджер не сразу ответил Леонии. Он не был уверен, вызвала ли удивление или подозрение ее кажущаяся искренность, ведь она так хладнокровно говорила о таких вещах. Бессознательно он извинился повторно, снова пытаясь ее уверить, что не имеет значения, как ведет себя ее тело, он никогда не возьмет женщину силой, особенно если она находится под его защитой. Он — никогда, с негодованием сказал он, отрицая даже мысль о такой мерзости, но неконтролируемая физическая реакция может испугать Леонию.
— Конечно, я верю тебе, — пробормотала Леония. — Я говорю еще раз, что не испугана и не злюсь. — Затем последовала пауза и Леония села, с сожалением снимая пальто и бросая его Роджеру. — Ты не можешь сидеть часами раздетый. Ты простудишься.
