Ребекка Ли - Цветущий вереск
– Возможно, мне придется позвать на помощь.
Она не сознавала, что высказывает свои мысли вслух, пока Нейл не ответил:
– Мне не потребуется помощь. – Он крепче прижал ее к себе и понес к дверям замка. Двери замка были открыты. Массивные дубовые брусья, когда-то преграждавшие вход, давно вывалились из своих железных петель. Ничто не преграждало ему пути.
– Вероятно, нам нужно подождать, – предложила Джессалин голосом, дрожащим от обычной девичьей паники. – У вас был долгий и трудный день…
Черт побери! Нейл изо всех сил старался не показать своего гнева, когда молодая жена подвергла сомнению его способности как любовника, и его выносливость.
– Я в порядке, – буркнул он.
– Но вы, я думаю, устали. И ваша голова наверняка болит. Топор Олда Тэма оставил на вашем виске шишку размером с птичье яйцо.
– Вам не стоит беспокоиться, миледи. Да, у меня есть небольшая рана – рана, которая болит просто чертовски. Но она не помешает мне раздеть и уложить в постель мою жену без чьей-либо помощи. – Он посмотрел на ее пунцовое лицо, на голубую жилку у основания шеи, которая билась, как сумасшедшая. – Вы беспокоитесь о моем благополучии, миледи, или, может, вы передумали? Может, вы решили отменить условия контракта, подписанного вашим отцом?
– Конечно, нет! Я знаю свой долг. По отношению к моему отцу и моему клану. – Джессалин уже не скрывала страха. – Я просто не хотела бы, чтобы сегодня меня раздевали и укладывали в постель.
– Тогда вам не следовало стоять рядом со мной перед лицом Бога и вашего клана и обещать любить, уважать, подчиняться и почитать меня во всем.
– Я никогда… – пролепетала она.
– «Почитать тебя моим телом», – процитировал он. Зачем он это говорит? Почитание его ее телом было той частью брачных клятв, которая лишала ее уверенности в себе, заставляла сомневаться в своей способности выполнить свой долг по отношению к клану. И к мужу. Она заерзала в его руках, пытаясь освободиться.
– Опустите меня на пол. Это недостойно.
– Это и не должно быть достойно, – сообщил ей Нейл, крепче сжимая руки. – Это должно быть романтично. Это же ваша свадьба, помните? И муж в ваших мечтах переносил вас через порог.
– Я мечтала о воине-горце.
– Я – гораздо лучше! – Она ткнула его локтем, в грудь. – Осторожнее. Вы же не хотите, чтобы я уронил вас на ваш очаровательный зад? – прошептал он, и от его теплого дыхания зашевелились волосы у нее над ухом. – Это и правда было бы не слишком достойно. И совершенно точно испортило бы вашу мечту.
– Какую мечту? – спросила Джессалин. – Это не мечта. Это кошмар.
– О нет, миледи, вот тут вы ошибаетесь, – хмыкнул он, переступая порог и входя в темный коридор замка. Он пересек холл и стал подниматься по лестнице. – Все, что было до этого, кошмар. А вот это – мечта. Это – вознаграждение тем, кто вытерпел кошмар.
– Для вас – возможно, но не для меня. – Она облегченно вздохнула, когда он успешно преодолел крутые каменные ступени, потом снова задрожала, когда поняла, что он стоит перед дверью спальни ее отца. От отчаяния она попыталась с ним договориться: – Если вы меня отпустите, я обещаю не кричать на весь замок.
– Я хочу, чтобы вы кричали, – ответил он таким тоном, что у нее начало покалывать кожу. – И я намерен сделать все возможное, чтобы вам помочь. Подождите только, пока мы войдем внутрь.
– Мои люди придут на помощь, когда я закричу.
– Несомненно, – пробормотал он. – А как же иначе?
– Вы не верите мне? – дрожа, пролепетала она.
– Я верю вам, миледи. – Он прижал ее к стене, удерживая своим телом, чтобы она не ускользнула, пока он справляется со щеколдой.
– Тогда вам придется согласиться, что вы не оставили мне выбора. – Воспользовавшись тем, что он отвлекся на дверь, Джессалин открыла рот, чтобы закричать. Но Нейл оказался проворнее. Он прильнул к ее губам, пил ее дыхание, целовал ее до тех пор, пока ее гневный крик не превратился в нежный вздох.
– Вы никогда раньше не целовали мужчину? – спросил он, когда дверь с грохотом распахнулась, ударившись о стену, и громкое эхо пронеслось по тихим залам, возвещая об их прибытии.
– Целовалась, – ответила она. – Сегодня утром. – Нейл застонал от подобной невинности и, накрыв ее рот своим, внес жену в комнату. Он положил Джессалин на покрывало и тоже лег на постель, упираясь руками, чтобы не вдавить ее своим весом в пуховую перину. Когда она оказалась под ним, Нейл отпустил ее губы, чтобы прошептать:
– Это я целовал вас сегодня утром. А вы меня не целовали. Кто-то не слишком добросовестно вас обучал.
– Хорошо, – гневно произнесла она, слегка грассируя на шотландский манер, чем доставила ему удовольствие. – Вопреки тому, что вы, сассенаки, о нас думаете, мы вовсе не дикари в любви. Я могу быть несведущей в поцелуях, но я научусь.
– Я к вашим услугам, – галантно ответил он, целуя ее снова, уделяя на этот раз больше внимания пухлой нижней губке. Он наслаждался ее мягкостью, проводя по ней языком, касаясь бесчисленных крошечных неровностей, лаская и поглощая металлический вкус крови там, где она прикусывала губу. Он дразнил свою невесту, искушая ее открыть рот и разрешить ему проникнуть внутрь.
Она уступила соблазну и приоткрыла губы, позволяя ему углубить поцелуй. Он подчинился, целуя ее яростно, потом нежно, потом страстно, затем снова скользнул языком между ее зубами, исследуя сладостную, горячую глубину ее рта с умелым искусством. Когда он неторопливо прикасался к глубинам ее рта в соблазнительной имитации любовного танца, Джессалин последовала его приглашению и ответила на поцелуй. Ее несомненный талант и энтузиазм взволновали Нейла так сильно, что его это даже удивило, и он занимался любовью с ее ртом, обучая ее всему, что знал об изящном искусстве поцелуя.
Она проявила себя отличной ученицей, быстро совершенствуясь, повторяя его движения и изобретая собственные, и прошла путь от новичка до эксперта за время между двумя ударами сердца. Взрыв чистого удовольствия, который он испытал, когда она продемонстрировала свой новообретенный опыт, чтобы его соблазнить, потряс его до глубины души, угрожая отнять и способность дышать, и его вдруг ослабевший самоконтроль. Под своим пледом он был тверд как скала и вдруг вспомнил, что уже больше четырех месяцев не держал в объятиях женщину. Кровь стучала у него в висках, и руки дрожали от напряжения, когда он старался удержать себя над ней, хотя его тело стремилось опуститься на ее мягкость, найти нежные складки между ее бедер и войти в ее теплую глубину.
Нейл заставил себя притормозить. Он оторвался от ее губ, когда ее нежный вздох капитуляции достиг его сознания, и напомнил себе, что, несмотря на успехи в поцелуях, она еще девственница. Встав на колени, он посмотрел на свою невесту. Макиннес. У него перехватило дыхание, а сердце, казалось, застряло в горле от соблазнительного зрелища. Ее платье задралось, открывая нежные белые ноги. Ее бедро охватывала потрепанная голубая лента, подвязывавшая ее чулок. Он чуть-чуть выглядывал над краем его сапога. Чулок? Он сглотнул. На ней были чулки. Она же была босой? Он вспомнил, как оскорбил ее этим. Вспомнил, как она поджимала пальцы, стоя на холодной земле двора. Когда она успела надеть чулки? И где она их взяла? Он посмотрел внимательнее. Это были его чулки! Она надела его чулки, подвязав их голубой лентой. Его чулки и его сапоги.
