Николь Джордан - Уроки обольщения
Предвкушая неминуемое падение этой твердыни, Дамиен упивался рисующимися в его воображении картинами совращения этой недотроги, мысленно перебирал различные способы овладения ею, представляя ее себе в самых обольстительных позах. Однако он помнил, что ему не следует злоупотреблять ее гостеприимством, и поэтому с явной неохотой встал и промолвил:
— Я вас покидаю, моя дорогая! Вам пора спать. Надеюсь, что вы позволите мне еще раз навестить вас, Ванесса пожала плечами, скрыв изумление в глазах под опущенными ресницами, и сказала:
— По-моему, вы вольны сами решать, когда приходить ко мне, барон. В конце концов, это ваш дом. Но не воображайте, что я буду с замирающим сердцем ожидать вашего ночного визита.
Дамиен насмешливо усмехнулся и ответил на это:
— Наступит день, когда я услышу от вас иные слова!
Он наклонился и коснулся пальцем ее щеки, нежной, как персик, желая приучить ее к своим прикосновениям. Ванесса вздрогнула и замерла, вперив в него изумленный взгляд. Дамиен самодовольно улыбнулся, радуясь этой маленькой победе, и молча удалился, утешаясь мыслью, что главная награда у него впереди.
План Дамиена успешно осуществлялся. С каждым новым днем пребывания Ванессы в его доме они проводили вместе все больше времени. Порой барон присоединялся к гостье и своей сестре, когда они отправлялись на послеобеденную прогулку, и с удовольствием беседовал с ними в тени развесистых деревьев.
Целительница, о которой говорила Ванесса, вскоре прибыла в усадьбу из Кента и приступила к лечению Оливии. В связи с этим у Ванессы появилось больше свободного времени, и она стала выезжать на верховые прогулки. Каждая экскурсия по поместью барона открывала ей новые красоты этого края. Вместе с конюхом она побывала в соседней деревне Олсестер, где купила в подарок Оливии несколько забавных безделиц, за что больная была ей чрезвычайно признательна. Но больше всего Ванессу радовали редкие верховые прогулки с Дамиеном.
Имея свободный доступ к его библиотеке, Ванесса быстро освоилась в ней и проводила изрядную часть своего досуга за чтением. Она могла часами сидеть в кресле возле окна, выходящего в розовый сад, и листать страницы фолиантов в кожаных переплетах. В письмах к родным она редко упоминала лорда Синклера, создавая у матушки и сестер впечатление, что ее наняли в качестве сиделки больной сестры барона. Истинную же причину ее нахождения в его усадьбе знал один Обри.
Перед тем как уехать туда, Ванесса не на шутку разругалась с братом. Обри попытался было указывать ей, в каких рамках ей нужно держаться с бароном. Но она в резких выражениях поставила его на место, напомнив, что речь идет о спасении проигранного им в карты родового поместья, и тут уже не до кривляний и церемоний — годятся любые средства. В заключение она без обиняков заявила брату, что, раз другого выхода из созданной им трудной ситуации нет, она пойдет на самопожертвование.
Все остальные ее родственники, однако, были уверены, что Ванесса взяла на себя роль сестры-сиделки, что не считалось предосудительным.
На обман дорогих ей людей Ванесса пошла скрепя сердце, под гнетом обстоятельств. Еще больше душевных сил потребовалось ей, чтобы скрыть от Оливии свое родство с Обри. Она не осмеливалась даже представить себе, как отреагировала бы несчастная девушка, если бы правда выплыла наружу. Но как бы ни тяготил Ванессу грех обмана, она не сомневалась, что поступает правильно. Утешением ей стал искренний радостный отклик больной на предложенную ей дружбу.
Уход за Оливией не был Ванессе в тягость, ей доставляло удовольствие помогать девушке преодолевать недуг. И по мере того как росла и крепла надежда на ее исцеление, теплели и отношения между Оливией и Дамиеном.
Барон предлагал сестре съездить полечиться минеральными водами в Бате — естественно, он готов был ее туда сопроводить. Но Оливия наотрез отказалась, и не столько по причине неудобств, связанных с путешествием в экипаже, сколько не желая предавать огласке свою инвалидность. Тогда Дамиен выдвинул новую идею — соорудить специальный лечебный бассейн для сестры в усадьбе, и тотчас же начал проводить ее в жизнь: каждое утро он что-то мастерил в оранжерее, где раньше выводил новые сорта роз.
Неожиданно для себя Ванесса обнаружила, что его отсутствие волнует ее не меньше, чем присутствие. Он стал стержнем всех ее мыслей и героем ее снов. Ни ночью, ни днем ей не удавалось забыть о нем.
Дамиен оказался гораздо более разносторонней личностью, чем думала Ванесса поначалу. Постепенно она стала понимать, как он превратился в легендарного Князя Порока.
Однажды утром они случайно встретились на конюшне, и барон предложил ей отправиться вместе на верховую прогулку. Она с радостью согласилась, и они поскакали галопом по аллеям парка. На обратном пути, когда они ехали трусцой, давая скакунам отдохнуть, Ванесса окинула восторженным взглядом живописный ландшафт и, с наслаждением вдохнув свежий утренний воздух, воскликнула:
— Какая красота! Я бы никуда отсюда не уезжала, будь на то моя воля.
— А вот я уезжаю отсюда при любой оказии, — с печалью в голосе сказал Дамиен, придерживая коня. — Дело в том, что в детстве у меня возникла антипатия к этим местам. Слишком уж много неприятных воспоминаний с ними связано!
Барон спешился и задумчиво уставился на сверкающую на солнце поверхность озера над холмом. Ванесса терпеливо ждала продолжения его рассказа. Наконец он негромко промолвил:
— Мои родители часто ссорились, а я от этого очень страдал. Отец, потерявший голову от бесконечных амурных интриг, стал требовать у матери развода. Она его возненавидела.
— Но ведь бракоразводный процесс — затея сложная и долгая! — заметила Ванесса. — Он не опасался его проиграть?
— Видите ли, миледи, законы Англии уравнивают права сторон. Мать тоже изменяла отцу, как и он ей, поэтому у него имелись шансы выиграть это дело. Но мать происходила из богатой и влиятельной семьи, способной оградить ее от нападок беспутного супруга. Чувствуя себя достаточно защищенной своими знатными родственниками, мать осмелела и стала менять любовников как перчатки. Из ненависти к своему неверному мужу и жажды мести, как я полагаю. Но один из ее любовников столь же коварно обошелся с ней самой: он с презрением отверг ее ради другой, которая оказалась моложе и богаче матери. После этого жизнь в нашем доме превратилась в ад. — Дамиен облизнул пересохшие губы, тяжело вздохнул и продолжал: — К счастью, я в ту пору учился в университете и редко здесь бывал, а позже, закончив учебу, обосновался в Лондоне. Отец тоже перебрался туда, мать же осталась в усадьбе. Жить под одной крышей им стало невмоготу. — Он нервно хохотнул: — По иронии судьбы мои родители погибли вместе, в результате дорожного происшествия, когда они возвращались в одной карете с бала, который давал принц-регент. Честно говоря, я не слишком расстроился в связи с их смертью, как ни жестоко это звучит.
