Патриция Грассо - Чужестранка в гареме
– К твоей пленнице? – хором переспросили все трое собравшихся.
– Аллах предоставил нам уникальную возможность отомстить Фужеру, – сказал Халид.
– Однажды ты уже не смог убить его, – напомнила Мирима. – Почему ты решил, что на этот раз все получится?
– У меня есть нечто, что обязательно заставит его выйти из укрытия, – ответил Халид. – Малик поймал нареченную Хорька, гордую, своенравную девицу, которую подарил мне. Мы послали Фужеру известие о том, что в следующем месяце он сможет купить ее на частном аукционе.
– Какая она из себя? – поинтересовался Мурад, уже заранее предвкушая новое постельное развлечение. Если она хорошенькая, он сам купит ее.
– Язык у нее почти такой же острый, как у Миримы, – начал Халид, прекрасно знавший о неумеренном сладострастии своего брата. – Ее волосы имеют тошнотворный оттенок засохшего апельсина, а глаза зеленые, как кислое неспелое яблоко. Но самая выдающаяся ее черта – это коричневые веснушки, которыми покрыт у нее весь нос. Она такая противная, что я даже не могу есть в ее присутствии. Впрочем, Хорьку она подходит как нельзя лучше.
– Что, такая красавица? – Обмануть Мурада было невозможно. Но почему тогда Халид так яростно отговаривает его от покупки? Неужели хочет оставить девушку себе? – Я приеду на аукцион, – сказал Мурад, наблюдая за реакцией двоюродного брата, – если, конечно, ты не хочешь оставить пленницу себе.
– Ни за что, – быстро ответил Халид. Как-то уж слишком быстро.
Все собравшиеся в салоне любимой жены султана с любопытством взглянули на Халида. Такой стремительный отказ свидетельствовал о его интересе к этой женщине. Все понимали, что рано или поздно принц женится, но до сих пор он не проявлял интереса ни к чему, кроме драк и войны. С тех пор как его ранили, он вообще стал избегать женщин.
– Моя рабыня не может находиться в цивилизованном обществе, – добавил Халид. – За те несколько дней, что она провела у меня, маленькая варварка угрожала мне кинжалом и саблей, вывалила на меня ужин, а сама вообще ест как свинья. В течение двух следующих недель я буду учить ее хорошим манерам. В нынешнем состоянии ее никто не купит. Я держу ее на привязи, чтобы империя не рухнула во время одного из ее приступов гнева.
– На привязи? – расхохотался Мурад.
– Она кусается? – поддразнила племянника Нур-у-Бану. Мирима удивленно смотрела на сына: никогда прежде она не замечала в его голосе и выражении лица столько оживления.
– Почему бы тебе не запереть ее и не выбросить ключ?
– Она страдает от ужасных ночных кошмаров, – сказал Халид, не подумав. – Когда она кричит по ночам, я ее успокаиваю.
Трое слушателей потрясенно воззрились на принца. Заметив выражения их лиц, Халид понял, что сболтнул лишнее, и вспыхнул от смущения.
– Я обязательно приеду на этот аукцион, – заявил Мурад. – Мне не терпится посмотреть на женщину, которая произвела такое впечатление на Халида.
Уже сгустились сумерки, когда Халид вышел из дворца и сел в лодку. В небе над головой принца сверкала полная луна, окруженная мириадами крошечных звезд, но он ничего этого не замечал. Все его мысли были заняты прекрасной пленницей.
Неужели он в самом деле хочет оставить девушку при себе? Аллах свидетель, эта колдунья – нареченная Фужера, и она убьет его во сне при первой же возможности. Может быть, Хорек с самого начала хотел, чтобы девушку поймали, и вся эта ситуация – просто хитроумная ловушка. Нет, это смешно. Ни один нормальный мужчина не отпустит такую женщину.
Халид отдавал себе отчет в том, что хочет ее. С истиной не поспоришь. Но за девственницу на аукционе можно выручить немалые деньги. Халид не собирался спать с ней.
Злые слова матери и сексуальная неудовлетворенность сделали свое дело, обозлив принца. Он пытался сосредоточиться на покушении, но перед его мысленным взором неизменно вставала зеленоглазая колдунья. Желание ослепляло его разум, и это выводило принца из себя. Если Мурада убьют, во всем будет виновата Хедер.
Войдя в каюту капитана, Халид пересек комнату, опустился на край кровати и дотронулся до спящей девушки.
– Отпусти меня! – прорычал он по-турецки, грубо встряхнув ее.
Полусонная, Хедер открыла глаза и улыбнулась. Протянув руку и дотронувшись до шрама на щеке принца, она пробормотала по-французски:
– Мы уже дома?
Халид, словно обожженный, отбросил ее руку.
– Твой дом в Англии.
Окончательно проснувшись, Хедер удивленно воззрилась на Халида:
– Теперь ты со мной согласен?
Промолчав, Халид подошел к иллюминатору. Он долго всматривался в звездную ночь, пытаясь обуздать разбушевавшиеся чувства. Презрение со стороны матери все время выводило его из себя. Но женщина, спавшая сейчас в его постели, не имела к этому ни малейшего отношения.
– Ну? – спросила Хедер.
– Спи, – тихо проговорил Халид.
– Сначала ты меня будишь, а потом приказываешь спать? – воскликнула Хедер. – Что за безумие?
Стоя спиной, Халид улыбнулся. Она права: он действительно сошел с ума. Если Елена Троянская заставила выйти в море тысячу кораблей, то его Дикий Цветок мог бы рассчитывать на десять тысяч, а то и больше.
Его Дикий Цветок? О чем, во имя Аллаха, он думает?
Халид вернулся, сел на кровать и, протянув руку, дотронулся до щеки Хедер.
– У меня был трудный разговор с родственниками, но ты не виновата, – сказал он. – Прости.
«Прости»? От удивления Хедер на миг утратила дар речи. Подумать только, это чудовище начало обращаться с ней как с нормальным человеком, а не как с рабом.
– Иногда родственники могут причинять неудобства и даже раздражать, – сказала Хедер. – Я понимаю.
Халид улыбнулся ее словам.
– Моя мать родилась, чтобы причинять всем неудобства, – сухо проговорил он.
– Так у тебя есть мать? – выпалила Хедер. Принц удивленно изогнул темную бровь:
– Конечно. А ты думала, я появился из капусты? Хедер отрицательно помотала головой.
– А что же ты думала? – поинтересовался он.
– Я никогда не могла представить себе, что у злодеев могут быть матери, – отозвалась она и улыбнулась.
– Что такого смешного?
– Не могу представить, как тебя ругает мама... или как она тебя шлепает, – ответила Хедер и рассмеялась.
– Уверяю тебя, свирепого Меча Аллаха не миновало строгое воспитание. – Лицо принца вдруг потемнело, и он добавил: – Даже сейчас язык моей матери ранит больнее кинжала.
В этот момент принц превратился в обиженного маленького мальчика, и сердце Хедер потянулось к нему.
– Язык у нее еще острее, чем у меня? – спросила она.
– Намного. – Раскрыв объятия, Халид проговорил: – Уже поздно. Иди сюда, я убаюкаю тебя.
