Барбара Картленд - Скучающий жених
– Я уже говорил вам, что сегодня вы были прекрасны?
– Я буду очень разочарована, если вы не скажете это вновь, – ответила Лукреция с пленительной улыбкой.
Потом, не дожидаясь от него ответа, она пошла вверх по лестнице в свою комнату.
Спустя полчаса, коротко постучав, маркиз распахнул дверь и вошел в спальню.
Он думал, что застанет Лукрецию в постели, но она сидела на диванчике у окна. Шторы были приподняты, и ее силуэт четко вырисовывался на фоне ночного неба.
Маркиз с удивлением увидел, что на Лукреции было не прозрачное, отделанное рюшами неглиже, какое он ожидал увидеть и какое соответствовало бы случаю.
На Лукреции было белое, длинное, с широкими рукавами платье из плотного атласа, напоминавшее монашеское облачение.
Ее темные волосы ниспадали на спину до самой талии, а взгляд, который она обратила к вошедшему маркизу, был серьезен.
Маркиз вдруг понял, кого ему напомнила Лукреция в первый вечер, когда он увидел ее лицо при свете пламени в ее комнате.
Он подумал, что ее лицо – это лицо юной мадонны, образа, столь любимого ранними итальянцами.
Притворив за собой дверь, он медленно пересек комнату. На маркизе был длинный парчовый халат, словно светившийся в отблеске свечей.
– Вы еще не в постели, Лукреция? – спросил он.
– Нет, – ответила она. – Я хочу поговорить с вами, милорд.
– Мне казалось, уже поздновато для разговоров, – заметил маркиз.
В его голосе слышалась усмешка, но, подойдя ближе и заглянув в глаза Лукреции, маркиз проницательно спросил:
– Что-то случилось?
– Сегодня я случайно услышала разговор между вами и леди Эстер, – заговорила Лукреция.
Лицо маркиза посуровело, он недовольно сдвинул брови.
– Вы слушали под дверью?
– В гостинице чинили камин, – ровным голосом продолжила Лукреция. – Ваш разговор был слышен в комнате наверху.
Последовала небольшая пауза, затем заговорил маркиз:
– Я должен…
– Пожалуйста, не извиняйтесь, – перебила его Лукреция. – Я знаю, что вы не искали подобной встречи и она была вам навязана. Но в то же время, милорд, позвольте мне со всей уверенностью сказать вам, что я не намерена быть «наивной, покорной женой», которая будет рожать детей по вашему желанию.
Маркиз сделал нетерпеливый жест и прошел к камину.
– Мне перед вами очень неловко, Лукреция, – взволнованно сказал он. – Леди Эстер импульсивна и порой ведет себя недостойным образом. Однако я хорошо понимаю, что это не может служить оправданием тому, что вы услышали, и мне остается лишь просить вас проявить достаточно великодушия, чтобы быть выше этого и забыть, что день нашей свадьбы был чем-то омрачен.
– В том, что касается меня, он вовсе не омрачен, – возразила Лукреция. – Все, чего я хочу, это лишь сказать вам, что я не желаю играть роль, которая, вполне очевидно, от меня ожидалась. Я ваша жена, милорд, но пока я не изменю своего решения, я намерена оставаться вашей супругой только по названию, формально.
– Мне следовало ожидать, что вы примете такое решение в подобных обстоятельствах, – медленно произнес маркиз. – В то же время не могу сказать, что это разумно. Мы женаты, Лукреция, и, как я уже говорил вам, я надеюсь, что смогу сделать вас счастливой. А неестественный образ жизни определенно не будет способствовать исполнению этого моего стремления.
– А мне, милорд, представляется неестественным вступать в близкие отношения с мужчиной, который не любит меня, а думает о другой женщине и стремится к ней. – Было заметно, что Лукреции было неловко выговорить эти слова.
В комнате воцарилось молчание. Потом маркиз сказал:
– Я, конечно, мог бы вас заверить, что я свободен от этих отношений.
– И вы всерьез полагаете, что я поверю, будто это действительно так? – спросила Лукреция с горькой усмешкой.
– Давайте не станем излишне драматизировать это, Лукреция. Уверяю вас, что леди Эстер отныне принадлежит моему прошлому. Я думаю, вы убедитесь, что мы будем превосходно ладить друг с другом, если только вы забудете то, что я могу назвать лишь досадной случайностью.
– Я, безусловно, сделаю все, чтобы забыть произошедшее, – пообещала Лукреция.
– Тогда позвольте мне показать вам, что замужество может быть чрезвычайно приятным.
С этими словами он подался к ней с уверенной улыбкой на губах. Лукреция встала.
– Не сомневаюсь, что мне будет приятно мое замужество, но до сих пор, милорд, я никогда не позволяла любить себя мужчине, чье сердце мне не принадлежало.
Маркиз застыл на месте.
– Вы хотите сказать, что у вас есть любовник? – спросил он.
– Я ничего не хочу сказать и полагаю, что ни я, ни вы не желаем исповедоваться о том, что было в прошлом, хотя, несомненно, подобные откровения могли бы быть как минимум забавны, – заметила Лукреция, вызывающе глядя на маркиза.
Глаза маркиза сверкнули холодной сталью. Он сказал:
– Я нахожу, что происходящее совершенно абсурдно и превращает наш брак в фарс, если не во что-то худшее. Лукреция, вы моя жена, и чем скорее между нами рухнут все эти дурацкие барьеры, тем лучше.
Он снова двинулся к ней, но Лукреция поспешно выдохнула:
– Я так не думаю, милорд.
Вдруг маркиз замер. Лукреция, до того стоявшая с опущенными руками, скрытыми просторными рукавами, резко вскинула правую руку, в руке у нее был пистолет.
– Вы с ума сошли? – воскликнул маркиз.
– Я в совершенно здравом уме, – возразила Лукреция. – Поэтому я не намерена послушно ожидать вас в Мерлинкуре с ребенком на руках, пока вы, милорд, будете развлекаться в Лондоне.
В разговоре наступила пауза, несколько мгновений маркиз не сводил глаз с Лукреции. Словно догадавшись, что он задумал, она сказала:
– Я хороший стрелок, милорд. Я вас не убью, но, думаю, пулевое ранение в руку будет причинять вам чрезвычайное неудобство в последующие несколько недель.
Неожиданно маркиз, запрокинув голову, расхохотался.
– Сдаюсь! – воскликнул он. – Вы, конечно, с самой первой нашей встречи преподносили сюрпризы, Лукреция, но ни один из них не сравнится с этим! Позвольте пожелать вам спокойной ночи.
Он протянул ей руку, и она вложила в нее свои пальцы.
Резким движением маркиз грубо притянул ее к себе, заставив испуганно вскрикнуть, и вырвал пистолет из ее руки.
Маркиз продолжал держать ее одной рукой, а Лукреция после первого невольного вскрика не делала попыток вырваться, а неподвижно стояла, прижатая вплотную к маркизу.
– Я хотел показать вам, что вы не можете быть настороже все время, – сказал он, глядя в глаза Лукреции. – Кроме того, у меня стойкая неприязнь к пистолетам, направленным на меня, особенно если они в руках у женщин.
