Крис Кеннеди - Ирландский воин
— Да, слушаю.
— Финниан, мне нужно поесть.
Стряхнув с себя сон, он взял мешки, стал на колени рядом с Сенной и, порывшись в мешках, протянул девушке ломоть хлеба и сыр. Она пришлась жевать, а потом вдруг опустила руку на колени, и еда выскользнула из ее пальцев.
— Финниан…
— Но, Сенна, я… — Пора было положить конец этому нелепому разговору, и он проворчал: — Сенна, вам тоже надо поспать.
Она тихонько вздохнула:
— Но у меня рука болит. Помогите мне, хорошо?
— Да, хорошо. — Финниан поднялся и достал фляжку. — Вот. — С глухим хлопком вытащив пробку, он поднес фляжку к лицу Сенны, но та, поморщившись, пробурчала:
— Виски противное.
— Раньше вы прекрасно пили его. — Финниан нахмурился.
— То было раньше…
Присев, он шумно выдохнул. Потом поднес флягу к губам девушки и приказал:
— Пейте же!
Она тяжко вздохнула и, словно исполняя долг мученицы, сделала глоток.
— Еще.
Сенна опять вздохнула, сделала глоток и поперхнулась.
Финниан уговорил ее сделать еще несколько больших глотков, затем выкопал небольшую, но довольно глубокую ямку, соорудил в ней маленький костер и приготовил травы. Пока закипала добытая им где-то вода, он рукояткой кинжала распрямил корень, потом приготовил припарку и чай, после чего наконец снял со сломанных пальцев девушки грязную повязку, ставшую от запекшейся крови очень толстой, твердой и негнущейся.
— Вы даже не удосужились вымыть их, — с мягким упреком сказал Финниан, глядя на пальцы Сенны.
— Вы же не отвели меня к воде… — ответила она.
— Но прошлой ночью мы переправлялись через реку. Разве забыли?
— Да, по валунам, — буркнула Сенна. — Мы переправлялись через реку, прыгая по огромным камням, и вряд ли это был удобный момент для… — Она икнула. — Тогда я думала совсем о другом.
— Это ужасная ошибка с моей стороны, госпожа.
Я исправлю ее при первой же возможности, — пробормотал Финниан, не придавая значения своим словам, а сосредоточив все внимание на изящных, но изуродованных пальцах девушки.
— О Боже… — простонала она. — От меня ведь вонь до небес. Нам обоим нужно вымыться, а мы вместо этого скачем по камням. — Снова икнув, она потянулась к фляжке.
Финниан едва заметно улыбнулся. «Пусть продолжает щебетать и пусть продолжает пить», — подумал он, осторожно прощупывая пальцы девушки.
— А полежав у Рэрдова во рву… — Она сделала еще глоток. — Ох, от меня сейчас, наверное, воняет, как от бадьи с отбросами. Не пойму, как вы могли целовать меня.
— Как мог, так и целовал.
Сенна в задумчивости покачала головой — словно сокрушалась о том, что прошли времена подлинного рыцарства.
— Ох, какой ужасный день, Финниан…
— Не день, а ночь, моя милая.
— Вы смеетесь надо мной, да? — Она взглянула на него из-под опущенных ресниц.
— Ничего подобного, — возразил Финниан, легким прикосновением проводя по безымянному пальцу ее левой руки. Этот палец и мизинец были сильно повреждены и приняли неестественное положение. Сухожилия же оказались не на месте, и, следовательно, кости срастутся неправильно. И тогда уже Сенна больше не сможет шевелить этими пальцами и полностью владеть левой рукой.
Да уж, Рэрдов знал, что делал. Он не раздробил кости, просто аккуратно и точно сломал их, — а без этих двух пальцев она все же сможет обойтись. Жалкий ублюдок!..
— Повалявшись с вами по грязи… — Сенна в очередной раз икнула. — И без ванны…
— Вы опять про ванну?
— Думаете, я просила вас целовать меня? — Она сокрушенно покачана головой. — Ведь вы так много знаете о женщинах…
— Кто сказал, что я что-то знаю о женщинах?
— Поэтому вам должно быть известно, что женщина никогда не просит мужчину… поцеловать ее. — Сенна торжествующе посмотрела на него и слегка покачнулась.
— Вот. — Он сунул ей между зубов толстую палку. — Прикусите.
Девушка подчинилась, но все же заворчала:
— Фы ф… перфую ошереть толхны гнать, што хеншина претпошитает… А-а-ах! — взвизгнула она, когда Финниан резко сломал ей пальцы.
Взвыв от боли и выронив палку на землю, она отпрянула и, став на колени, попыталась подняться на ноги. В конце концов ей это удалось, и она, пошатываясь, сделала несколько шагов, а затем снова опустилась на колени, сжимая больную руку здоровой и сдерживая слезы.
Потребовалось довольно много времени — вероятно, целая минута, — прежде чем к ней вернулся дар речи.
— Ирландец, придет время, и я отплачу вам такой же болью, какую вы причинили мне, — проговорила она хриплым голосом.
— Буду ждать с нетерпением, — протянул Финниан, радуясь ее гневу. Ему требовалось, чтобы она оставалась в этом состоянии ярости, потому что он еще должен был правильно установить кости и крепко перевязать пальцы — так, чтобы они оставались прямыми.
Она стояла на коленях и, хлюпая носом, тихонько всхлипывала.
— Вы хнычете и жалуетесь, как ребенок, — холодно заметил Финниан, чтобы разозлить ее еще больше и тем самым придать ей сил.
— Я не хнычу и не жалуюсь…
— Дайте мне руку, — приказал Финниан. — Быстрее!
С трудом поднявшись на ноги, Сенна неуверенно подошла к нему и, чуть покачнувшись, села под дерево. Ее волосы, ничем не сдерживаемые, падали ей на плечи и на спину каштановыми волнами, и Финниану сейчас показалось, что место этой женщины — во дворце какого-нибудь султана. «Впрочем, нет, пусть лучше остается здесь, рядом со мной», — подумал он неожиданно.
Она вздрагивала и кричала, когда он обрабатывал ее пальцы — сначала виски, потом припаркой, а затем наложил полоски ткани, которые вытащил из ее мешка. Сенна все это время громко вскрикивала, но, когда он закончил, совершенно затихла. И Финниан, подняв голову, увидел перед собой ее маленькое, залитое слезами личико.
Тихо вздохнув, он протянул к Сенне руки, та подалась к нему, и он обнял ее. Поглаживая девушку по волосам, он прошептал:
— Тысячелистник должен скоро притупить боль.
— Уже, — шепнула она в ответ.
— Вот и хорошо, милая. — Он еще крепче обнял ее.
Минуту спустя она тихо проговорила:
— Как странно… Я все еще дышу. А я уж и не надеялась… Ах, благодарю вас, Финниан.
— Не за что, мой ангел.
На самом деле пальцы у нее все еще болели, но она чувствовала, что это благотворная боль, которая скоро уйдет.
Но болели у нее не только пальцы, но и ноги, которые ужасно затекли. Однако Сенна не двигалась, потому что для нее гораздо важнее было ощущение рук Финниана, сомкнувшихся вокруг нее, — а боль можно было и потерпеть.
Через некоторое время Сенна с большой неохотой отстранилась от ирландца — ведь нельзя же было бесконечно находиться в его объятиях.
