Лариса Шкатула - Вдова живого мужа
— Понимаете, Ян, — глаза Танечки смеялись, — я подумала, что перенапрягла свои мозги и теперь потихонечку схожу с ума… Спасибо, Федор Арсентьевич помог!
— Еще чего не хватало — с ума сходить! — погрозил пальцем Головин. — Эта светлая головка ещё науке понадобится!
Он рассеянно глянул на часы и ужаснулся:
— Как быстро пролетело время! Простите, молодежь, но я вынужден вас покинуть. И так бегом придется бежать, чтобы на совещание не опоздать. Вы тут все закройте, ключи отдайте консьержке… Янек, разрешаю тебе проводить Танечку домой!
— Кому Федор сказал отдать ключи? — спросил Ян, не в силах оторвать от девушки глаз.
— Консьержке. Он, наверное, имел в виду дежурную на первом этаже, — прошептала Танечка и опять покраснела.
Такого с Яном ещё не случалось. Прежде в его встречах и взаимоотношениях с девушками судьба, можно сказать, тащила его через события. Девушки падали в его руки и объятия то ли под влиянием минуты как Беата, то ли по их воле — как Юлия, то ли прямо-таки упав перед ним с коня — как Марго, то ли в награду за небольшую услугу, как Олеся… Танечку ему никто не предлагал, но эта девушка поразила его в самое сердце силой характера. Он видел, как рвали еду голодные люди независимо от пола, превращаясь на глазах в зверей. Он видел, как ломались в подобных обстоятельствах самые сильные и мужественные, а тут… "Если разобраться, кроме глаз в ней ничего и нет!" — это испустил в нем последний крик "закоренелый холостяк" по кличке Монах…
Уже идя с Танечкой по заснеженным улицам — она опять утонула в своем не по росту одеянии — он подбирал слова, которые хотел бы сказать ей, но они будто замерзали в легком морозном воздухе, едва Ян открывал рот. Наконец он откашлялся и, будто бросаясь в прорубь, прохрипел:
— Танечка, не могли бы вы сегодня вечером пойти со мной на свадьбу к моим хорошим друзьям? — Он посмотрел в её удивленные глаза и заторопился: — Может, мама побоится отпустить вас со мной, вы скажите… Головин мог бы за меня поручиться… Объясните, что мы с вами будем вместе работать… Я только съезжу на вокзал, встречу профессора — он сегодня возвращается из Берлина…
И с благодарностью услышал:
— Я согласна.
ГЛАВА 10
Через неделю Наташа смогла подняться и, поддерживаемая крепкой рукой Рогнеды, выйти с нею на террасу. Вырубленная в скале, она с двух сторон ограждалась ею же, а с двух других хрупкая балюстрада позволяла видеть пропасть, у которой, казалось, не было дна. По крайней мере, стука камня, который Наташа сбросила вниз, она так и не услышала.
Молодая пленница выздоравливала, но дух её был неспокоен и, как обычно бывало с нею в подобных ситуациях, обостренные чувства подчас не подчинялись ей самой.
— Кира! — сказала она вдруг. — Я знаю, тебя зовут Кира.
Рогнеда побледнела так сильно, что Наташа испугалась за нее: не упала бы в обморок! Она ещё не чувствовала в себе достаточно силы, чтобы удержать высокую дородную женщину своими ослабевшими руками.
— Откуда ты узнала?! — наконец оправившись от шока, вымолвила она.
Наташа не спешила объясняться, вглядываясь в даль, откуда пришло это имя. Сколько лет прошло с тех пор — пять, десять? "Четырнадцать!" подсказало прошлое. Она давно уже перестала задумываться над тем, кто ей обо всем сообщает. Обычный голос! Она попыталась представить себе, как выглядела Рогнеда — тогда ещё Кира — четырнадцать лет назад.
А четырнадцать лет назад ей было девятнадцать и была она замужем за богатым стариком. Девятнадцать. И у Наташи этот возраст выдался нелегким. Тогда её как кутенка, не умеющего плавать, взяли и выбросили за борт, в самую круговерть чуждой прежде жизни. Выплывешь — твое счастье…
Как же случилось с Рогнедой? Ее выдали насильно? Нет. Как наяву услышала Наташа жаркий шепот свахи: "Будешь ходить в соболях да каменьях драгоценных, сладко есть, мягко спать. Что захочешь — все твое будет! Год-другой потерпишь, а там — сама себе хозяйка".
Но прошел год, а ненавистный супруг не только не думал помирать, а и почувствовал в себе, рядом с молодой женой, забытую уж мужскую силу…
Рогнеду передернуло. Она вспомнила то, что увидела Наташа — отчаяние в глазах молодой женщины, вынужденной уступать домогательствам старика, повсюду преследующего её, тщетные попытки избежать стыда…
Однажды он схватил Киру прямо на кухне, стал опрокидывать тут же, на обеденный стол — пакость-то какая! Она оттолкнула его. Он упал и ударился затылком об угол печи…
Остолбеневшая от ужаса Кира задрожала от истошного крика появившейся в дверях кухарки.
У Наташи закружилась голова, и Рогнеда еле успела подхватить её, такую легкую, почти невесомую.
Нес её на руках незнакомый мускулистый мужчина в той же одежде, что и остальные солнцепоклонники, но, судя по шелковым нитям, которыми было расшито изображение Арала, он занимал в иерархии Аралхамада более высокое место, чем Алька.
Рогнеда шла за ними и из-за плеча несущего могла видеть, как мелькающие тени прошлого касаются её лица, оставляя на нем чуть заметные горестные морщинки.
— А что было потом? — спросила Наташа.
— Я убежала в лес, — будничным голосом проговорила Рогнеда.
Посвященный удивленно скосил на неё глаз, впрочем, не сбавляя хода.
— Два дня бродила, не помня себя, а на третий — повстречалась со слугами Арала. Тогда и испытала на себе действие золотой иглы. Меня тащили в неволю, а я таяла от блаженства… Да и о чем мне было жалеть? О каторге, что ждала дома? А здесь, в Тереме, мне пришлось испытать такие чувства, которые многим женщинам до смерти не суждены… Возьми хотя бы Адониса, Рогнеда коснулась плеча мужчины. — Недаром ему дали имя, столь отличное от других. Он — бог в искусстве любви!
Адонис осторожно опустил Наташу на кушетку, будто невзначай коснувшись её груди, и она в который раз подумала, что все жители этой подземной республики будто немного не в себе…
Как будто эти люди сговорились между собой не взрослеть или не воспринимать мир таким, каков он есть. Они любовно взрастили свои пороки или нездоровые увлечения, чтобы упиваться ими и собственной безнаказанностью…
Рогнеда присела на кушетку. Наташа прежде не ощущала в себе потребности говорить заведомую гадость, но нездоровый воздух подземелья или странная аура его обитателей толкнули её на это.
— Предлагаешь мне, значит, для любовных утех Адониса выбрать. Думаешь, не прогадаю?
— Не прогадаешь, — охотно, с заметным облегчением, проговорила Рогнеда.
— А если я выберу верховного мага? — невинно глядя в её глаза, предположила Наташа и поняла, что попала в точку.
Глаза Рогнеды, только что светлые и открытые, потемнели от ярости. Но, бросив взгляд на противоположную стену, она ответила нарочито спокойно:
— Отчего же, выбери. Только сделать это ты сможешь всего один раз. Потом любой из посвященных будет брать тебя, когда захочет. Здесь, дорогая подружка, свои законы!
Рогнеда, не подавая вида, что обижена, распрощалась и ушла, пожелав своей подопечной заснуть, ибо все остальное для её выздоровления уже сделано. Наташа пожалела о сказанном, ведь она почувствовала, что её целительница неравнодушна к Саттару-ака. Может, в обычной жизни эти двое могли бы пожениться, иметь нормальную семью, а здесь…
Наташа закрыла глаза и решила заснуть, но ей что-то мешало: чье-то постороннее присутствие, чей-то взгляд будто сквозь стену… Погодите-ка! Она вспомнила настороженность Альки и его нежелание откровенничать здесь, взгляд Рогнеды… Так и есть. Она отчетливо увидела замаскированный глазок и прильнувшего к нему мага. Ай-яй-яй, а ещё верховный! Подглядывает как шкодливый мальчишка. Тем более что знает о способностях Наташи… Может, ему кто-то сказал? Для начала надо ему объяснить, что подглядывать нехорошо. Она сосредоточилась, напряглась и услышала за стеной короткий отчетливый вскрик. Наташа улыбнулась: он просто увидел яркую вспышку, которая ненадолго его ослепила. За стеной раздались осторожные, шаркающие шаги, что-то упало, и наконец хлопнула дверь: верховный отправился залечивать рану.
Раскаяния она не испытывала: так, легкий урок для невоспитанных… Вот как бы ей выбраться отсюда! Ведь в Москве, на руках у няни, глупой девчонки, осталась её маленькая дочь. Оленька, как ты себя чувствуешь?! Но её дальновидение, заглянувшее даже в прошлое Рогнеды, почему-то не смогло прорваться за пределы Аралхамада. Тонкий мысленный лучик безуспешно бился о невидимый, но на удивление прочный барьер, за которым остальной мир виделся лишь серым туманом, заполненным бесплотными тенями…
В свое время, пять лет назад, об этот барьер разбилась экспедиция, о которой Наташа знать не могла, и из-за чего в Аралхамаде оказался Алька. И не только он один…
Экспедиция была малочисленной, но по-боевому настроенной. Возглавлял её бывший контрабандист, бывшая правая рука тайного правителя Азова, Митрофан Батя. Человек немолодой, но крепкий и сметливый, мастер на все руки, он вдруг на старости лет увлекся легендой о несметных сокровищах духоборов, живущих где-то в горах Урала.
