Биверли Бирн - Пламя возмездия
Он сделал над собой колоссальное усилие, чтобы не заорать на эту женщину.
– Все мы в большой опасности. Враги наши…
– Кто есть мы? Эта обитель? Святая Церковь?
Она покачала головой.
– Нет, не совсем. Пуэрто-Рико, весь остров. Ему грозит опасность.
Его Преосвященство вздохнул. С явным облегчением. Когда ему передали, что у нее было видение и она хотела бы поговорить с ним, епископ страшно перепугался. Дело в том, что с тех самых пор, как он убедился в том, что она обладала даром ясновидения, он жил в беспрестанном страхе перед тем, что она в один прекрасный день возьмет да и выложит ему обо всех его самых потаенных секретах и грехах, бросит ему обвинение в них или, чего доброго, сообщит об этом в Рим. Но, к его великой радости, к нему лично это видение отношения не имело.
– Вы здесь удалены от мира в стенах обители, – сказал он елейным голосом. – Сейчас идет война между Испанией и Америкой. Я уверен, что ваше видение связано с этими событиями. Но для беспокойства нет никаких оснований. Здесь уже побывала американская армада, но вскоре ушла и, хотя город был обстрелян, разрушения были небольшими.
– Нет, вы не понимаете! – вскричала Магдалина. Тревога ее росла. – Я знаю о бомбардировке, даже сюда до нас доходят вести. Мое видение с этим ничего общего не имеет. Бог Наш сообщил мне, что всему нашему острову Пуэрто-Рико грозит большая опасность, но люди не должны противиться этой опасности.
Епископ встал.
– Очень хорошо. – Вы сообщили мне об этом. Ваш долг выполнен, сестра Магдалина, и вы можете вернуться к своим молитвам. – Она подняла голову.
Епископ мог заметить даже через черную кисею покрывала на лице, как она побледнела.
– Ваше Преосвященство, расскажите людям об этом. Вы расскажете? Вы ведь должны все объяснить народу, этим вы спасете его – Бог Наш этого желает. Поэтому у меня и было видение, – убеждала его она.
– Я сделаю все, что сочту необходимым, – довольно резко для духовного лица ответил епископ.
Она вскочила, опрокидывая свечу, епископ изловчился ее поймать на лету, прежде чем она свалилась на пол, расплавленный воск ожег ему руку, но он не обратил на это внимания. Его воображение мгновенно нарисовало ему картину пожара, который запер его в этой келье, и он видел себя мечущимся и взывавшим о помощи.
– Осторожнее! Сядьте, сестра, и успокойтесь. К чему так волноваться? Ведь я ваш епископ, ваша самая высокая инстанция, надо мною лишь его Святейшество Папа.
– Для меня есть лишь Господь Наш, – это было сказано после паузы уже спокойным тоном.
Она понимала, что подтверждались ее самые наихудшие опасения, и что ей оставалось идти, что называется, напролом.
– Он передал мне, что я должна рассказать об этом вам, а вы – спасти наш народ. А если вы этого не сделаете, то ответственность ляжет на меня.
– На вас? Это просто абсурд. Всемогущий Бог не снимает ответственность с епископа, чтобы возложить ее на женщину, пусть даже на такую, каковой являетесь вы, сестра Магдалина. Вы все сделаете так, как я вам укажу. Оставайтесь здесь и молитесь, не нарушая обетов ваших.
– Обеты мои не важнее, чем тысячи жизней.
– Хватит! – трудно было поверить, что этот маленький человек мог так оглушительно завопить. Он сделал шаг к двери, потом повернулся к ней и еще раз крикнул. – Хватит! И вы не посмеете распространять панические слухи, сестра! Вы будете делать то, что вам сказано!
В патио перед кельей Магдалины собрались несколько монахинь, они стояли в тени дерева. И хотя они фактически находились за пределами обители, никто не обращал внимания на такие пустяки. Сама настоятельница и ее совет в полном составе, а также пятеро или шестеро самых преданных ей монахинь с нетерпением ждали результатов этой чрезвычайной встречи с епископом. Когда до них донесся его разъяренный крик, они в испуге сбились в небольшую кучку. Вскоре открылась маленькая дверь, и вышел епископ. По выражению лица Его Преосвященства монахини поняли, что не зря перепугались.
Епископ немного постоял, обводя всех суровым взглядом. Затем отдал кое-какие распоряжения, и монахини бросились их выполнять.
– Все это территории, на которых расположены кофейные плантации, я так понимаю? – палец Майкла описал широкую дугу на карте острова Пуэрто-Рико, разложенной на столе Фернандо Люса.
– Да, сеньор. Вот здесь начинаются Центральные Кордильеры. Здесь земля очень подходит для возделывания кофе.
– Я слышал об этом.
На Майкле был белый полотняный костюм, на пошив которого портной Диего Фонтес затратил лишь четыре дня.
На вешалке у дверей красовалась его новая шляпа – настоящая соломенная панама. Этот гигант-ирландец, похоже, очень комфортно чувствовал себя в этой тропической экипировке. Майкл вел себя непринужденно, напряжение и недоверие первых визитов исчезло. Сейчас ирландец развалился в кресле, услужливо предложенном Фернандо.
– Я хочу их купить, – заявил он.
– Их? Простите, я вас не понял. Какую плантацию вы желаете приобрести?
Люс наклонился к карте. Его палец лежал на небольшом пятнышке недалеко от деревни Каюко.
– Это земля дона Пруденсио Альвареса. Очень удачный участок. Мне точно известно, что дон Пруденсио намерен запросить за него вполне разумную цену. Конечно, гасиенда по соседству, под названием Ла Альбория, тоже довольно интересна, хотя кое в чем и уступает предыдущему варианту, но этой гасиендой владеет одна пожилая вдова и…
– Оба участка, – довольно бесцеремонно оборвал его Майкл.
Люс вскинул брови.
– Это очень большие участки, дон Мигель.
– Майкл. Не выношу, когда меня называют Мигелем.
И действительно не выносил. Каждый раз, когда он слышал испанский вариант своего имени, перед глазами у него вставал отец. Майклу даже казалось, что он слышал его голос. Терпеть он не мог этих воспоминаний.
– Простите меня. Тогда, значит, Майкл. Но я уже сказал, что между Ла Альборией и гасиендой дона Пруденсио еще пять тысяч акров.
Майкл кивнул. Ага! Значит, две эти плантации, о которых только что упомянул Люс, имели общую площадь миль этак в семь, разумеется, квадратных, но пока это была лишь прикидка.
– Мне кажется, я выразился недостаточно ясно, – пояснил Майкл. – Дело в том, что я желаю приобрести все гасиенды, где возделывается кофе.
Банкир онемел. Он молча продолжал глазеть на своего клиента. Потом сделал судорожный глоток. Майкл смотрел прямо на выступавший кадык Фернандо Люса. Кадык три раза поднялся вверх и три раза опустился.
– Все? – шепотом переспросил Люс.
– Совершенно верно. Во всяком случае, те, которые стоит приобрести. А по моим подсчетам, это семнадцать гасиенд. Начиная с гасиенды сеньора Моралеса и вот сюда, дальше на запад до Лареса. – Майкл показал на карте участок. – Затем до конца, до гасиенды сеньора Мачина, что рядом с Монтаньей.
Глаза Люса не следили за перстом Майкла, вовсю гулявшим по карте. Он продолжал непонимающе смотреть на ирландца.
– Скажите мне, дон Майкл, вы имеете хоть какое-то представление о том, сколько это земли?
– Естественно. Не все участки, интересующие меня, соприкасаются друг с другом, но общая их площадь, по моим подсчетам, должна составить примерно триста квадратных миль, даже чуть больше, – спокойно ответил Майкл.
Люс облокотился о спинку кресла. У него был вид человека, который уже нисколько не сомневался, что перед ним сумасшедший, безумец, рыжеволосый ирландский безумец, и единственно разумным было со всем соглашаться и вести эту игру до конца.
– По вашим подсчетам. Понимаю. Так вот, если пользоваться вашими английскими мерами, то весь остров Пуэрто-Рико приблизительно сто миль в длину и тридцать пять в ширину, всего, значит, около трех с половиной тысяч квадратных миль. В этой связи позвольте мне задать вам еще один вопрос. Дело в том, что земли, которые вы собираетесь приобрести, представляют собой довольно большой кусочек нашей довольно маленькой страны. Как вы думаете, сколько все это может стоить?
– Очень много, – улыбнулся Майкл и достал сигару из кармана пиджака. – Вы позволите, сеньор?
– Конечно, конечно. Разрешите?
Банкир зажег спичку и поднес ее к кончику сигары ирландца. Майкл, наклонив голову, прикурил, и по кабинету поплыли клубы ароматного дыма. Майкл весьма раскованно сидел в кресле, зажав сигару в зубах.
– Это очень большие деньги, – повторил он.
– Да это миллионы песет! Миллионы! – вскричал банкир.
В голубых глазах Майкла вспыхнули искорки смеха.
– Но не столько же миллионов, сколько до войны? – не без лукавства спросил он.
Люс предостерегающе поднял руки.
– Война здесь ни при чем, здесь никакой войны нет и не было. Я говорил вам.
– Да, я помню. Американцы заняты освобождением Кубы, к вам у них никаких территориальных претензий… В общем, старая молитва господина президента Мак-Кинли. Но, дон Фернандо, не будем заниматься пустой болтовней. Война здесь, безусловно, при чем, а посему у вас вот-вот появятся новые хозяева и многие жители отнюдь не возрадуются перспективе оказаться под пятою у этих гринго[4] с севера. И некоторые из моих мишеней явно окажутся среди них.
