Доводы нежных чувств (СИ) - Завгородняя Яна

Некоторое время все молчали, затем Йозеф спросил:

— Когда это было? Когда ты села в поезд?

— У меня был билет на двадцать седьмое апреля. Это я помню точно.

После её слов Йозеф нервно потёр переносицу двумя пальцами.

— Ты знаешь, какое сегодня число?

— Если верить календарю доктора, — Бьянка взглянула на стену. — Седьмое июня и где я была весь этот месяц, одному Богу известно. — девушка поёжилась на постели, пытаясь поудобнее уложить загипсованную руку.

— Ты помнишь свой приезд?

— Нет, только дорогу и семью с двумя детьми на соседних сиденьях. Потом, как будто, заснула и проснулась только сейчас со сломанной рукой и разбитой головой.

— Что ж, дорогая, раз ты находишь силы иронизировать, значит не всё потеряно, — профессор улыбнулся. — Я ещё зайду проведать тебя, когда тебе станет получше. Ни о чём не беспокойся, здесь тебя окружают друзья, — мужчина поднялся и, приняв на ходу свою шляпу из рук Адалин, направился вместе с ней к двери.

— Профессор, что с ней? — девушка остановила его в коридоре и встревоженно заглянула в морщинистое лицо.

— Амнезия, моя милая. Память частично утеряна, видимо, сильно стукнулась головой. Но не всё так печально. Она забыла только последние несколько недель своей жизни, а это значит, что есть шанс восстановить память.

— Как?

— Для начала оставим её в покое на месяц — другой. Может случиться, что воспоминания подтолкнёт какая-нибудь случайность — сон, предмет или лицо из прошлого. У неё есть родные?

— Она сирота, воспитывалась в приюте.

— Тогда если её и станут искать, мы не сможем сказать, хорошо это будет для неё или плохо, учитывая неприятный инцидент с синьором Фернандо, — профессор хотел было уходить, но уже на крыльце кое-что вспомнил. — Кстати, моя дорогая, отец говорил с тобой о поступлении в университет?

Адалин смутилась.

— Он говорил что-то, уверял, что не будет против, что примет на работу помощников, ещё Вивьен обещала помочь, — девушка прикрыла рот рукой, осознавая, что сболтнула лишнего. Профессор сделал вид, что не услышал последних слов, дабы ещё больше не смущать девушку.

— Я очень рад, что вы договорились. На днях занесу тебе материалы для подготовки ко вступительным экзаменам — декан любезно передал мне их. Уверен, ты и без этого всё сдашь, но формальности сильнее нас. Прощай, дорогая. Передавай привет отцу и держите меня в курсе, если что-то изменится, — он кивнул в сторону комнаты Бьянки, затем развернулся, надел шляпу и бодрым шагом направился в сторону школы.

Глава 17

— Что у нас на завтрак, Ада? — за спиной девушки послышался властный командный голос, к которому она уже привыкла. И всё же от неожиданности она немого просыпала содержимое одной из чаш крохотных весов, с которыми работала вот уже полчаса.

— Сейчас, — она бросила на вошедшего кроткий взгляд и устремилась к кастрюле, хватая на ходу тарелку. Не прошло и минуты, как около Виктора, по-хозяйски рассевшегося за кухонным столом, возникла тарелка каши, омлет, салат из свежих овощей и чашка горячего чая. Всё это Адалин организовала за считанные секунды и мгновенно вернулась к своей работе. Её одновременно смущало и радовало присутствие мужчины, на что указывали маленькие промахи от волнения в работе, коих ранее она себе не позволяла.

— Что делаешь? — окончив трапезу, мужчина подсел к ней слишком близко, как показалось девушке. Она даже ощутила прикосновение его плеча, отчего еле заметно вздрогнула.

— Папа просил расфасовать лекарства, — невозмутимо проговорила она, отсыпая по крупинке какой-то белый порошок из колбы до тех пор, пока чаши весов не сровнялись.

— К чему такая точность? — Виктор хоть и интересовался процессом, но не сводил глаз с лица девушки, что не прибавляло ей уверенности. Тем не менее, отсыпав часть содержимого пробирки, она абсолютно точно отмерила нужное количество с первого раза.

— Это антибиотик, нельзя ошибиться в дозировке.

— Да ну, — протянул Виктор. — Спорим, второй раз у тебя так не получится.

— Даже спорить не буду. Это случайно вышло, — Адалин уже ссыпала отмерянные порции в маленькие плотные конвертики, аккуратно запечатывая их затем.

— Ты себя недооцениваешь, Ада. Давай забьёмся. Или струсила?

Адалин очень строго на него взглянула. При этом от глаз мужчины не ускользнула еле сдерживаемая улыбка на её лице.

— Даже не начинайте. Я не сумасшедшая с вами спорить.

— А что такое? — лицо Виктора приняло невинное выражение насколько это было возможно.

— Вы каждый раз спорите на что-нибудь неприличное и пытаетесь меня спровоцировать. Нет, всё, — она отвернулась. — Не отвлекайте меня, пожалуйста, — только теперь, когда лица её не было видно, она позволила себе улыбнуться.

— Ты серьезно? А я не вижу ничего зазорного, — мужчина придвинулся ещё ближе и прошептал ей прямо на ухо, слегка утопая в каштановых прядях, — в невинном поцелуе, — Адалин опрокинула весы от неожиданности, не совладав с собой, и теперь уже перевела на Виктора взгляд, полный немого укора. — Всё, всё, ухожу, — он быстро поднялся без малейшего намёка на раскаяние и зашагал в сторону двери. — Спасибо за завтрак, — кинул он у самого выхода.

— Адалин, — позвал её мягкий голос, который тут же развеял волнительные воспоминания.

— Да, Бьянка, что случилось? — девушка поднялась со своего места и направилась к кушетке, где лежала пациентка.

— Прости, ты так мечтательно улыбалась, что я не решалась тебя потревожить. Скажи, могу я сама дойти до туалета? Честно говоря, уже надоело лежать.

— Может голова закружиться, это рискованно. Но давай попробуем. Я тебя провожу, — и мисс Виндлоу помогла Бьянке подняться с места.

Адалин не жалела о том, что нашла в себе силы отказать Виктору. Каждый раз, вспоминая разговор у реки, она думала, как бы могло сложиться их будущее, прими она его предложение. Никогда раньше она не испытывала подобных чувств к мужчине и надеялась, что так оно и останется, что ей ничто не помешает посвятить жизнь работе. И всё же она грустила. Она скучала по их совместным прогулкам, по его колким намекам, от которых кровь приливала к лицу, покрывая его стыдливым румянцем. Девушка осознавала, что за человек генерал и как относится к женщинам, потому ей не пришлось прилагать слишком много моральных сил к тому, чтобы отвергнуть его. Забыть себя, посвятить жизнь мужчине, раствориться в заботах о семье без возможности приносить пользу людям и быть одной из многих — слишком несправедливо при её образе жизни и восприятии мира, а потому девушка всякий раз гнала от себя воспоминания и надеялась, что образ голубоглазого брюнета рано или поздно растворится в её сознании и его место займут более важные дела, заботы и лица.

— Ты как? — она постучалась в дверь туалета.

— Всё хорошо, — глухо проговорила Бьянка. Хотя нет, — девушка толкнула дверь и тяжело спустилась со ступеньки. — Будь у меня две руки, было бы проще.

Поравнявшись, они зашагали в сторону крыльца. Приятный свежий летний день одаривал их прохладой лёгкого ветерка и звал задержаться на природе подольше.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Адалин.

— Лучше, чем вчера. Я бы очень хотела прогуляться. Далеко не уйду, — она заметила волнение в глазах подруги. — Даже, может быть, просто посижу на лавочке, подышу воздухом.

— Позволишь составить тебе компанию? — Адалин улыбнулась, решив отложить немного домашние дела.

Не спеша они направились в сторону лесной тропинки. За то время, что Бьянка провела в доме Виндлоу, девушки подружились и теперь могли о многом поговорить. Адалин рассказывала о своём детстве, о переезде и смерти матери, Бьянка — о жизни в приюте, о том, что своих родителей она не знала и ждала с надеждой удочерения, как впрочем и все остальные воспитанники.

— Я очень скучаю по Италии, — говорила она.

— У тебя там остался кто-нибудь?

— Нет. В приюте у меня не было друзей.

— Жениха тоже не было? Ты такая красивая, трудно поверить.