Шелк для истинной леди - Остен Эмилия

Марта и Энн продолжали учиться и жить в пансионе. Там за ними был надлежащий присмотр, и девочки не сидели без дела, хорошо питались и развивались. Элизе полагались целых два выходных, которые она полностью посвящала сестрам.

Спустя месяц после прихода Элизы в ателье миссис Кимберли позволила ей работать с клиентками. Поначалу девушка очень боялась сделать что-либо не так, однако через некоторое время поняла: полученные за время пребывания в Бостоне знания и опыт помогают ей, и можно не стесняться, не опасаться и не останавливаться, принимая смелые решения. Миссис Кимберли наблюдала за работой Элизы с растущим интересом. У девушки не было дара конструировать невероятные по красоте наряды, каким обладает модельер, но несомненные способности имелись, а безупречный вкус и прекрасные манеры позволяли удовлетворить запросы самой капризной клиентки. К каждой женщине Элиза умудрялась найти подход и через некоторое время находила с ней общий язык, после чего работа шла гораздо легче.

Особенно позабавил служащих ателье случай с вдовой миссис Резерфорд. Орлиный нос и яркие злые глаза высоченной и сухой, как дерево в степи, старухи говорили о том, что всем окружающим от нее достается. И верно, миссис Резерфорд вечно бывала всем недовольна; даже когда для нее создавали чудесные наряды, она все равно уходила, поджав губы и всем своим видом выражая неудовлетворение. Платья, правда, исправно носила. Модельеры недолюбливали ее и старались сплавить капризную клиентку другому работнику. Миссис Кимберли однажды представила ее Элизе.

Когда девушка встретилась с миссис Резерфорд, то сразу поняла, что с ней будет нелегко. Войдя, та презрительно оглядела Элизу с ног до головы, фыркнула, как будто увидела на полу комнаты жука, уселась в кресло и уставилась в сторону. Служанка принесла чай, бисквиты, песочное печенье, однако миссис Резерфорд не притронулась к угощению.

– Сколько раз вам говорить! – брюзгливо заявила она. – Я не ем сладкого и пью только тот чай, что заваривает мой дворецкий! Где эта вертихвостка Кимберли? Мне нужно по меньшей мере три платья для грядущих приемов и пикников!

Будучи вдовой богатого промышленника, скончавшегося несколько лет назад и оставившего бездетной жене все состояние, миссис Резерфорд не отказывала себе в удовольствиях.

– Миссис Кимберли нет, – вежливо сказала Элиза. – Сегодня я заменяю ее.

– Вы? – Старуха с деланым изумлением покосилась на мисс Уивер. – Вы слишком молоды для того, чтобы создать платье для меня, и наверняка слишком глупы!

Элиза несколько растерялась. С такой откровенной грубостью она сталкивалась, конечно, не единожды. Но впервые это было на новой работе, где Элиза уже привыкла к вежливому обращению и снова почувствовала себя леди.

Она постаралась взять себя в руки.

Ясно, что старуха не позволит себе вежливого обращения к услужливой девушке. Вон как нарычала на служанку. Значит, следует бросить ей вызов. Элиза вскинула голову:

– Посмотрим, миссис Резерфорд. Какие наряды вам нужны?

Старуха хмыкнула:

– А вы дерзкая девчонка, да? Что ж, поглядим! Мне требуется одно платье для большого пикника у Радклиффов, одно для приема у судьи Престли и одно для посещения дня рождения племянницы. А она, между прочим, замужем за английским баронетом! Ох, уж эти англичане! Я должна показать ее чопорным гостям, чего стоят настоящие американки. Но вы мне в этом, разумеется, не поможете.

И миссис Резерфорд ехидно улыбнулась.

Элиза задумчиво смотрела на клиентку. Высокая и стройная седовласая женщина (волосы она не красила, и это понравилось девушке), черты лица резкие, морщин, несмотря на возраст, немного… Что ж, почему бы и нет?

– Начнем с дня рождения племянницы, миссис Резерфорд, – любезно предложила Элиза. – Я предлагаю красное.

Старуха вытаращила глаза.

– Красное?! Мне?! Никто и никогда не осмеливался предлагать мне красное с тех пор, как мне стукнуло шестьдесят! Девочка, да вы смеетесь! – и засмеялась сама, резко и неприятно. – Я буду выглядеть как потаскуха из «Мулен-Руж».

– Ничего подобного, – покачала головой Элиза. – Вы ведь еще не знаете, какой именно красный я вам предлагаю.

Она подошла к столу, на котором были аккуратно разложены образцы, и выудила кусок атласа насыщенного винного цвета. Эту партию недавно доставили из Италии. Ткань стоила бешеных денег, и… она их стоила. Элиза поднесла ее поближе к миссис Резерфорд, чтобы та оценила переливы цвета; от атласа словно исходило мерцание.

– Возьмите.

Пока клиентка рассматривала ткань, Элиза быстро набросала эскиз.

– Мы сошьем вам вот такое платье. С небольшим турнюром, отделка здесь и здесь. Подберем аксессуары. Если у вас нет подходящего рубинового комплекта, мы с удовольствием порекомендуем вам отличного ювелира, который может сделать его на заказ, дать в аренду или продать что-либо из уже имеющихся у него драгоценностей.

Миссис Резерфорд все еще держала ткань в руках. Элиза знала, что сейчас клиентка представляет, как будет выглядеть в таком платье, – и знала, что ей это нравится.

– Вы дерзкая девчонка, – наконец сказала миссис Резерфорд. – Вы уверены, что меня не засмеют?

– Конечно, уверена. Вами будут восхищаться. – Элиза представила себе этот прием, нарядных гостей, веселую именинницу… Свой прошедший день рождения Элиза провела в отделе готового платья, раскладывая по местам манто и плащи.

– Объясните же, почему вы решили, что нужен непременно красный?

– Все очень просто, – серьезно сказала Элиза. – Когда вы рассказывали о дне рождения племянницы, я увидела, что ваше настроение будет красного цвета. Что же другое вы можете надеть? Это совершенно невозможно.

История про «настроение красного цвета» мгновенно облетела ателье, и Элизу наконец начали замечать сослуживцы. Теперь после работы она вместе с другими помощницами модельеров часто отправлялась выпить чашку чаю в ближайшее кафе. А миссис Резерфорд стала одной из ее постоянных клиенток, требуя только Элизу.

Лето набирало силу. Дожди последних вечеров весны ушли, уступив место большим солнечным дням. Бостон ожил; Элизе думалось, что даже люди на улицах смотрят приветливее, чаще улыбаются. Наверное, это происходило потому, что у нее самой в жизни все было хорошо, только девушка все равно думала, что причиной тому – лето.

Едва нищета отступила, Элиза почувствовала себя гораздо увереннее. Собственное жилье и независимость дают восхитительное ощущение свободы – и Элиза наслаждалась им в полной мере, словно отыгрываясь за не слишком удачное начало жизни в Бостоне. Сестры были счастливы, девушка проводила с ними все выходные, и на новом месте работы все складывалось хорошо. Элиза могла бы сказать, что счастлива, если бы не Пол Спенсер.

Он снился ей. Снились те дни, когда они оба были детьми, но эти воспоминания постепенно опускались на глубину, уступая место тем, что Элиза успела скопить в Бостоне. Просыпаясь и слушая глухую ночную тишину за окнами, она перебирала эти воспоминания, уже не зная, где сон, а где явь. И где ее мечты, а где то, что было на самом деле.

Душевному спокойствию Элизы вовсе не помогало то, что о Спенсере в последнее время много говорили и писали в газетах. Впервые Элиза узнала об этом от миссис Кимберли, которая привыкла каждый день начинать с чтения свежей прессы и потому была в курсе городских новостей. Сама Элиза была далеко не столь дисциплинированна.

– Подумать только! – одним июньским утром воскликнула миссис Рейчел, просматривая «Бостон Трибьюн». – Пол Спенсер заканчивает пристройку нового крыла! И к ярмарке он его откроет. Ведь он же только начал строительство!

Элиза невольно уронила катушку ниток, которую держала в руках. Наклонилась за ней, подняла и неторопливо спросила:

– Вот как?

– Да. – Миссис Кимберли вчитывалась в заметку. – Гастон Шиммер выдал Спенсеру кредит на расширение магазина. Потом говорили, что у Спенсера не хватило денег его закончить, но он как-то вывернулся. И теперь его магазин станет еще больше. Господи боже! Куда уж больше! Спенсер сильно рискует!