Наталия Вронская - Сюрпризы Фортуны
Агния подняла на него глаза, немного помедлила и ответила:
— Да.
В этот момент она была совершенно уверена в своей правоте, как никогда раньше, и даже почувствовала некоторое облегчение.
— Может быть, ты и права… — Марселу подошел к ней. — Ты рассуждаешь очень разумно, трудно не согласиться с твоими доводами. И у тебя есть преимущество: в отличие от меня ты можешь сказать «нет».
Агнии показалось, что в этот момент он вздохнул с облегчением.
— Что же… — улыбнулась она через силу.
Но потом улыбка ее сделалась более естественной, и она вздохнула. Но уже не печально, а легко:
— Если наши мнения так совпадают…
Марселу не дал ей договорить, а склонился к ней и поцеловал.
— Марселу, — приглушенно шепнула она.
— Но ты же не уедешь, оставив меня наедине с такими холодными воспоминаниями о твоих последних словах? Это будут слишком тяжелые воспоминания…
Агния вздрогнула и прильнула к нему.
— Агния… — пробормотал он.
В ту ночь к ним будто вернулась та страсть, которую они испытали когда-то впервые в Бадене, но утром… Утром Агния сидела на кровати и плакала. Марселу стоял тогда за дверью и слышал ее плачь, но она об этом даже не подозревала. Когда он вошел к ней, Агния уже утерла глаза, сделала вид, что ничего не произошло, и довольно легко заговорила об отъезде. Марселу также непринужденно поддержал разговор на эту тему и в один миг все было решено.
Теперь Агния сидела одна в своей каюте и опять плакала. Нет, она не жалела о том, что сделала. Разве что совсем немного… Жить в Бразилии она не сможет, а Марселу никогда не покинет свой дом для нее. Слишком велики различия между ними, слишком большие расстояния разделяют их. Так что не о чем тут жалеть! Скоро она приедет домой, скоро увидит Вольфа… Скоро, скоро…
16
— Дождик, дождик… Опять дождик… А там все время солнце, солнце и солнце…
— Ты что, жалеешь, что уехала?
— Нет, не жалею…
— Ты же любишь дождик?
— Люблю…
— Но что с тобой такое? Тебя как подменили! Если ты так любишь этого своего Марселу, то не надо было от него уезжать.
— Нет, надо было… Именно, что надо было… И при чем тут любовь?..
— Снова здорово…
Вольф, а это именно он сидел напротив печальной Агнии с газетой в руках, покачал головой и углубился в чтение. Впрочем, это он только сделал вид, что углубился, на самом деле грустные вздохи, доносившиеся от окна, полностью отвлекали от новостей.
— Перестань, прошу тебя! Я не смогу этого выносить! Никак я не думал, что эта поездка так окончится. Если бы я знал, что ты вернешься из Бразилии одна и станешь надоедать мне ахами-вздохами, то никогда бы не отпустил из Бадена. Это же надо — довести себя до такого состояния! Ты даже играть толком не можешь!
Этот аргумент был самым сильным и самым досадным. Вольф, который с радостью приветствовал возвращение Агнии, надеялся, что все продолжится как и прежде: они составят удачливый тандем и приумножат свое состояние. Но состояние духа Агнии сделало этот план невозможным. Она без удовольствия выходила в свет, играла без азарта и, увы, проигрывала. Да так, что Вольф запретил ей приближаться к игорному столу, заявив, что любовь тут портит все дело.
— Известно, что кому везет в любви, не везет в карты! — в сердцах сказал он.
— Если ты так понимаешь везение в любви… — ответила Агния.
— Надеюсь, что «ты скоро его позабудешь, и он позабудет тебя»… — перефразировал он знаменитую строчку из довольно популярного романса [9].
— Как ты можешь над этим смеяться.
— Я не смеюсь. Я серьезен, как никогда ранее. Ибо все это напрямую касается моего и твоего благополучия.
— Вольф, дорогой мой, я не хочу огорчать тебя. Не хочу тебе мешать, — неожиданно четко сказала Агния.
— Вот как? Что же, весьма разумное решение. И что ты намерена для этого предпринять?
— Я уйду из этого дома и заживу совсем другой жизнью — скромной, простой, добропорядочной.
— Это то, чего тебе теперь хочется?
— Да.
— Ты будешь жить одна?
— По правде сказать, на днях я встречалась с Серафимой…
— И? — Вольф вопросительно поднял брови.
— Ты знаешь, что она хочет оставить свое дело.
— Я что-то слышал об этом.
— Объединив совместные усилия, мы сможем начать вполне добропорядочную жизнь…
— Не самая лучшая компания для такого дела, поморщился он.
— Оставь это. Ты никогда не был настолько лицемерен. Чем я лучше Серафины?
— Возможно, что и ничем. Но общество хозяйки публичного дома не придаст тебе солидности.
— Кто будет знать о ее прошлом?
— Найдутся старые знакомые… Такие всегда встречаются в самый неподходящий момент. Впрочем, не мне тебя учить. К тому же теперь ты не в том состоянии, чтобы с тобой можно было сделать дело. Может быть, тебе и лучше пожить так, как ты желаешь… — в задумчивости произнес Вольф.
— Я рада, что ты понимаешь меня, — улыбнулась Агния.
И вот уже через несколько недель Агния и Серафина сидели на широкой кровати в той самой комнате, о которой Агния не забывала никогда (ведь в ней когда-то прошли самые тяжелые минуты ее жизни), и разговаривали. Разговаривали о том, о чем каждая в отдельности уже давно подумывала, о том, о чем Агния сказала Вольфу в последнем разговоре.
Серафина вполголоса говорила Агнии:
— По правде говоря, слишком утомительно становится мое прежнее житье. Хотелось бы уж как-то остепениться и о душе подумать. — Последнюю фразу Серафина произнесла почти благоговейным шепотом.
— Это хорошо — о душе подумать, — усмехнувшись, ответила ей Агния. — Грехи замолить и прочее разное… Чтобы стыдно не было хотя бы перед собой…
— Тебе-то чего стыдиться? В чем ты виновата? — возвысила голос Серафина.
— Знаешь, как говорится… В этом грехе себя не виню, но и от казни не освобождаю…
— По мне, так слишком уж умно, Агния.
— Ничуть не умно. Так, в книжке прочитала да и запомнила. А теперь вот вижу, что и в моей жизни настал час сказать такие слова.
— А что Вольф? Что Вольф говорит?
— Да что он скажет. Он каяться не будет, его жизнь ему нравится, — задумчиво пробормотала Агния.
— Что-то все же у тебя случилось. Напрасно ты не хочешь мне рассказать, — покачала головой ее собеседница.
— Потом расскажу, — рассмеялась Агния, склонившись к подруге и взяв ее за руку. — Главное, если ты решилась, то мы с тобой сможем составить друг другу компанию в каком-нибудь небольшом домике на мещанской стороне…
— Да уж! Мы с тобой станем весьма респектабельными дамами! Я спрячу свои рыжие волосы, и никто никогда ни о чем не догадается! — рассмеялась ответно Серафина.
