Барбара Картленд - Невеста разбойника
Наверху их приветствовал премьер-министр.
— Для нас большая честь, ваше княжеское высочество, принимать вас в нашем государстве, и мои коллеги искренне присоединяются к моим словам!
Илена заметила, как глаза премьер-министра остановились на голубой ленте с орденом Святого Миклоса и на других наградах генерала.
Воцарилась неловкая тишина.
Илена в конце концов спохватилась, что подошла ее очередь представлять своего спутника.
Но почему-то слова никак не хотели срываться с губ, поэтому, не дожидаясь, пока она справится с волнением, генерал протянул руку и произнес:
— Я также рад встрече с вами, уважаемый премьер-министр. А теперь от имени ее княжеского высочества и от моего имени я хотел бы сделать заявление. Надеюсь, вы позволите мне сообщить об этом отсюда.
Премьер-министр неуклюже попятился назад, но ничего не смог ответить, только, недоуменно взглянув на Илену, пробормотал:
— Как пожелаете, ваше княжеское высочество.
Генерал стал пожимать руки остальным членам правительства, и в это время были вынесены стулья.
Княжна села в центре, а Владилас, пожав руку последнему члену правительства, повернулся лицом к любопытствующей и возбужденной толпе.
Посмотрев вниз, на рыночную площадь, Илена с удивлением подумала, что еще никогда не видела так много жителей Зокалы в одном месте.
Потом, охватив взглядом окрестности, княжна заметила, что пушки выстроены по порядку на площади перед дворцом, там, где обычно проходили парады.
И уже в который раз была поражена, что Владилас знал и об этом.
Наверняка шпионил за ее страной так старательно и долго, что ему известны все мельчайшие подробности их жизни.
Генерал тем временем встал впереди Илены, и на него устремились взгляды тысяч любопытных глаз.
В этот миг княжна не могла не признать его красоту и силу, хотя, быть может, это впечатление создавалось благодаря парадной одежде, которая была на нем.
Внезапно его голос раздался над площадью, такой мощный и отчетливый, что, вне всякого сомнения, даже мальчишки, забравшиеся на деревья в дальнем углу рыночной площади, могли слышать каждое слово.
— Люди Зокалы, я хочу сообщить вам прекрасную новость: вчера вечером ее княжеское высочество княжна Илена и я обвенчались в долине Белы!
На секунду народ замер в изумлении, потом раздался дружный вздох, заглушённый свистом и поздравлениями.
Люди радовались, ликовали, смеялись.
Генерал обернулся и, взяв княжну за руку, привлек ее к себе, словно желал разделить с ней благословение народа.
Спустя несколько минут он проводил ее обратно к стулу и жестом утихомирил толпу.
— Спасибо вам за искренние поздравления и пожелания. А теперь я хочу, чтобы вы узнали, кто я такой, и надеюсь, кто-нибудь из престарелых жителей вспомнит моего отца.
Он умолк и оглядел толпу. Казалось, все затаили дыхание — такая стояла тишина.
— Я князь Владилас, — начал он свой рассказ, — единственный сын его княжеского высочества Александра, князя Зокалы.
Взрыв аплодисментов грянул вслед за этими словами, и снова генерал взмахом руки успокоил толпу.
— Мой отец и князь Милко были двоюродными братьями, и мой отец жил в фамильном замке, в западной части Зокалы, на границе с Румынией. В молодости обоих князей связывала тесная дружба. К сожалению, повзрослев, они серьезно поссорились. Думаю, вы догадались, что ссора произошла из-за прекрасной женщины, — ведь в их жилах текла настоящая зокальская кровь!
По толпе прокатился легкий смешок, но Илена чувствовала, вся площадь, так же как и она, словно перестала дышать, внимая генералу.
— В конце концов, — продолжал Владилас, — их противостояние настолько обострилось, что князь Милко велел моему отцу покинуть страну. Отец вполне мог не подчиниться, без каких-либо последствий для себя, но он был слишком горд, чтобы оставаться в Зокале, решив никогда не возвращаться на землю, которая не хочет принимать его.
Последние слова вызвали сочувственные женские возгласы, и генерал отреагировал на них.
— Да, вы правы! В какой-то степени это разбило сердце моему отцу, но вы и сами прекрасно знаете, нет такого зокальца, который позволил бы унижать себя. И вот я здесь, чтобы не позволить этому произойти.
Люди как зачарованные вслушивались в его слова.
— Мой отец объездил много стран и наконец женился на греческой княжне; она являлась воплощением красоты, нежности и святости, и мне очень жаль, что я не смогу представить ее вам. Потом родился я, и с тех пор как стал сознавать себя, я ни на миг не оставлял мечту о возвращении в страну, которая была моей настоящей родиной и по которой безумно тосковал отец, хоть он никогда не признавался в этом.
Ностальгия и грусть звучали в его голосе, и эта исповедь не оставила равнодушным ни одного человека.
Илена чувствовала воздействие слов Владиласа на себе.
— Я не буду рассказывать вам, сколько стран успел посетить со времени возмужания, — продолжал генерал, — и во скольких битвах успел поучаствовать, — не только на родине моей матери, но и за ее пределами.
Его голос звучал чуть глуше, но сила его не уменьшилась.
— И лишь когда я узнал, около года назад, что Зокала в опасности, что ее собирается завоевать одна из приграничных стран, я понял, что должен, обязан спасти ее, обеспечить современным оружием и снаряжением. Будучи при смерти, мой отец догадался о моих намерениях и благословил. Он сказал: «Ты должен спасти Зокалу и возглавить ее, как возглавил бы я, если бы пережил князя Милко, у которого нет сына. Поэтому, сын мой, отправляйся туда и надень все мои награды и медали как свои собственные, потому что это самые ценные сокровища из всего, чем я владею».
Сказав это, князь Владилас раскинул руки, словно хотел обнять всю толпу, колышущуюся внизу.
— От имени моего отца и как муж вашей будущей княгини я прошу вас признать меня своим предводителем, руководителем и спасителем этой страны, которую я люблю всем сердцем!
Ответ был ошеломляющим.
Люди кричали, обнимались, прыгали, махали платками и подкидывали вверх шляпы.
У Илены слезы навернулись на глаза, такой трогательной была эта сцена.
Члены правительства вскочили на ноги, стали обниматься и поздравлять друг друга, словно тоже не могли сдержать переполняющую их радость.
И снова князь Владилас подошел к Илене, взял ее за руку и встал рядом.
Увидев свою любимицу, княжну, народ будто обезумел от эйфории: стали громче восторженные возгласы, и свист, и несмолкаемый смех.
Затем, точно так же, как прошлым вечером, князь Владилас поцеловал ей руку, и снова девушка ощутила тепло и настойчивость его губ на своей коже.
