Дженни Браун - Под счастливой звездой
— О Боже! — воскликнула леди Хартвуд, поворачиваясь к Темперанс. — Ты, случайно, не знаешь, почему джентльмен думает именно так?
Ответил ее муж:
— Полагаю, знает и, по всей видимости, совсем не случайно. Поскольку джентльмен сказал, что именно Темперанс направила его сюда. — Губы лорда Хартвуда скривились в ироничной улыбке. — Но с таким именем, как Темперанс[2], бедная малышка просто не могла не вести себя дурно. Зачем родители дают детям такие имена? Они провоцируют протест в их душах. Если у нас будет дочь, мы должны назвать ее Импроприэти[3], тогда, надеюсь, она наперекор своему имени будет вести себя прилично.
— Эдвард, это не шуточное дело. Ты рассказал гостю правду?
— Да, и привел его с собой, чтобы он принес тебе свои извинения. — Он повернулся к двери и сделал кому-то знак войти. — Позволь представить тебе капитана Тревельяна из Восьмого драгунского полка его величества.
Темперанс сделала глубокий вдох. Судя по всему, она покинет приют гораздо раньше, чем ожидала.
В комнату вошел ее офицер. Его высокая фигура заслонила дверной проем. На лице была бесстрастная маска человека при исполнении, точеные черты лица не выдавали никаких эмоций: ни мрачный юмор, который оживлял их вчера ночью, ни гнев, которой он должен был испытывать теперь, когда узнал, что она снова провела его.
На безукоризненной синей форме не было ни одной складочки. Брюки с красными лампасами прекрасно подчеркивали его великолепное телосложение. На плечах блестели эполеты. Внезапный прилив физического влечения нахлынул на Темперанс, и она вновь отругала себя зато, что желает этого мужчину, одетого в ненавистную форму людей, убивших Рэндалла.
Да только Рэндалла никто не убивал.
Привыкнет ли она когда-нибудь к этой мучительной мысли? Она может любить всех драгун, каких только пожелает, и нет больше ничего, что бы ее останавливало.
— Капитан Тревельян, — проговорила леди Хартвуд. — Вы ведь сын миссис Кэтрин Тревельян, не так ли?
— Да, ваша светлость. — Лицо капитана покраснело, и этого не смог скрыть даже южной загар. — Хотя в сложившихся обстоятельствах я жалею, что вы знакомы с моей матерью.
— Я встречалась с ней лишь в профессиональном качестве, — сдержанно отозвалась она.
Лорд Хартвуд продолжил:
— Что бы ни привело вас сюда, ваша мать, капитан Тревельян, может гордиться своим сыном. Хотя я познакомился с вами только что, но я премного наслышан о вас. Вы несколько раз упоминались в депешах и совсем недавно отличились в сражении близ Пуны, когда, рискуя жизнью, спасли нескольких своих людей, оказавшихся в расположении противника.
Итак, ее сластолюбивый капитан — настоящий герой. Какая ирония судьбы! Рэндалл, которого она так долго считала героем, на самом деле оказался… Нет, она не должна вспоминать о нем. Тем более сейчас, когда ее офицер стоит здесь и смотрит на нее своими пронизывающими глазами цвета сумеречного неба. Как же он должен быть зол на нее за то, что она своей выходкой поставила его в такое неловкое положение. Ей нельзя показывать слабость, которую он может использовать против нее.
— Я прошу уделить мне минутку вашего времени, капитан Тревельян, — сказала леди Хартвуд. — Вы не объясните мне, по какой причине приняли мой приют за бордель? Мне бы не хотелось, чтобы подобная ошибка повторилась в дальнейшем.
Капитан поймал взгляд Темперанс. Искрами, которые полетели между ними, можно было бы разжечь костер. Затем он повернулся и обратился к леди Хартвуд.
— Приношу вам свои извинения. Не буду даже пытаться оправдать свое непростительное поведение. Не имеет значения, почему я сделал такое совершенно неправильное предположение об одной из ваших подопечных.
— Для меня это имеет огромное значение. Если Темперанс и в самом деле дала вам понять, что приют — это бордель, то мне не останется ничего другого, как попросить ее уйти. У нас здесь не много правил, но девушки знают, что не должны давать врагам приюта ни малейшего повода уничтожить его.
Капитан Тревельян посмотрел на Темперанс долгим, задумчивым взглядом, прежде чем снова повернуться к ее благодетельнице.
— Я не желаю стать причиной того, что она потеряет ваше покровительство. Это было бы несправедливо. Столь досадное недоразумение произошло исключительно по моей вине. Умоляю вас принять мои извинения.
Он полез в карман и вынул оттуда проклятый медальон.
— Ко мне попала одна вещица, которой она очень дорожит, и я нечестно воспользовался этим обстоятельством в своих интересах. Это был поступок, недостойный джентльмена, и теперь я стыжусь своего поведения. — Капитан подошел к Темперанс и вручил ей медальон. Он висел на новой цепочке, которая была значительно толще, чем прежняя, дешевая.
— Прими мои извинения. Мне очень жаль, что я принес тебе такие страдания.
Темперанс сунула медальон в карман. Капитан подвернулся к леди Хартвуд и произнес:
— Позвольте вас заверить, что о моей ужасной ошибке знают только те, кто находится в этой комнате. Я никому не говорил, ничего такого, что могло бы вызвать хотя бы намек на скандал в связи с вашим приютом.
Потом он вновь повернулся к Темперанс. Его лицо выражало удовлетворение оттого, что он совершил благородный поступок, и еще намекало, чего ему это стоило. Он ведь, несомненно, очень гордый человек. Нелегко ему, должно быть, было признаться в не джентльменском поведении перед чужими людьми, к тому же аристократами. Однако он поступил именно так и взял вину на себя, хотя прекрасно знал, что она нарочно подставила его.
С чего это он вдруг стал защищать ее? Ей не хотелось думать, что это всего лишь простая порядочность.
Но если и было какое-то иное объяснение его галантности, она не могла его найти. Он снова вмешался и спас ее от последствий ее же непродуманных поступков и в этот раз заплатил более высокую цену, чем несколько фунтов, которые небрежно бросил сапожнику.
Чтобы спасти ее на сей раз, ему прилюдно пришлось признаться в недостойном, неджентльменском поведении.
Почему? Он ведет себя так, будто она небезразлична ему. Ручеек исцеляющего тепла потек в сердце, кровоточащее после вчерашнего открытия. Он пожертвовал ради нее своей гордостью. Несмотря на то что она ничем не заслужила это, а только воровала, флиртовала и обманывала его.
Затем капитан повернулся к двери. Еще секунда, и он навсегда уйдет из ее жизни.
Этого она не могла вынести.
Слова вырвались сами собой:
— Не уходи!
Она повернулась к леди Хартвуд:
— Все, что он тут сказал, неправда. Он просто пытается спасти меня от наказания. Но он не виноват. Во всем виновата я. Я внушила ему мысль, будто это публичный дом, и пригласила встретиться со мной здесь, чтобы смутить его.
