Карен Робардс - Тайные сомнения
Сара посмотрела в зеркало на подвижной раме, убедилась, что волосы убраны в пучок тщательно, а пуговицы на платье наглухо застегнуты. Но неожиданно она почувствовала странное разочарование, разглядывая свое отражение. Такого с ней не случалось уже многие годы. Волосы были тщательно скручены в пучок, лицо сделалось слишком открытым, казалось, на ней остались только глаза. Золотистый оттенок платья подчеркивал цвет глаз. Но лицо выглядело болезненным, бледноватым. Наглухо застегнутое платье скрывало даже те несколько женственных изгибов, которые имелись у девушки. Обнаженные до плеч руки загорели от постоянного пребывания на солнце и были черными, как у аборигенов.
Сара недовольно отвернулась от собственного отражения. Она ненавидела свою внешность. Но почему она настолько безнадежно невзрачная? И почему это обстоятельство так ее обеспокоило? Сколько лет она считала, что ее стремления стать хоть чуточку привлекательнее похоронены навсегда. Вдруг она вспомнила о том, что внизу ее ждут «дела». Все ясно, вот где ответ на все вопросы, которые она пытается задать себе. Ее волнует присутствие высокого, мускулистого мужчины, такого поразительно красивого с ярко-голубыми до не правдоподобия глазами!
ГЛАВА 7
Доминик Галагер разогнулся и поморщился. Боль стала не такой сильной, но вместо нее появилось неприятное напряжение в мышцах спины и плеч. Ему трудно поднимать вверх руки и держать их над головой. Конечно, эта тощая очаровательница совершенно не догадывается об этом, она заставила его мыть окна. Он мог бы стойко перетерпеть еще дюжину таких избиений, которое стало причиной его теперешнего положения, но ни за что не показал бы ей своей слабости, да и никому другому. Никогда в жизни, ни у кого он не просил пощады, и не станет этого делать, даже если руки у него отсохнут вообще. Судя по всему, именно это ему и угрожает. Сегодня она заставила его мыть стены, а значит, вытягиваться и поднимать руки вверх. Вчера он белил стены дома, что требовало тех же самых движений. Позавчера ему удалось узнать, сколько хрустальных подвесок находится на люстре в гостиной. Ему пришлось снимать их, опускать в мыльную воду, прополаскивать, насухо вытирать, полировать, а потом снова пристраивать на прежние места. Как человек, незнакомый с его положением, Сара считала, что это довольно легкая работа, потому и выбирала именно те дела, которые причиняли ему наибольшие неудобства. Сейчас он мог видеть ее сквозь только что вымытое окно. Энергично двигая круглым подбородком, она, без сомнения, отдавала какое-то распоряжение двум бедным девушкам-аборигенкам, совершенно загнанным и беззащитным. Девицы согласно кивали и, вооружившись тряпками, набросились на мебель, словно двойняшки-дервиши, старательно вытирая пыль.
Мисс Сара. Это уважительное обращение застряло у него в горле, словно острая куриная кость. А ведь в Ирландии или Англии он именно так обращался к любой незнакомой порядочной девушке. Он подозревал, что ненавидел это обращение только потому, что был обязан пользоваться им не по собственному желанию, а по ее принуждению.
Сара какое-то время наблюдала за тем, как работают девушки, а потом вышла из комнаты. Доминик увидел, как взметнулись ее юбки, и сердито нахмурился. Она такая костлявая, угловатая, невзрачная, совершенно не в его вкусе. Отчего же его так влечет к ней? Он ни за что в жизни не смог бы объяснить, почему счел ее симпатичной. Под невзрачной одеждой и маской чопорной хозяйки дома он иногда замечал интригующие его жесты, движения, признаки совершенно другой женщины, женщины на удивление чувственной и страстной.
Он, конечно же, замечал, каким жаждущим взглядом окидывала она его, надеясь, что он и не подозревает об этом. Черт возьми, иногда ему казалось, что она и не подозревает о том огне, который бушует в ее крови и о страсти, которую выдают глаза. Случайно прикасаясь к нему, она непроизвольно вздрагивает. Но такое поведение женщины не было для него новостью, не был он и слишком самонадеянным. Он принимал как само собой разумеющееся тот факт, что женщины считают его красивым. Иногда он чувствовал себя не очень уютно, иногда забавлялся, иногда ему становилось приятно. Все зависело от степени привлекательности женщины. Теперь Галагеру приходится признаваться, что мисс Сара нравится ему совсем не так, как другие женщины. Он не мог бы объяснить как или почему, но он часто представлял себе, как снимает с нее эти ужасные платья, как обнимает, целует, ласкает ее стройную фигуру, как несет на руках обнаженную девушку, как не дает ей уснуть всю ночь напролет.
Доминик невольно потрогал щеку там, где Сара полоснула поводьями. Узкая ссадина уже почти затянулась. Но он до сих пор помнит полыхнувший в ее глазах яростный огонь, слышит гневные нотки в обычно спокойном учтивом голосе. Тогда она его здорово удивила. Не меньше, чем в ту ночь, когда появилась в конюшне гостиницы и не смогла сдержаться. Кто бы мог подумать, что добропорядочная старая дева способна на вспышку гнева. Уж он-то и не подозревал. И в том, и в другом случае она превратилась в дикую тигрицу и составила восхитительный контраст с обычно постной престарелой девицей. Но вторая сущность гораздо чаще жила в ней. Может быть, все очень просто: наверное, ему хочется узнать, какая же в ней женщина – настоящая? Может, тогда его возрастающее, невиданное по силе влечение к ней исчезнет?
Конечно, у него много месяцев не было женщины. Но дело не только в этом и даже не столько в этом. Если бы все можно было объяснить так просто, то он приударил бы за младшей сестричкой. Она гораздо ближе к тому типу женщин, которые когда-то волновали Доминика Галагера. Мягкая, округлая во всех нужных местах. И совершенно не боится быть женщиной. Вот только ему она не нравится. Не нравится, несмотря на то, что бегает за ним по пятам и откровенно заигрывает. Иногда Доминику требовалась выдержка, чтобы не засмеяться откровенно или не влепить кокетке пощечину. Шлепнуть хотелось ее всякий раз после того, как мисс Лиза нагло отдавала очередное распоряжение, отчего Галагер буквально выходил из себя.
Юная Лиза совершенно созрела для встречи с мужчиной. Легче легкого взять то, что она постоянно и довольно назойливо предлагает. Ей семнадцать, она уже взрослая. Значит, его останавливает не возраст. Он мог рискнуть лучшей лошадью из тех, каких имел в Ирландии, что девчонка сексуально более осведомлена и развита, чем ее чопорная и порядочная сестрица.
Но Доминик не мог вызвать в себе никакого отклика на ее заигрывания, у него не появилось желания воспользоваться услугами юной распутницы или ее хищной сучки-матери. Он не раз ловил на себе долгие взгляды хозяйки дома. По примеру доченьки, она завела привычку прогуливаться после обеда «для укрепления здоровья». И обязательно в сопровождении Галагера. Но миссис Маркхэм вела себя гораздо хитрее и осторожнее, чем дочь. Только глаза выдавали, что мужчина ей очень нравится. Однако ему хотелось увидеть в своей постели только одну леди Маркхэм. Он хотел Сару, мисс Сару. Должно быть, только мечты о ее соблазнительном теле не давали ему выспаться как следует.
