Колин Маккалоу - Независимость мисс Мэри Беннет
Тем временем они достигли периметра яблоневого сада, начинающего пениться белыми цветками: после такой холодной зимы весна наступила рано и очень теплая, пробудив от спячки зверушек, насекомых и прочих. Каменная стенка, огораживающая пушистые деревья, была низкой и сухой. Ангус расстелил поверх нее носовой платок и жестом предложил ей сесть.
Удивляясь собственной кротости, Мэри села. Вместо того чтобы присоединиться к ней, он остался стоять чуть в стороне, не спуская глаз с ее лица.
— Я знаю то, о чем вы не скажете, мисс Беннет. Что вы тревожитесь за свою сестру. Что, если ее муж особенно эксплуатирует женщин и детей, и она испытает разочарование, способное убить ее любовь.
— А! — воскликнула она с судорожным вздохом. — Как вы проницательны!
— Я же читаю письма Аргуса, как вам известно. — Внезапно он перешагнул через ограду в сад и отломил ветку с ближайшего дерева.
— Оно уже в полном цвету, — сказал он, протягивая ветку ей с улыбкой, от которой у нее чуть-чуть перехватило дыхание.
— Благодарю вас, — сказала она, взяв ветку. — Однако вы лишили бедное дерево нескольких плодов.
В следующую секунду она уже встала на ноги и зашагала в сторону Хартфорда.
— Время уже позднее, сэр. Моя горничная забеспокоится, если я не вернусь домой вовремя.
Он не стал возражать, а просто пошел рядом с ней, позволяя ей идти в молчании. Я учусь, думал он; не смей ухаживать за ней, Ангус! Она не против, чтобы мы были друзьями, но малейший намек на ухаживание, и она захлопнется с грозным лязгом, почище браконьерского капкана! Ну, если ей нужен друг, я буду другом.
Это была первая из числа долгих прогулок, достаточных, чтобы породить трепет приятных ожиданий в сердцах приятельниц Мэри и наполнить мраком сердце мистера Уайльда. Какая партия! Камердинер Ангуса дал толчок сплетням, облетевшим все людские и, естественно, достигшим господских покоев. Мистер Синклер направлялся в Восточную Англию и не собирался задерживаться в Хартфорде дольше недели. И все же — вот он — увивается вокруг Мэри Беннет. Леди Эпплби поспешила дать званый обед в мэноре Шелби, на который мистер Уайльд приглашения не получил, а миссис Маркхем во время уютного вечера у нее в гостиной настояла, чтобы мисс Беннет села за фортепьяно, и к своему изумлению Ангус убедился, что игра Мэри на этом инструменте показывала немалый талант; безошибочные туше, подлинная выразительность, хотя она не слишком любила пользоваться левой педалью.
Ну а Мэри, как ни старалась, не могла противиться уловкам своего воздыхателя. Не то чтобы он хоть раз обронил слово, в которое она могла бы вложить романтический смысл, или позволил бы своей руке задержаться, когда их руки соприкасались; или бросил бы на нее того рода взгляд, на какие не скупился мистер Уайльд. Он держался с ней как брат, которого у нее никогда не было. Ну, что-то вроде, заключила она, повзрослевшего Чарли. По этим причинам чувство справедливости говорило, что она не может повернуться к нему спиной, хотя, заподозри она, о чем толкуют люди, мистер Синклер без сомнения тут же получил бы отставку.
А он, опасаясь за нее, прикусил язык. Через девять дней он знал самые крохотные аспекты ее планов и лучше понял, почему Фиц говорил о ней со столь ядовитой насмешкой. Она была именно такой женщиной, каких он презирал сильнее всего, так как ей не хватало внутреннего благоговения перед приличиями, и она обладала слишком сильной волей, чтобы подчиняться дисциплине. И не из-за какого-либо ущерба в нравственном чувстве, но просто она не видела, с какой стати она, старая дева в годах, должна соблюдать весь набор приличий. Юные барышни огораживались со всех сторон, потому что им надлежало лечь на брачное ложе девственными, тогда как тридцативосьмилетней старой деве не имело смысла опасаться мужской похоти или соблазнения. Тут, разумеется, она полностью ошибалась. Мужчины видели глаза под сонными веками, сочный рот, несравненный цвет кожи, и их ничуть не отталкивали ни ее возраст, ни жуткая одежда.
Учитывая ее возраст и еще предстоящие ей годы, ее средств было недостаточно для того образа жизни, на который она имела право; аренда дома обходилась ей в пятьдесят фунтов, ее слуги — в сто фунтов одного только жалованья, к которым следовало прибавить их стол и кров; Ангус подозревал, что супружеская пара, которую нашел ей мистер Уайльд, обсчитывает ее, как и кухарка. Ее доход не позволял ей содержать верховую лошадь или какой-нибудь экипаж. Если Ангус вообще ее понимал, то во всяком случае ему было ясно, почему она отказывается обзавестись компаньонкой. Эти женщины были без исключения томительно скучными, необразованными и невыносимыми для такой натуры, как Мэри Беннет, чья природная энергия преодолевала и эту одежду, и жизнь, которую по велению общества ей полагалось вести. Вот чего он не мог себе представить, так это, какой личностью она была до самого последнего времени, как успешно она подавляла свои устремления. И все во имя долга.
Забрать девять тысяч пятьсот фунтов было безумием — зачем? Ее объяснение вынюхивающему Ангусу сводилось к тому, что эти деньги могут ей понадобиться для ее журналистских расследований — вопиющий вздор.
— Насколько я понял, путешествовать вы намерены на перекладных? — спросил он у нее.
Она возмутилась.
— На перекладных? Вот уж нет! Ведь это будет обходиться мне в три-четыре гинеи в день, даже за одну лошадь и воняющую коляску! Не говоря уж о полукронах, которые мне придется платить почтальону. Боже мой, конечно, нет! Я буду путешествовать в почтовых каретах.
— Но хотя бы дилижансом, — сказал он все еще в полной растерянности. — Дилижанс на Манчестер ежедневно отбывает из Лондона, и хотя через Хартфорд он не проезжает, то через Сент-Олбенс обязательно. И вы будете на месте в следующий же вечер.
— После ночи, проведенной сидя в трясущейся колымаге! Я отправлюсь на север из Хартфорда в почтовой карете на Грэнтем, прерывая поездку каждый вечер, чтобы переночевать в гостинице, — сказала Мэри.
— Да, разумеется, это имеет смысл, — сказал Ангус, кивая. — Почтовые гостиницы обеспечат вас удобным ночлегом и хорошим ужином к тому же.
— Почтовые гостиницы? — Мэри фыркнула. — Уверяю вас, сэр, что останавливаться в почтовых гостиницах мне не по карману! Я обойдусь более дешевым ночлегом.
Он прикинул, не возразить ли, и раздумал.
— Но Грэнтем ведь слишком далеко на востоке, — сказал он вместо того.
— Мне это известно, но, поскольку он расположен на Большом Северном тракте, у меня будет выбор между почтовыми каретами, — сказала она. — Из Грэнтема я проследую на запад до Ноттингема, оттуда в Дерби и далее до Манчестера.
