Элизабет Деланси - Нечаянная любовь
— Леди никогда ничего не слышат.
Мосси казался немного смущенным.
— Не знаю, миссис Меткалф. Мне как-то неловко говорить о некоторых вещах такой уважаемой и благородной леди.
— Ты можешь рассказать о человеке, которого он застрелил?
— Это был Боб Хокет.
Джулия, поощряя рассказ, слегка наклонилась вперед и повторила:
— Боб Хокет.
— Да, мэм. Нахальный, грубый парень. Возглавлял шайку таких же хулиганов и бандитов. Они доставляли немало хлопот горожанам. Убили несколько человек…
Поговаривали, что это они грабят на дорогах, но тогда никто ничего не мог доказать.
Мосси не смотрел на Джулию. Он словно пытался заглянуть в свое прошлое.
— Я начну с того, что было раньше. Еще до убийства, — Начинай с того, что считаешь нужным поведать, — сказала Джулия и вытащила из вазы несколько увядших цветов. На кухне пахло свежезаваренным кофе, было тепло и уютно. Мосси откинулся на спинку стула и немного расслабился.
— Конечно, Гиб был заводилой. Из-за него всегда было много шума. К тому же, он любил громкие скандалы. На Котонвуд Крик у него было место. Там он тренировался в стрельбе из своего любимого револьвера — армейского самовзводного сорок четвертого калибра. В мгновение ока выхватывал его, слегка приседал и открывал огонь. Эту картину надо было видеть? Сосновые шишки, бутылки, жестяные банки, щепки — все подпрыгивало и разлеталось вдребезги… Да, это было потрясающее зрелище!
Джулия словно забыла про букет, замерла, внимательно слушая рассказ и не пропуская ни слова.
— Он был красив, этот парень. Хорошо знал об этом и любил показывать свое тело. Да! Во время тренировок всегда раздевался до пояса.
— В самом деле? — она представила себе Гиба, обнаженного по пояс.
— Да. Носил брюки чуть не на бедрах. На плече — кобура от револьвера. На ногах — старые пыльные ботинки со шпорами, колесики на шпорах величиной чуть не с серебряный доллар… Худощавый, хотя и прекрасно сложен. Бронзовый от загара. На голове — пышная копна густых волос. И — можете себе представить, мэм? Юные дамы прибегали к ручью, только для того, чтобы посмотреть на него!
— О, Боже! — наверное, он, вправду, выглядел великолепно: молодой, красивый, стройный. Именно так думала сейчас Джулия.
— Потом об этом узнали мамаши и папаши. Они возмутились, что их дочурки бегают глазеть на него. И там случилась чертовски шумная потасовка, — извините, мэм. — Мосси захихикал. — Но все равно, время от времени, девчонки бегали посмотреть на него.
— Уверена, что Эдвард не одобрял такого поведения, — сказала Джулия.
— Вы правы. Доктор не хотел иметь ничего общего с оружием. Он ненавидел оружие, потому что понимал, какое зло оно приносит. Доктор был пацифистом, как бы вы его назвали. Выступал против войны, убийств и оружия.
Мосси замолчал. Его лицо стало горестным и скорбным. Он всегда печалился, когда вспоминал о докторе, Джулия воспользовалась паузой, чтобы представить себе Гилберта, бронзового от загара и обнаженного по пояс. Неожиданно на колени хозяйке прыгнула Пчелка, вернув ее к действительности.
— Как случилось, что он застрелил Боба Хокета?
— Сейчас расскажу, — начал Мосси. — Это было в 1872 году. В день выборов. Все были на ногах. Я тогда работал в «Бон Тоне». У Делвуда Петти. Подметал и убирал в баре, мыл плевательницы, выносил пустые бутылки.
— Салун в тот день был закрыт. Но я все равно работал. Выйдя на тротуар со щеткой, увидел, как Боб Хокет привязывает лошадь к перилам напротив гостиницы «Ригал». Боб был настоящий сукин сын. Однажды он хлестнул по лицу какого-то мальчишку и еще, очень плохо поступал с женщинами…
— Короче. Боб Хокет привязывал лошадь перед гостиницей, а на дороге появился Скинер Сэм, цветной, погонщик мулов у Хайди Джонса. Наверное, вы не помните Хайди, мэм?
Джулия покачала головой.
— Боб подошел к старине Сэму и спросил: «Цветной, ты собираешься голосовать?» Сэму было около сорока лет. Сэм отвечает. «Да, сэр». Он знал, что должен быть очень вежливым, особенно, с таким сукиным сыном, как Боб Хокет. А Боб и говорит: «Будешь голосовать за партию Линкольна, цветной?» Старина Сэм ответил: «Да, сэр».
Мосси замолчал, нахмурившись, посмотрел на кружку.
— Потом я не поверил собственным глазам, мэм. Боб говорит: «Нет. Ты не будешь голосовать, вообще!» Достал пистолет и выстрелил Сэму в голову!
Джулия ужаснулась.
— Я стоял, как вкопанный. Тупо смотрел на мертвого Сэма. А Боб, тем временем, спокойно убрал пистолет в кобуру. Да еще с довольным видом, словно сделал доброе дело! Тут мы услышали крик, от которого кровь застыла — клич южан времен войны. И увидели Гиба. Он бежал по тротуару, сбрасывая с себя одежду.
— Одежду? Боже, зачем?
— Да, мэм. Он бросил шляпу в одну сторону, куртку — в другую. Все происходило в ноябре. На улице было довольно холодно. Зат»ем, верите ли, снял рубашку. Под рубашкой ничего не было. Как будто не мог стрелять в одежде… Спрыгнул с тротуара. Полуголый, встал в стойку перед Бобом и сказал: «Я убью тебя, собака!» — Мосси заколебался, нерешительно глядя на Джулию, но решил рассказать все. — «Сукин сын, чертов у…» В общем, вы поняли, мэм. Боб презрительно посмотрел на Гиба и ответил: «Пора и тебя пристрелить, вонючий маленький…» Извините, мэм. Я не буду продолжать.
Старик откашлялся, поежился.
— Потом я увидел, как Боб потянулся к кобуре. Затем вспышка, грохот… Гиб стоял на одном колене, палец — на курке. Он влепил несколько пуль прямо в сердце Бобу. Боб был мертв еще до того, как упал.
— О! — Джулия в ужасе прикрыла рот ладонью.
— Лично я не одобряю стрельбу, мэм, — Мосси сокрушенно покачал головой. — Мне было очень трудно на войне. Я расстроился оттого, что на моих глазах два человека совершили убийство. Сначала Боб застрелил Сэма, потом Гиб убил Боба. Меня затрясло, потому что я сразу вспомнил о войне. Мне стало плохо…
Вспоминая, старик шевелил губами.
— Когда я пришел в себя, вокруг уже собралась толпа. Люди волновались, что-то выкрикивали. Ли Тейбор с кем-то дрался… Он был лучшим другом Гиба. Они почти никогда не разлучались. И представьте себе, здесь же стоял Гиб с револьвером в руках. Опустив голову, он плакал. Невозможно было поверить! Я никогда не видел его плачущим во время войны. А он держал в руке револьвер, дрожал от холода и плакал, словно обиженный ребенок.
Джулия, не отрываясь, смотрела на Мосси. Так ясно представлялась эта сцена, точно она сама при ней присутствовала.
— Почему он плакал?
— Точно не знаю. Может быть, испугался за себя? А может, сожалел о том, что совершил? Возможно, это было связано с Сэмом Скинером. Вы знаете, Сэм раньше был рабом. А Гиб считал, что сам, лично, помогал освобождать рабов. Наверное, эта мысль придавала ему мужества во время войны. Он был ведь совсем мальчишкой — наверное, лет пятнадцати-шестнадцати, когда все закончилось. Возможно, подростку легче обмануть себя и убедить, что высокая цель оправдывает потери и ужасы.
