Барбара Картленд - Музыка любви
Герцог с трудом боролся с желанием как можно скорее выпроводить всех гостей. Ему не терпелось остаться наедине с возлюбленной.
«Наверное, я сошел с ума, — думал он. — Ведь я ее почти не знаю. Но чувствую, что ее тянет ко мне, а меня к ней».
Казалось, бал никогда не закончится. Герцог подумал, что леди Ирис уже спит и не будет рада его приходу.
Наконец его терпение лопнуло. С улыбкой, но решительным тоном он заявил леди Палмер, что уже поздно и танцы пора заканчивать. После очередного танца герцог велел оркестру сыграть «Боже, храни королеву».
— Как, нам уже пора! — воскликнула леди Палмер. — Но ведь здесь так мило!
— Очень рад, что вам понравилось, — ответил герцог с притворной улыбкой. — Но сегодня был очень тяжелый день.
Гости постарше стали разъезжаться, но молодежь продолжала танцевать, несмотря на усталость после скачек. Они были явно разочарованы, когда оркестр заиграл национальный гимн.
Герцог стал подгонять их, но многие пошли в соседнюю комнату выпить и закусить. Он посмотрел на часы. Было уже два часа пополуночи.
Наконец все уехали. Слуги остались убирать посуду, а герцог в вечернем костюме помчался наверх, в спальню Карины.
Света в коридоре, как обычно, не было. Но он легко нашел дорогу: светила полная луна и занавески на окнах не были полностью задернуты. Он знал, где расположена ее спальня. Ведь он видел леди Ирис на балконе прошлой ночью. Угловая комната, лучшая в этой части замка.
Герцог открыл дверь. Полная темнота. Она, наверное, спит, подумал он, стараясь уловить ее дыхание. Он заколебался. Может быть, лучше дать ей поспать. Но потом понял, что не может просто так повернуться и уйти. К счастью, у него в кармане оказались спички.
В слабом свете, проникавшем из коридора, герцог подошел к туалетному столику и зажег две свечи. Повернувшись к огромной кровати, стоявшей на четырех столбиках, он обнаружил, что там никого нет. Герцог остолбенел. Постель даже не была расстелена. Сначала он подумал, что попал не в ту комнату. Потом, оглядевшись, увидел, что шкафы и комод пусты.
«Неужели Ирис уехала?»
Он не мог в это поверить. Ее страсть была неподдельной. Он не мог ошибиться. Прижимая ее к себе, он это чувствовал. А теперь она исчезла.
Потом он увидел письмо на подушке и сразу понял, кому оно адресовано. Из разорванного конверта выпал браслет.
Герцог нахмурился. Что же это за женщина, если она отвергла такой подарок! А ведь он обещал ей еще больше!
А может быть, у нее запросы еще выше? Герцог поморщился. Он был о ней лучшего мнения. Все они одинаковы.
Потом он прочел письмо:
«Прости меня. Этому не бывать никогда.
Твоя Ирис».
Простота этих слов заставила его задуматься.
Она ушла, бросила его так просто, даже отказалась от очень дорогого подарка. Но в то же время она подписалась «твоя Ирис». Она его — сама так сказала, а потом уехала. Его начали мучить сомнения.
«Она не могла уехать далеко. Я найду ее через Берти».
Спустившись вниз, он спросил у прислуги, уехали ли артисты.
— О да, ваша светлость. Час назад.
— Все уехали? Никто не остался?
— Я не видела, как они уезжали, ваша светлость.
Подошел один из лакеев и клятвенно заверил хозяина, что уехали все.
— Берти не сказал, куда они едут?
— В Лондон, ваша светлость, — с важным видом сообщил лакей. — Берти сегодня днем получил телеграмму. Ему предложили работу в Лондоне.
— Но где? Где? — раздраженно спросил герцог.
— Он не сказал, ваша светлость.
— Ладно. Лондон — не беда. Эти три кареты быстро ехать не могут. На хорошей лошади их можно перехватить на лондонской дороге, даже если у них час форы. Бегом в конюшню. Чтоб через десять минут был под седлом мой лучший конь.
Не прошло и десяти минут, как герцог, переодетый в костюм для верховой езды, появился в конюшне. Конюхи вывели самого быстрого коня. Герцог вскочил в седло и умчался прочь. Он скакал всю ночь, пытаясь догнать кареты с артистами, но их нигде не было. «Красавицы Берти» исчезли, и леди Ирис исчезла вместе с ними.
Берти и его труппа проехали по лондонской дороге только четыре мили, а затем свернули на дорогу, ведущую к деревне Тремингем, за которой был расположен дом Карининой тети.
Карина была рада, что Джулия, Берти и Сэмсон, которые ехали с ней в одной карете, спали всю дорогу и не видели, как ей тяжело. Девушка сидела в углу, повернувшись в окну. По ее лицу текли слезы.
Потом она больше не могла плакать и в отчаянии вглядывалась в холодные предрассветные сумерки.
— Интересно, как там Мелани, — сказал Берти. — Будем надеяться, что ей лучше.
Не услышав ответа, он повернулся к окну и глянул туда, куда смотрела Карина. На ее лице был испуг.
— Что случилось?
— Это моя тетя, — сказала Карина тревожным голосом. — Она приехала. Вон она стоит у окна.
Берти посмотрел в ту сторону, куда она показывала, и увидел женщину, с мрачным выражением лица наблюдавшую за их прибытием.
— Она смотрит неодобрительно, — пробормотал Берти. — Боюсь, услышала самое худшее.
— Что самое худшее? — переспросила Карина. — Даже самое худшее не так уж и плохо.
— Значит, ей сказали что-то другое самое худшее, которое, видимо, еще хуже, — сказал Берти. — О Боже! Надеюсь, она не убила Мелани и не спрятала тело под досками пола.
— Берти, не говорите так о моей тете. Она очень добрая и благоразумная леди.
— Вы уверены? Сейчас она смотрит так, будто жаждет моей крови!
— Вы не правы.
— А покончив со мной, она набросится на вас. Берегитесь! Из нее может получиться великолепная леди Макбет.
Карина вздохнула и сдалась. Берти в таком настроении был неисправим. К тому же тетя Мэри действительно выглядела просто зловеще. Тот, кто ее плохо знает, не может и представить себе, какой это милый и рассудительный человек. Тем не менее Карина предпочла бы не рассказывать тете свои приключения со всеми подробностями.
Артисты, подъехавшие в других каретах, выглядывали из окон. Берти спрыгнул с подножки и крикнул им, чтобы пока не выходили.
— Разворачивайте кареты и будьте готовы к быстрому отъезду, — приказал он.
— Берти! Пойдемте в дом, все не так уж плохо, — раздраженно настаивала Карина.
— Посмотрим, — угрюмо ответил он.
Они вместе подошли к двери, которую уже успел открыть Дженнингс. Дворецкий беспомощно смотрел на Карину, стараясь показать, что ни в чем не виноват.
Когда они вошли в холл, вышла тетя Мэри и направилась прямо к Берти.
— Доброе утро, — холодно сказала она. — Как я понимаю, вы мистер...
— Берти, к вашим услугам, мадам, — сказал он, приветствуя ее театральным поклоном.
