Барбара Картленд - Благоуханье роз
— Тогда нам повезло, что у нас нет служанок, — улыбнулась Николь, когда он сказал ей об этом. — Ведь это, наверное, ужасно неудобно.
— Я позабочусь о вас, мисс, — ответил Довкинс. — Вы только не забывайте говорить, что вам нужно.
— Спасибо, — поблагодарила Николь, подумав про себя, что он очень добр.
Довкинс распаковал ее багаж и развесил платья в большом буфете, встроенном в стену, который служил в качестве платяного шкафа.
Глядя на них, Николь подумала, что ее гардероб выглядит на редкость поношенным, за исключением лишь нового бирюзового платья.
«Едва ли я могу надевать его каждый вечер, — сказала она себе. — А впрочем, все равно маркиз вряд ли вообще станет меня замечать».
Николь выбрала белое муслиновое платье, которое тоже сшила сама.
К сожалению, она не могла позволить себе купить достаточно материала, чтобы сделать турнюр.
Вместо турнюра Николь пришила сзади пышный бант, сделанный из кушака, который она носила в детстве, и, чтобы придать ему более элегантный вид, добавила к каждому концу банта по длинной оборке из муслина.
Она посмотрела на себя в зеркало. Никакого сравнения с тем великолепным нарядом, в котором была леди Сара.
Вспомнив о леди Саре, Николь вдруг удивилась, почему маркиз не попросил ее сопровождать его в этой поездке. В королевской гостиной она выглядела бы как нельзя более уместно.
Николь честно постаралась сделать себе элегантную прическу, но отдельные непослушные завитки никак не желали улечься как надо. В конце концов, отчаявшись, она просто расчесала получше волосы и, даже не поглядев в зеркало, направилась в гостиную.
Маркиз посмотрел на нее, как показалось Николь, весьма критически, когда она села напротив него. Стюард предложил ей бокал шампанского, и, помня наставления Джимми, она не стала отказываться. Маркиз выглядел изумительно — точно и впрямь собирался обедать с королевой.
Его рубашка казалась ослепительно белой благодаря всего лишь одной запонке, сделанной из большой черной жемчужины. Николь никогда раньше не видела черного жемчуга и с любопытством уставилась на нее.
— Что случилось с вашим красивым бирюзовым платьем, которое так гармонировало с моей гостиной в Ридже? — спросил маркиз. Николь ответила не сразу.
— Так как это… единственное хорошее платье, которое у меня есть, — нерешительно проговорила она, — я подумала, что лучше… приберечь его для… особенных случаев.
— А вам не кажется, что обед в моем обществе как раз и есть такой случай?
— Да… конечно! — покраснела Николь. — Но поскольку вы… уже видели его вчера вечером… и до того тоже… я решила, что оно может вам… несколько надоесть.
— Без сомнения, это великолепное платье! — сказал маркиз. Николь улыбнулась.
— Почему вы улыбаетесь? — спросил он.
— Потому что на самом деле это всего лишь пара занавесей!
Маркиз уставился на нее.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Когда вы пригласили моего брата к себе… У меня было всего лишь полтора дня, чтобы сшить что-то, что я… могла бы надеть.
— Вы сшили его сами? — поразился маркиз.
— Эти занавеси купила в свое время моя матушка.
— Я вижу, вы на редкость талантливая девушка! — заметил маркиз, но в его устах это не прозвучало особенным комплиментом.
Николь проговорила извиняющимся тоном:
— Боюсь, вам будет за меня… неловко, если вдруг приедут ваши друзья… Но если это случится вечером… Тогда я смогу… Надеть бирюзовое платье.
— А если днем? — поинтересовался маркиз. Николь беспомощно развела руками.
— Тогда вам придется объяснить, что вы подобрали меня на необитаемом острове, где я провела много месяцев, потеряв все, что имела во время кораблекрушения.
Маркиз рассмеялся.
— Я вижу, что у вас еще и очень богатое воображение, мисс Танкомб, — сказал он и, помолчав, добавил: — Нет, это неправильно. Если у нас впереди долгое совместное путешествие, я должен, конечно же, называть вас Николь, и, на мой взгляд, это очень красивое имя.
— Его выбрала моя матушка. Впрочем, многие женщины в нашем роду, жившие в Кингз-Кип, носили это имя — в противном случае меня назвали бы по-другому.
— Вся ваша жизнь связана с этим домом? — спросил маркиз.
— Разумеется! — воскликнула Николь. — Важнее него у нас ничего нет, и поэтому все, что мы делаем, оценивается тем, одобряет ли это Кингз-Кип!
Тон, каким произнесла она это, заставил маркиза рассмеяться опять.
— Вы совсем не такая, как я вас себе представлял! — сказал он.
— А какой… вы меня представляли?
— Ответ на этот вопрос мог бы прозвучать невежливо, — улыбнулся маркиз. — Лучше уж я постараюсь найти как можно больше отличий.
— Только не торопитесь, — предупредила Николь, — иначе к тому времени, когда мы доедем до Афин, я успею вам надоесть, и вы отправите меня назад… обычным поездом.
Маркиз опять засмеялся.
Ложась спать, он подумал, что за обедом они вообще много смеялись.
Николь умела говорить о вещах в забавной манере, которую он мог определить только все тем же словом — «не такая».
Он привык к тому, что женщины за обедом без конца флиртуют с ним и их слова неизменно двусмысленны.
Николь не старалась быть остроумной.
Но он заметил, что она рассуждает о каждом предмете, который они обсуждали, и имеет оригинальный взгляд на вещи, что его особенно заинтриговало.
Когда он спросил ее, неужели, как она говорила в Ридже, их тетушка, леди Хартли, плохо относилась к ним с братом, Николь ответила:
— Когда тетя Алиса умрет, она будет самым богатым человеком на кладбище.
Позже, забравшись в мягкую постель, маркиз подумал, как ему повезло, что с ним не поехала леди Сара.
Все их разговоры свелись бы исключительно к любви, и это продолжалось бы до самого возвращения в Англию.
После того, что произошло между ними в пятницу ночью, он понял, что больше она его не привлекает.
Даже ее безупречная томная красота не будила в нем более восхищения.
Наутро она вела себя по отношению к нему в собственнической манере, которую он нашел возмутительной.
А выражение глаз Вилли и лорда Кливленда его просто взбесило.
Он видел, что они знают, что произошло предыдущей ночью.
Ложась спать в субботу вечером, маркиз был разъярен. «Будь я проклят, — сказал он себе, — если меня совратит хоть одна женщина, когда я сам того не желаю!»
Поэтому маркиз сделал то, чего за всю свою жизнь ни разу не делал: провел ночь в комнате для гостей в другом крыле замка.
И если Сара и приходила к нему, как он подозревал, ему об этом ничего не было известно.
А наутро он уехал прежде, чем она успела посмотреть на него с укоризной.
