Эйна Ли - Любовные хроники: Флинт Маккензи
— Я оставалась за конторкой после часу, сэр, и считаю это вполне достаточным. — Гарнет порылась в кармане и швырнула на стойку монету. — Вот вам деньги за комнату братьев Бун, но за свою я платить не собираюсь.
— Отлично! Тогда собирайте вещи и выкатывайтесь. Таким, как вы, не место в моей гостинице.
— Таким, как я? — Она подбоченилась. — Извольте объясниться, сэр!
— Я жду, леди. Чтоб через пять минут вас с вашими пожитками и духу здесь не было.
— С превеликим удовольствием! — Круто повернувшись, Гарнет устремилась вверх по лестнице. Пока Флинт не соберется покинуть город, угол найти труда не составит. Она сложила немудреные вещички и завернула их вместе с рубашкой и штанами Флинта в бумагу, накануне взятую в магазине. Спустившись в холл, Гарнет гордо прошествовала мимо хозяина гостиницы, не удостоив его даже мимолетным взглядом.
Но на улице сообразила, что понятия не имеет, где искать Флинта. К счастью, город был маленьким, и вскоре она заметила знакомую фигуру у станции дилижансов. Маккензи разговаривал с каким-то человеком. Гарнет поспешила было к ним, но, услышав обрывок разговора, остановилась и отступила в тень.
— Всего-то и делов, что поедешь охранником до Уэйнесбурга. Стингер дал туда телеграмму и получил ответ, что замену они приготовили.
— А что с Галладжером? — поинтересовался Флинт.
— Док вытащил из него индейскую стрелу и считает, что через неделю он сможет вернуться на службу. Значит, подхвачу на обратном пути. Спасибо за помощь, Флинт.
— Я все равно еду в ту сторону. Так что не стоит благодарить. Да и негоже упускать случай честно заработать.
— Я трогаюсь через десять минут, — предупредил незнакомец.
— Подожди, только заберу из платной конюшни своего серого и привяжу его к задку экипажа.
Так он собирается улизнуть, расстроенно думала Гарнет. Даже не попрощавшись! Но вместо того чтобы выйти Флинту навстречу и бросить в лицо обвинение, женщина только отступила еще дальше. Гарнет представляла себе его бешенство при виде ее. Но стоит промедлить, и она потеряет его навсегда. Проскользнув на станцию, Гарнет купила билет до Уэйнесбурга и к тому времени, как вернулся Флинт, устроилась в дилижансе. Пока он привязывал Сэма, она скрючилась на сиденье в три погибели. Однако, к ее облегчению, внутрь Флинт не удосужился заглянуть, а молча полез наверх устраиваться на скамейке рядом с кучером.
Гарнет распрямилась и улыбнулась своим спутникам. Их было трое. Один из них показался ей коммивояжером, а юная пара — молодоженами.
Улыбка Гарнет стала еще восторженнее, и она обратилась к попутчикам:
— Приятный для путешествия денек, господа!
Глава 9
Пятидесятимильный путь до Уэйнесбурга прошел в приятной беседе. Гариет мило щебетала с торговцем виски и молодоженами, которые, как оказалось, ехали в Санта-Фе. А когда кучер останавливал дилижанс, притворялась спящей, чтобы не выходить из экипажа.
Они прибыли в Уэйнесбург уже к вечеру. Гарнет терпеливо дождалась, когда Флинт скроется в помещении станции, и только тогда выбралась из дилижанса, захватив сверток со своими пожитками. Оставаясь незамеченной, молодая женщина украдкой наблюдала, как Маккензи возвращается, перебрасывается на прощание парой слов с кучером, отвязывая Сэма, и уходит прочь.
К счастью, город оказался значительно больше Команч-Уэллса, поэтому Гарнет удавалось держаться от Флинта на большом расстоянии и незаметно следовать за ним.
Она вздохнула с облегчением, когда увидела, что он отдает Сэма в платную конюшню. Это означало, что ее бывший проводник намерен задержаться в городе по крайней мере до завтрашнего утра. Так оно и вышло — с седельными сумками через плечо Флинт заглянул в ближайшую гостиницу.
Выждав время, Гарнет проследовала за Маккензи. Называть свое настоящее имя до разговора с Флинтом она сочла неразумным и поэтому зарегистрировалась под девичьей фамилией. Служащий подал ей ключ:
— Ваша комната номер восемь в конце коридора, миссис Петтит.
— Я вижу, здесь остановился мистер Маккензи. — Гарнет сделала вид, что только что заметила знакомую фамилию в книге. — Мы ехали с ним в одном дилижансе.
— Именно так. — Портье дружелюбно улыбнулся. — Его комната номер семь — рядом с вашей. Надолго ли к нам?
— Пока не знаю. — Гарнет положила на стойку серебряный доллар. — Скорее всего до завтрашнего дня. Там будет видно.
— Общая ванная — первая дверь направо. Но если вы предпочитаете вымыться в номере, за дополнительные двадцать пять центов вам все устроят в комнате. Желаю приятного отдыха.
— Благодарю, сэр, — ответила Гарнет с преувеличенной бодростью: мысль о предстоящей встрече с Флинтом отнюдь не вселяла в нее уверенность.
В комнате она развязала пакет и, достав из него мужские штаны и рубашку, вышла в коридор и застыла у соседней двери. Наконец, собравшись с духом, Гарнет с бесшабашной решительностью кавалерийской атаки самого генерала Стюарта толкнула дверь.
Сбросив сапоги и повесив ремень с револьвером на спинку кровати, Флинт решил вздремнуть несколько часочков. Всю дорогу его глаза слипались, он еле сдерживался, чтобы не заснуть и не свалиться со своего высокого насеста рядом с кучером.
Взяв ключ с комода, он направился к двери. А вспомнив, как рыжеволосая не давала ему спать всю ночь, не сдержал улыбки — славно провели время. Чертовски не хотелось ее оставлять, но Флинт знал: у Гарнет достанет сил и мужества снести разлуку. И какого черта, сердился он на себя, какого дьявола он ее жалеет! Жалеть следовало себя. Гарнет юркнет в постель к своему троюродному братцу и там успокоится, а он будет долго-долго одиноко вспоминать их первую и последнюю ночь.
Он наклонился, чтобы вставить ключ в замочную скважину, и в это время дверь напротив, с треском распахнувшись, ударила его по макушке, а при падении он весьма ощутимо проехался по ней спиной.
Флинт лежал на полу и глядел в потолок, на котором кружились тысячи темных точек. Странно, что он не видел их раньше.
— Дорогой, ты в порядке?
Он тщетно боролся с головокружением. Какой уж тут порядок? Был бы в порядке, ему бы не слышался голос рыжеволосой, не мерещился ее аромат, а темные точки на потолке не сошлись бы в два прозрачных зеленых круга.
— Извини, дорогой.
Флинт застонал. Она!
Все сходилось: голос с хрипотцой, от которого по спине пробегали мурашки, зеленые глаза, светившиеся то теплом, то щемящей грустью, знакомая шелковистая грива пламенеющих на солнце рыжих волос, которые при лунном свете становились золотисто-каштановыми.
Но все эти соблазны он оставил в пятидесяти милях отсюда — крепко спящими в гостиничном номере.
