Мэри Грин - Ворон и голубка
— Мерлин, наверное, сейчас не время просить у тебя об одолжении, но ты обещал помочь Брендону. С каждым прошедшим днем он все ближе к ужасной развязке Что ты собираешься делать, чтобы помочь ему?
— Я потолковал с поверенным Хоторнов, чтобы решить, как лучше действовать. Возможно, придется дать взятки нужным людям.
Синара поднялась и начала бродить по комнате, скрестив руки на груди:
— Этого недостаточно. Тебе придется отправиться в Лондон… или я поеду одна.
— Сначала я должен узнать, кто ведет дело, и лишь потом принимать меры, — жестко ответил Мерлин. — и ты ни в коем случае не должна вмешиваться в это, не говоря уже о путешествии в Лондон.
Остановившись у кровати, Синара окинула мужа яростным взглядом:
— Нет ничего невозможного. Я понимаю, у тебя нет таких связей, как у Феликса, но ты должен встретиться со всеми чиновниками и попытаться предложить деньги.
— И попасть в тюрьму за подкуп? Нет, я предпочитаю более тонкую игру.
— Но у нас нет времени.
Синара, с трудом скрывая возбуждение, продолжала ходить.
— Ты должен СДЕЛАТЬ что-то — таковы условия нашей сделки.
— А кто будет платить взятки? — уничтожающе осведомился он.
Гордость помешала Синаре ответить «ты», хотя оба знали, что своих денег у нее нет.
— Я могу продать драгоценности, — уклончиво сказала она.
— Героическое намерение, дорогая, — засмеялся Мерлин, — но неосновательное.
И, похлопав по матрасу, предложил:
— Садись, пока не протерла туфли до дыр. Но Синара упрямилась по-прежнему, пытаясь найти способ облегчить положение брата.
— Твоя преданность весьма похвальна, Синара. Брендон просто глупец, что позволил вовлечь семью в этот скандал.
— Мир полон дураков, — бросила она и сжалась, почувствовав, что Мерлин схватил ее за руку. Но прикосновение оказалось теплым, зовущим.
— Так прекрасна… — прошептал он. — Так ошеломительно прекрасна, и хотя ты совсем рядом, в действительности так и не принадлежишь мне. — Невольный тоскливый стон вырвался из глубины души Мерлина: — Могу ли я сделать тебя своей в эту ночь?
Синаре пришлось напрячь слух, чтобы разобрать последние слова, и неожиданно с ней что-то произошло. Сердце перевернулось, тяжелый жар затопил тело, осел в ногах. Как легко забыть обо всем, отдаться… Ведь он — ее муж… Он так красив, загадочен… И силен.
Мерлин притянул ее к себе, на постель, положил ладонь на обнаженную кожу, чуть пониже горла, медленно скользнул вниз, пока не коснулся набухших округлостей. Словно завороженная его лаской, Синара все же не могла не вспомнить, что эти теплые руки, возможно, убили Росса Сеймура. Со вздохом она медленно отстранилась и стянула разошедшиеся края выреза. Их взгляды встретились, и губы Мерлина скривила горькая усмешка.
— Слишком явно подозрение в твоих глазах, дорогая. Не стоит так меня пугаться.
Он взял Синару за плечи, попытался прижать к себе, но она начала сопротивляться, боясь не только его, но и собственного влечения к этому человеку — человеку, которому не могла доверять до тех пор, пока не узнает правды о его прошлом.
Мерлин, должно быть, заметил, как она колеблется, потому что резко оттолкнул ее:
— Иди к себе, — устало пробормотал он. — Я был безумцем, когда вообразил, что между нами существует нечто особенное — редкостная глубина чувств.
— Я хотела бы верить, что во всех обвинениях против тебя нет ни зерна правды, но…
Синара беспомощно протянула руки, пытаясь утешить мужа, но тот повернулся к ней спиной.
— Ты не зря стараешься не упоминать о любви, — бросил он. — В любви нет места подозрению.
— Верно, — прошептала она. — А я… не люблю тебя.
— Спокойной ночи, миледи жена. Мои сны больше тебя не потревожат.
Ощущая, как трясутся от напряжения ноги, Синара вернулась к себе, с силой хлопнув дверью. Она не хотела злиться, но была потрясена эротическими воспоминаниями о своей обнаженной плоти, и гнев затмил все, но только на мгновение. Как могла она стереть отпечаток его прикосновения, внезапную улыбку, поцелуй в саду? Картины и образы теснились в мозгу.
Синара прижалась к стене, не переставая спрашивать себя, каково это — спать не одной. Его постель, должно быть, мягкая и теплая… ОН будет теплым, нежным…
Странный комок в горле не давал дышать, давил на грудь, но девушка решительно повернула ключ в замке. Ну вот! Он не посмеет войти!
Остаток ночи девушка так и не смогла уснуть и почти на рассвете спустилась вниз, чтобы позавтракать с матерью. Веки распухли, голова болела от бесплодных размышлений в темноте. Эстелла, наоборот, выглядела отдохнувшей. Сегодня она надела траурное платье цвета маренго с широкой юбкой и облегающим лифом, накинула на плечи кружевной шарф, прикрыла прошитые серебром волосы черным чепцом. Тильди помогла Синаре натянуть серое платье посветлее, откровенно заявив, что никому не следует носить траур по этой «змее» — Феликсу Сеймуру.
Только сейчас Синара заметила, что утро выдалось таким же уныло-серым, как и цвет ее платья. Девушка вошла в комнату, где хозяева обычно завтракали, устроенную рядом со столовой одним из прежних владельцев. В древнем замке сохранилось прежнее расположение помещений, но огромный холл, занимавший раньше почти весь первый этаж, теперь был разделен в конце на несколько столовых, три небольшие гостиные и отделанный панелями кабинет.
Хотя в массивном камине большого холла горел огонь, в замке было холодно и сыро. В уютной же комнате, куда подали завтрак, пламя весело потрескивало за каминной решеткой, и Синара почувствовала, как по телу разливается тепло. Желтые клетчатые гардины заставляли забыть о непогоде, белая скатерть была туго накрахмалена, на салфетках — ни единого пятнышка, фарфор и серебро так и сверкали. По крайней мере экономка миссис Эверелл сделала все, чтобы новая хозяйка не смогла найти недостатков в сервировке.
К раздражению Синары, Мерлин уже сидел во главе стола, одетый в строгую серую куртку для верховой езды с траурной лентой на рукаве. До этого дня он не завтракал с ними.
Синара почувствовала, как заколотилось сердце при воспоминании о том, что произошло сегодняшней ночью. Взгляды их встретились и застыли; в воздухе ощутимо нарастало напряжение.
— Доброе утро, дорогая, — приветствовала Эстелла дочь, и Синара, приложившись губами к прохладной морщинистой щеке, села на другом конце стола, напротив Мерлина, на месте, предназначенном для графини, хозяйки Блек Рейвна. Иногда новое положение устрашало девушку: казалось, столь быстрые перемены не к добру.
— Ты выглядишь усталой, Синара, — заметила миссис Хоторн, искоса посмотрев на Мерлина. Но тот с бесстрастным лицом продолжал разрезать кусок ветчины на тарелке.
