Кинли Макгрегор - Непокорная красавица
Подавив неожиданный порыв бежать, она села.
– Я пришла вас поблагодарить.
– А, должно быть, Генри выдал вам свои сокровища. – Слегка откинув голову, он взял с сундука карманные часы и, проверив время, улыбнулся: – Удивляюсь, как он вытерпел так долго. Когда я сказал, что у нас на борту есть человек, разделяющий его любовь к рисованию, он пришел в восторг.
– Это так удивительно.
– Что? Что пират любит живопись?
– Да.
– Что ж, отдаю должное вашему честному ответу, – холодно сказал он. – Вы даже не покраснели.
Она смешалась:
– Не понимаю.
– Не стоит осуждать людей, Лорелея, – сказал он таким тоном, каким отец отчитывал ее за плохое поведение.
Как она ненавидела этот покровительственный тон, в особенности, когда он исходил от такого человека!
– Но ведь вы пираты! Все вы!
– Мы прежде всего люди. Пираты – это малая доля того, кто мы и что мы. – Он закрыл книгу и некоторое время сверлил ее взглядом. – Скажите, Лорелея, как по-вашему, кого больше боятся крестьяне – пирата или банкира?
Какой нелепый вопрос.
– Пирата, конечно.
– Нет, – очень серьезно сказал он. – Пират не лишит его прав на ферму, не отберет имущество всего лишь из-за того, что не уродилось зерно. Если вы спросите фермера, кто заставляет его холодеть от страха, он скажет – банкир.
Оскорбление было тяжелым.
– Не равняйте моего отца с пиратом или бандитом! Он хороший человек!
– Вы так говорите потому, что знаете его как человека, а не как банкира. Уверяю вас, найдется много его клиентов, которые скажут обратное. Даже в тот вечер на приеме я слышал, как группа мужчин обсуждала его и называла бездушным чудовищем, не имеющим сострадания.
У нее потемнело в глазах. Как кто-то смеет говорить такое об отце, которого она любила всю жизнь? Ее отец – замечательный человек, добрый, нежный, снисходительный к чужим недостаткам.
– Тот, кто это говорит, ничего не знает о моем отце!
– Верно. Они знают только банкира по имени Чарлз Дюпре.
Она открыла рот, но так и не нашлась что сказать. Уткнувшись глазами в пол, она размышляла. Он прав. Она всю жизнь слышала подобные разговоры и никогда с ними не считалась. Она смотрела на отца глазами любящей дочери и видела проницательного бизнесмена, но, вероятно, те, кто постоянно имел с ним дело, видели в нем нечто другое. А все-таки какое пирату дело до того, что она думает о людях?
– Почему вас это заботит?
– Я видел последствия осуждения, основанного на горстке фактов, видел, как людей лишают достоинства после одного случайного наблюдения.
Он сбивал ее с толку.
– Вы сами применили термин «осуждение», Вы нелицеприятно отозвались о своей матери.
– А-а. Как я уже сказал, я видел последствия.
«Он противоречит самому себе».
– Все-таки какое вам дело до того, осуждаю я кого-то или нет?
– Потому что вы особенная, Лорелея Дюпре. – Она оторопела. – Вы не такая, как другие, и мне больно видеть, когда вы делаете что-то банальное, хотя я знаю, что на самом деле вы выше этого.
– Откуда вы знаете?
– Я это вижу всякий раз, когда смотрю на вас. У вас такая пламенная страсть к жизни, что она почти опаляет меня, когда я рядом. Мне становится больно, когда я вижу, что вы подавляете в себе этот огонь. Я не хочу, чтобы что-нибудь его потушило.
– И поэтому вы прислали мне краски? – тихо спросила она.
– Ну, вы же сказали, что любите рисовать. И я хочу увидеть, как вы перенесете эту страсть на холст.
– А что, если не смогу?
– Сможете, я в этом не сомневаюсь.
Никто еще ей такого не говорил, никто не поощрял ее делать то, что она хотела. Отец и Джастин часто бывали к ней снисходительны, но никогда не поддерживали.
Подумать только, поддержка пришла от Черного Джека, пирата, распутника и...
Заканчивать мысль не хотелось. Она не желала копаться в своих мыслях и появившейся в сердце странной нежности к Джеку.
– Ну ладно. – Она решила не тратить времени и воспользоваться случаем. Если он хочет, чтобы она занималась на корабле рисованием, тем лучше. – Мне понадобятся фрукты, красивая ваза или какая-нибудь другая емкость...
– Фрукты? – презрительно спросил он. – Вы хотите рисовать фрукты?
Почему этот сюжет вызвал у него отвращение? У него с фруктами связано что-то противное?
– Это то, что я обычно рисую.
Он опустил голову. «Почему меня это удивляет?» – подумал он про себя. Потом посмотрел на Лорелею и спросил:
– Скажите, Микеланджело рисовал фрукты?
В душе у Лорелеи зазвучали тревожные колокола. Джек собирается что-то ей предложить. Что-то такое, что она отвергнет, она это чувствовала.
– Мог и рисовать, – уклонилась она от прямого ответа.
В глазах пирата засветился озорной огонек, и, зная его, она насторожилась. Он подошел к ней и полушепотом сказал:
– Только не говорите, что вам никогда не хотелось нарисовать запретный плод.
Она задрожала. Не может быть, чтобы он предлагал то, что она подумала. Глаза невольно остановились на его открытой груди, и она представила себе статую Давида. Щеки разгорелись. Нет, даже он не мог бы предложить изобразить его... в таком виде!
– Запретный плод? – пискнула она.
По глазам было видно, что он намеренно дразнит ее. О, как этот человек любит играть с ней, и как же часто она попадается на его удочку! И только она успокоилась, что больше не краснеет, как он спросил:
– Вам никогда не хотелось рисовать людей?
Ну вот, она это подозревала. О, он умный человек, но если он хоть на минуту подумал, что она будет его рисовать, он глубоко ошибается.
– Я люблю рисовать фрукты, – жестко сказала она.
– Да, но фрукты – это так скучно.
– Нет, это довольно привлекательно.
Он недоверчиво спросил:
– Что такого привлекательного может быть во фруктах?
Вот она и попалась. По правде говоря, она не видела ничего интересного во фруктах. Но у них есть одно качество – не бывают опасными. И ничем ей не угрожают.
«Ну же, Лорелея, придумай что-нибудь, не то он поймет, что ты врешь».
– Мне нравится, как на них играет свет, – наконец догадалась она.
Джек недоверчиво скривился:
– Я полагал, что вы сделаны из материала покрепче. И что вы похрабрее.
«Никогда не показывай мужчине свой страх. Они это чувствуют и начинают править тобой», – прозвучало в голове. Надо что-то сделать, чтобы показать, что он ее не напугал.
– Что вы имеете в виду? – уклончиво спросила она.
– А вот что. Вы взрослая женщина, перед вами мужчина, который более чем рад быть вашей моделью, а вы требуете фрукты. Как думаете, Лорелея, что бы на это сказал Микеланджело?
«Не показывай им своего страха».
