Элизабет Бойл - Украденная невеста
Диана снисходительно улыбнулась, тогда как Темпл, сидя, скрестил руки на груди и нахмурился. Он был небрит, плащ его запылился. То, что неопрятный, растрепанный повеса теперь совсем не напоминал суетливого хлыща, которого она ненавидела всей душой, сделало улыбку Дианы еще шире. Никогда прежде Темпл не казался ей таким красивым, как сейчас.
– Не вижу, чему тут ухмыляться, – сказал он и выставил вперед ноги в пыльных сапогах.
– Если вы правы и меня ищут агенты Наполеона, значит, я, должно быть, очень им нужна. – Диана секунду помолчала. – Вы думаете, я представляю опасность для их страны?
– Да, вы представляете опасность, – буркнул Темпл.
Она рассмеялась.
– Если вам хочется настаивать на этой выдумке, милости прошу. Как я уже сказала, вам достаточно было попросить, и я бы… – Карету тряхнуло на ухабе, и рот Дианы захлопнулся до того, как она еще раз призналась в своих истинных чувствах.
…«И я пошла бы за вами на край света».
Темпл не знал, что хуже – ее упорное нежелание верить, что они спасают свою жизнь, или неколебимая уверенность, что он взялся за ум и решил отдать ей свое сердце.
Отдать сердце, как же! Диана лучше других знает, что у него нет сердца, и все-таки цепляется за веру в него – веру, которую он не заработал и, что важнее, не заслужил.
В течение дня она ухитрилась надеть зеленое муслиновое платье и заплести косу, уложив ее короной на голове, а на одной из остановок набрала букет диких роз, перевязала зеленой лентой, взятой из саквояжа, и теперь сидела с цветами в руках.
Вот и пусть сидит. Меньше всего Темплу требовалось общение с Дианой. Даже когда она читала вслух свою скучную книгу, она оставалась искусительницей.
Но может, она права и он действительно растерял все шарики?
Корделл пал от руки одного из агентов Наполеона? Бессмыслица. К тому же там, на поляне, очень странно прозвучал вопрос к Корделлу: «Вы ее не тронули? Она все еще невинна?»
Темпл подозревал, что Диана – девственница, но где она научилась так целоваться? Он задыхался от ее страстных губ и от поцелуя, который мужчина не забудет вовеки.
Интересно, кого еще она целовала? Впрочем, какого черта это его волнует? Ее нескромность его не касается. Она может перецеловать половину болванов высшего общества, а заодно всех наполеоновских придворных, ему все равно. Или не все равно?
Темпл с трудом сдержал вздох отчаяния. Это все Колин виноват – Колин и его теория о нежностях.
Как же, нежности! Он всего лишь подрядился выполнить определенную работу – найти леди и вернуть ее отцу. Потом он заставит лорда Ламдена запереть строптивую дочь в монастырь с шестиметровыми стенами. Это убережет его от беды, от того, чтобы она ранила его сердце, и так постоянно подверженное ошибкам и неудачам.
Как это вышло, что он смотрел смерти в лицо, одолевал бесчисленных врагов и никто никогда не поколебал его веру, а перед Дианой он пасует?
Темпл знал ответ. Диана – единственная женщина, которая взглядом своих прекрасных голубых глаз касалась его сердца, оставляя его беззащитным, вопреки здравому смыслу и разумным доводам.
Пасть жертвой Дианы – значит разрушить стены его заботливо выстроенного мира.
Кстати, что там сказал Элтон?
«Выдайте ее за Иголку или Булавку, и можете умывать руки».
Что ж, у него есть листок бумаги, который мигом позволит это сделать.
Специальная лицензия Пимма.
Действительно, идеальное решение. Выдать Диану замуж за Пенхема или Нетлстоуна и этим покончить с дурацким делом вокруг ее своевольных штучек и обманчивых уловок – что может быть лучше?
Эта перспектива чрезвычайно подбодрила маркиза, но когда он повернулся, чтобы бросить на Диану победный взгляд, то не увидел женщину, которую нужно упаковать и отправить посылкой. Все, что он видел в интерьере кареты, – это мягкое свечение кожи, розовые губы, пухлые груди.
Воспоминание о ночном поцелуе смешало его мысли, заставив сердце громко биться.
«Нет, нет, нет, – твердил себе Темпл. – Не поддавайся искушению. Тебе слишком хорошо известно, что своими поцелуями она украдет у тебя душу. Все, что от тебя требуется, – это избегать ее поцелуев. Это так легко.
А потом ты выдашь ее замуж. Пусть другой мужчина поддается ее губам, выпускает на волю ее страсть, исследует каждый дюйм ее податливого, нежного тела…»
Темпл содрогнулся. Черт возьми, так дальше дело не пойдет. Он закрыл глаза и притворился, что спит.
– Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, Темпл? – невинно спросила Диана.
– Лучше не бывает, – буркнул маркиз, покосившись в ее сторону.
Мерзавка имела наглость победно усмехнуться, и это его доконало. Значит, она думает, что справится с ним? Ну уж нет.
Один раз он вырвал из сердца привязанность к ней, сделает это и еще раз. Брак с Пенхемом или Нетлстоуном решит все вопросы раз и навсегда. Он сам доставит ее к ним, хотя бы для того, чтобы убедиться, что она навсегда исчезла из его жизни.
Элтон свернул во двор маленькой гостиницы, заполненный телегами, прошел внутрь и вскоре вернулся с хорошим известием.
– У них есть одна комната, хотя и очень дорого, – сказал он Темплу. – Десять гиней.
– За одну комнату? – Темпл присвистнул. Если бы не наплыв гостей, комната стоила бы несколько шиллингов за ночь.
– Мне плевать, пусть там хоть навоз под ногами, – вмешалась Диана, – я намерена взять это сокровище. – Она попыталась оттолкнуть Темпла, но он не выпустил ее из кареты.
– У меня нет таких денег.
– Зато у меня есть. – Диана потрясла ридикюлем. При звоне монет Элтон вытаращил глаза; насколько Темпл знал своего слугу, тот мгновенно вычислил сумму в кошельке до последней копейки. Впрочем, у них все равно не было другого выхода: лошадям требовался отдых.
Да и какого дьявола он вечно будет за нее платить? Не мешало бы выяснить, сколько золота собирался дать за нее Марлей. Если француз согласен заплатить за то, чтобы ее попридержали в гостинице, тем лучше. А потом он еще пошлет счет Пимму – пусть скупердяй расплачивается за миссию милосердия.
– Ладно. – Темпл кивнул. – Сегодня можете заплатить. Но помните: я продавец шерсти, а вы моя сестра. Мы едем из Нориджа к больной матушке в Манчестер. Будьте как можно осмотрительнее и благоразумнее, старайтесь не привлекать к себе внимания.
Диана кивнула, как послушная девочка, а потом оттолкнула его локтем и вылезла из кареты. К его досаде, она сразу же повела себя так, словно никогда не слышала его указаний.
– Эй ты! – окликнула она мальчика, слонявшегося по двору, и, порывшись в ридикюле, достала золотую монету. Блеск поистине царского сокровища мигом доставил подростка к ее ногам. – Пожалуйста, проследи, чтобы багаж отнесли в комнату, а если в течение часа там появится чан горячей воды, тот джентльмен даст тебе еще одну за труды. Темпл чуть не поперхнулся. Гинея за то, чтобы принесли воды? С такими замашками она привлечет внимание всех бродяг и попрошаек на двадцать миль в округе. Хуже того, теперь это не только ее деньги, но и его, поскольку в его распоряжении только мешочек мелочи и несколько шиллингов.
