Джулия Лейтем - Выбор рыцаря
– Очевидно, вы находились под таким прикрытием нашей госпожи, что у мужчин не было возможности заигрывать с вами.
– Заигрывать со мной?
– Я имею в виду пикировку словами между мужчиной и женщиной. – Он усмехнулся. – Я знаю, что сейчас совсем не время, но когда я смотрю на вас, то забываю, что не должен говорить о «приятных воспоминаниях». Вы красивая женщина и должны понимать, что мужчины забываются, общаясь с вами.
Элизабет почувствовала, что краснеет, и презирала себя за это. Когда мужчины забываются с леди Элизабет, когда они слишком долго не отпускают ее руки после окончания танца, это романтично. В этом нет никаких намеков на недопустимую интимность.
Но ей доводилось слышать, что холостые мужчины не очень-то стремятся к брачному ложу, стало быть, именно в общении со служанками они черпают… свой опыт.
А Элизабет была сейчас горничной. Но она должна дать понять сэру Джону, что не может быть объектом для заигрывания.
– Сэр Джон, я не та женщина, которую вы можете поддразнивать, – сказала она тихо, надеясь, что ее ни кто не услышит. – У меня есть обязанности перед моей госпожой и этим замком, и ни о чем другом я думать не могу.
Он снова наклонился к ней:
– Я просто наслаждаюсь вашим обществом. Ваша красота и ваше умение вести беседу заставляют меня забыть…
– Значит, вы вините меня в своем поведении? – усмехнулась Элизабет.
Джон засмеялся, чем обратил на себя взгляды многих людей. Адалия тоже удивленно посмотрела в их сторону.
– Анна, мне так приятно поддразнивать вас, но я обещаю приложить все усилия к тому, чтобы воздержаться от этого.
– Сделайте милость, – проговорила Элизабет сквозь зубы.
Во время еды она старалась разговаривать с ним как можно меньше. Вскоре с тренировочной арены пришел Филипп. От него не укрылась некоторая напряженность между ними. Не зная ее причины, Филипп предпочел хранить молчание.
Когда он встал, чтобы уйти, Джон сказал:
– Похоже, ты получаешь удовольствие от своих новых обязанностей писаря капитана.
Филипп ухмыльнулся:
– Я производил опись на складе оружия, когда услышал, как кто-то заявил, будто простой писарь не может иметь свое собственное оружие, находясь среди обученных солдат.
– И ты доказал им обратное.
– Пока еще нет, но собираюсь. Желаю приятного дня, Анна.
Она нахмурилась и ничего не сказала. Филипп перевел взгляд на своего хозяина:
– Похоже, я не понимаю, что происходит.
– Мне передали ваши обязанности, – объяснила наконец Элизабет.
– А мне определили мои, – подключился сэр Джон. – Теперь я смогу зарабатывать деньги, пока буду поправляться.
– Это хорошая новость. – Филипп изучающим взглядом посмотрел на Элизабет: – Надеюсь, вы обладаете хорошими навыками в письме? Сэр Джон – очень требовательный хозяин.
Прежде чем успела заговорить Элизабет, Джон сказал:
– Она наверняка поспешит заявить, что я не ее хозяин. Мы лишь временно работаем вместе.
Мужчины засмеялись, а девушка поднялась, собираясь уйти.
– Анна, подходите к конюшне, когда будете готовы, – напомнил ей Джон.
– И вы сможете ехать верхом со сломанной ногой? – поинтересовалась она.
– Нет, я намерен попросить повозку. А вы сможете ехать рядом.
– Не сзади, как положено добропорядочной горничной? – медоточивым голоском спросила Элизабет.
– Вполне приемлемо и рядом, – проговорил он. – А со временем я покажу вам другие виды езды.
Когда Джон и Филипп рассмеялись, Элизабет в смятении отвела взгляд. Она предполагала, что сэр Джон сказал нечто непристойное, но непонятное ей. Порывисто повернувшись, Элизабет взглянула на главный стол, где расположился лорд Чарлз, словно он был хозяином замка – очевидно, именно это было его вожделенной мечтой, – а затем юркнула в первый попавшийся коридор, желая как можно быстрее скрыться от всех, абсолютно всех, мужчин.
Когда Анна ушла, улыбка Джона погасла.
– Не думаю, что то, как ты себя ведешь, способно сработать, – заметил Филипп.
– Я так не считаю.
– По-моему, ты ее рассердил.
– А мне кажется, она сердится потому, что я ей очень нравлюсь.
– А ты сердишься потому, что… она тебе очень нравится?
– Знаешь, когда я освобожу леди Элизабет, я не смогу позволить Анне оставаться ее служанкой. Ведь я отношусь к ней совсем не как к служанке. Но боюсь, Анна никогда не сможет доверять мне.
– Не она должна доверять тебе, а леди Элизабет. И она будет настолько благодарна за спасение, что простит тебе твои методы.
– Но Анна будет оскорблена, – тихо сказал Джон, глядя на дверь, за которой она скрылась. – Флиртовать с ней становится все легче, и мне трудно остановиться.
Элизабет сидела на козлах маленькой повозки, когда та проехала под опускной решеткой крепостных ворот и оказалась в поле. Солнечные лучи падали Элизабет на лицо, и она блаженно закрыла глаза, наслаждаясь теплом после сырой прохлады замка. Дорога была неровной, и Элизабет пришлось схватиться за костыль Джона, чтобы ее не выбросило из повозки на очередной колдобине. Костыль находился между ними и служил своего рода границей, которую ни один из них не должен пересекать.
Сэр Джон время от времени испытующе поглядывал ни свою спутницу. Лучи солнца отражались от его светло-каштановых волос, огоньки поблескивали в голубых глазах, и Элизабет вдруг почувствовала, что ей трудно дышать.
Он увозил ее из заточения на свободу, и на какой-то момент она ощутила себя простой служанкой, за которой ухаживает красивый рыцарь. Но и простые девушки не были свободны в своем выборе, и если она убежит с красивым рыцарем, ее могут убить, когда обман раскроется. Нет, Элизабет не должна забывать, что на ней лежит бремя замка Олдерли. Она будет нести его и освободит свой народ.
Дорога повернула в сторону, и замок скрылся из виду. Элизабет откинулась назад, обхватив руками колени, и посмотрела на сэра Джона.
– Судя по вашему титулу, вы рыцарь, – сказала Элизабет, надеясь, что, поддерживая разговор, она отвлечет себя от других мыслей.
Его губы сложились в озорную улыбку. Он натянул вожжи.
– Да.
– У вас нет собственной земли?
– Нет. Я младший сын – как и нареченный вашей госпожи.
– Ну, стало быть, вы его понимаете.
– Да нет. Ведь каждый понимает лишь собственную ситуацию. У моего отца было только одно поместье, и оно отошло моему брату.
И голос, и глаза у Джона были серьезными, и Элизабет почувствовала, что о многом он умолчал. Он смотрел вперед на дорогу, и Элизабет могла разглядывать его профиль.
– А вам кажется, что вы могли бы распорядиться им лучше, чем ваш брат? – спросила она.
