Барбара Картленд - На крыльях любви
Аманда догадалась, какое имя чуть было не произнесла экономка, и подумала: кто это таинственная леди Изабелла? Уже второй раз она слышит ее имя.
Для леди Стендон приготовили большую комнату на втором этаже, Аманду поселили рядом, в комнату поменьше. Миссис Хевит удалилась с леди Стендон, и Аманда, оставшись одна, оглядела свои апартаменты и поразилась их роскоши.
В алькове стояла великолепная кровать под парчовым пологом — его поддерживали золоченые купидоны. Мебель, картины, дорогой ковер на полу…
Может ли эта роскошь дать счастье тем, кого она окружает? — размышляла Аманда. И вновь почувствовала боль в груди, не отпускавшую всю дорогу.
Где Питер? Что с ним? Чем сейчас занят? Прошлой ночью в таверне она не сомкнула глаз: лежала и думала, где он сейчас, на крыльях любви посылала ему известие о себе. Если бы только она могла сообщить ему, что едет в Лондон, тогда они нашли бы где встретиться. Но сейчас ничего уже нельзя поправить — слишком поздно. Как глупо, что они не договорились о встрече или хотя бы не нашли посредника, на чье имя можно было посылать письма.
«Питер, Питер», — шептала она в ночи. Аманда так хотела его видеть, что была уверена — он наверняка это чувствует.
Раздался стук в дверь. В комнату вошли два лакея — внесли сундуки — и служанка в белоснежном чепце. Она принялась распаковывать вещи. Аманда умылась и причесалась. На ней было простое муслиновое платье, сильно помявшееся за время путешествия. Придется идти в столовую в таком наряде. Аманда колебалась, дожидаться ли ей леди Стендон, но потом решила, что та наверняка уже спустилась к ужину.
Полная благоговейного страха от окружающей ее обстановки, Аманда медленно сошла вниз по лестнице. Лакей поспешно распахнул перед ней дверь столовой, девушка вошла и увидела перед камином богато сервированный стол: поднос с чеканкой, на нем серебряный заварочный чайник — расписной большой, чайница, кувшинчик со сливками и сахарница и всевозможные лакомства, способные удовлетворить самый взыскательный вкус, — булочки, бисквиты, пирожные, тонюсенькие бутерброды и по крайней мере три сорта варенья в хрустальных вазочках, в каждой из которых серебряная ложечка.
— Наверное, вы проголодались после долгого путешествия, мисс, — послышался голос за спиной, и от неожиданности Аманда вздрогнула. Обернувшись, увидела дворецкого и только тут поняла, что это пожилой мужчина.
— Вы давно здесь служите?
— Не так давно, как миссис Хевит, — ответил он. — Если не ошибаюсь, на следующее Рождество будет двадцать три годика, с тех пор как пришел в этот дом.
— Вам, наверное, здесь нравится? — спросила Аманда и удивилась, заметив, что на лицо дворецкого набежала легкая тень.
— Его сиятельство не дает нам здесь скучать, — тихо произнес он.
Аманда хотела задать ему еще несколько вопросов, но в комнату вошла леди Стендон.
— Простите, что заставила вас ждать, Аманда, — сдержанно сказала она и, прошелестев черными юбками, села за стол. Аманда последовала ее примеру, и дворецкий удалился, закрыв за собой дверь.
Леди Стендон принялась расставлять чашки, а Аманда молча ждала, чувствуя себя как на уроке у строгой учительницы.
— Угощайтесь, пожалуйста. Разрешите налить вам чашку чаю, — предложила леди Стендон.
— Благодарю вас.
Аманда послушно взяла крошечную булочку, наполненную растопленным маслом, и не могла проглотить ни кусочка. Она чувствовала себя неуверенно и была подавлена. Интересно, сколько можно выдержать в такой гнетущей атмосфере, подумала она.
Взглянула на леди Стендон. Та сняла наконец свой вдовий чепец, в ее волосах блестела ранняя седина. Прическа не шла ей — гладко зачесанные со лба волосы придавали лицу излишне суровое выражение.
— Что это вы так меня рассматриваете? — вдруг резко прозвучал вопрос.
Аманда вздрогнула.
— И-извините, — пролепетала она. — Я не хотела быть назойливой.
Она встретилась взглядом с леди Стендон, и внезапно та со стуком поставила чашку на блюдце.
— Простите меня. Я не должна была говорить с вами в таком тоне ни сейчас, ни вчера. Да уж слишком много переживаний.
— Я понимаю, — мягко сказала Аманда, взглянув на черный креп вокруг воротничка и рукавов.
— Неужели? — печально улыбнулась леди Стендон. — Не думаю, но и объяснить ничего не собираюсь. Обещаю вам вести себя посдержаннее. Обещаю также выполнить и то, что от меня требуется, — купить приданое, достойное будущей леди Ревенскар.
Что ответить на ее заявление, Аманда не знала, но и продолжать разговор тоже не осмеливалась. В этот момент дверь распахнулась и на пороге возник лорд Ревенскар.
Аманда услышала в холле приглушенный шум. Она не ожидала, что его сиятельство приедет так скоро, и сердце ее затрепетало от испуга.
Она быстро вскочила. Леди Стендон тоже встала.
— Ага! Так и знал, что вы приедете в это время! — воскликнул лорд Ревенскар.
Вошел в комнату. На нем все еще был дорожный плащ с капюшоном. Дворецкий поспешил принять его шляпу и перчатки. Аманда присела в реверансе, а он взял ее руку и поднес к губам.
— Надеюсь, поездка вас не очень утомила? — Лорд Ревенскар впился в нее испытующим взглядом, отчего сила воли ее сразу куда-то улетучилась, и она уже не могла, как ей хотелось, спокойно и с достоинством отвечать ему.
— Я совсем не устала, благодарю вас.
— А как вам нравится мой дом? — спросил он, все еще не отпуская руку, — Аманда тщетно пыталась ее высвободить.
— У меня… еще не было времени все как следует разглядеть. Он такой большой и величественный.
— Так он вам понравился? Я рад.
Подошел дворецкий и помог ему снять плащ:
— Прикажете принести бокал вина, ваше сиятельство?
— Коньяку, — распорядился лорд Ревенскар и, не успел дворецкий выйти из комнаты, обратился к сестре: — До каких пор ты будешь носить эти мерзкие тряпки? — раздраженно бросил он. — Я уже говорил тебе, что не потерплю тебя в таком виде. Ну прямо пугало огородное! Бог мой, Шарлотта. Да многие женщины были бы просто счастливы оказаться на твоем месте.
— Я уже говорила тебе, что мне больше нечего носить, — ответила леди Стендон.
— Так купи что-нибудь, да побыстрее. Видеть тебя не могу в этом одеянии. Еще раз его наденешь — вернешься туда, откуда приехала.
— Ты невыносим, Хьюго. Был, есть и будешь.
— Прекрати стонать, — оборвал ее лорд Ревенскар. — Видит Бог, до чего я ненавижу этих чистоплюек. Только и знают что скулить, лить слезы да обвинять тебя во всех смертных грехах. Хочешь оказаться затюканной — твое дело, только нас, ради Бога, огради от своих страданий.
