Хизер Гротхаус - Страсть и судьба
— Помочь вам приподнять его, миледи? — поинтересовался Грейвс.
Оливер нахмурился. Дворецкий говорил о нем как об упавшей лошади.
— Нет, не нужно. Спасибо, Грейвс, — улыбнулась Сесили.
Старый дворецкий почтительно поклонился и направился к двери, бросив быстрый неодобрительный взгляд в сторону Оливера.
— Ну, давайте попробуем приподняться и присесть, — сказала Сесили, ловко просовывая маленькую прохладную ладонь ему под плечи.
— С чего это Грейвс… — начал было Оливер, приподнимаясь, и тут же ахнул от боли. Когда стало чуть легче, он продолжил свой вопрос: —…так ненавидит меня?
— Сомневаюсь, что это действительно так. Он всегда восхищался вашим братом, — ответила Сесили, протягивая ему кружку. — Вот, выпейте, это снимет головную боль.
— То же самое снадобье? — спросил он, осторожно принюхиваясь к слегка окрашенной жидкости в кружке.
— Нет, другое. Скорее всего голова у вас разболелась именно из-за предыдущего лекарства.
Оливер укоризненно взглянул на нее.
— Прошу прощения, это неприятный побочный эффект, — пожала плечами Сесили. — В этой кружке всего лишь крепкий ивовый чай. Он поможет снять боль и отек.
Оливер осторожно сделал маленький глоток. Жидкость оказалась невыносимо горькой, но все же не такой отвратительной на вкус, как первое снадобье. Он осушил кружку в два приема, чувствуя себя лучше уже оттого, что рядом была Сесили.
— Должна предупредить, что в качестве побочного эффекта возможны боли в желудке.
— Вот это да! Просто замечательно! — в ужасе воскликнул Оливер. — Да вы хотите убить меня!
— Нет, уже не хочу, — загадочно усмехнулась Сесили, и от этой усмешки Оливер неожиданно почувствовал, как проснулась его дремавшая эрекция. — Это вовсе не отрава, лорд Белкот. Чтобы предотвратить этот неприятный побочный эффект, надо поесть. Но сначала мы займемся перевязкой поврежденных ребер.
С этими словами она склонилась над ним, чтобы забрать пустую кружку, и он снова ощутил ее запах, к которому на этот раз примешивалась явственная нотка свежего сена.
— Где это вы были? — спросил он и, заметив ее недоумение, пояснил: — Где вы были, когда я вас звал?
— Мне кажется странным ваш вопрос, лорд Белкот. Собственно говоря, почему это может вас интересовать? Впрочем, в этом нет никакого секрета. Я показывала нашему гостю конюшню.
Так вот откуда запах свежего сена! Значит, он все-таки еще не сошел с ума. Однако улыбка, мелькнувшая на ее лице при упоминании таинственного гостя, заставила Оливера испытать приступ ревности, почти такой же болезненной, как перелом ребер.
— Кто это был? — неожиданно резко спросил он.
— Прошу прощения… Что вы имеете в виду?
— Это был мужчина?
В голосе Оливера прозвучала непонятная и потому нелепая нотка обвинения, но ему уже было все равно.
— Что за странный вопрос, лорд Белкот? — укоризненно покачала головой Сесили, и на щеках у нее вспыхнул румянец. — Вы здесь тоже гость. Мой гость.
И я вовсе не обязана давать вам отчет в том, кого принимаю в собственном доме.
— Прошу прощения, вы правы, леди Сесили, — с трудом сглотнул Оливер. — Просто я… Должно быть, это еще один неприятный побочный эффект вашего снадобья.
Сесили недоверчиво фыркнула и вздернула подбородок. Повернувшись к нему спиной и сняв крышку с подноса, она какое-то время возилась с полотняными бинтами, потом неожиданно сказала:
— Если уж вам так хочется это знать, да, это был мужчина.
Оливер с трудом сдержался от дальнейших ревнивых расспросов. Упаси господь снова навлечь на себя ее гнев!
Сесили повернулась к нему лицом, держа в руках длинный и широкий полотняный бинт.
— Ну? — многозначительно произнесла она.
— Что ну? — недовольно пробормотал он, переводя взгляд на одеяло.
— Пока что ваше любопытство относительно моего местонахождения было просто ненасытным. Разве вам не хочется спросить меня, кто этот мужчина?
— А вы ответите, если я об этом спрошу? — Он недоверчиво взглянул на нее. — Или же снова скажете, что меня это не касается?
Сесили снисходительно улыбнулась:
— Это был викарий Хэллоуширского аббатства. А теперь, если ваше любопытство в достаточной степени удовлетворено, отведите левую руку в сторону, чтобы я могла наложить первую повязку.
Оливер прикрыл глаза и едва удержался, чтобы не вздохнуть с облегчением. Она беседовала не с каким-нибудь молодым аристократом, который, возможно, лелеял мечту жениться на средней сестре Фокс, а с седовласым священником, сгорбленным и немощным в своей старости. Ну конечно! И как это ему могло прийти в голову, что Сесили Фокс станет принимать в замке потенциальных женихов, если ни один мужчина не смел посягнуть на ее добродетель?
Ну, почти ни один, кроме, вероятно, самого Оливера. Но это для него самого еще оставалось неясным.
Сесили осторожно протянула бинт под травмированной рукой и слегка стянула его, закрыв соски на груди. Холодное полотно прикоснулось к его коже, и он невольно дернулся, издав негромкий стон:
— А! Черт возьми!
— Лорд Белкот! — укоризненно воскликнула Сесили.
— Но он ужасно холодный!
— Конечно, холодный. Бинт смочен тем же чаем, который вы только что пили. Остывшим, разумеется.
Сделав скользящую петлю с длинным свободным концом, она повернулась к подносу, чтобы взять очередной бинт.
Казалось бы, Оливер должен был быть готовым к прикосновению холодного влажного полотна, но это оказалось не так.
— Черт побери! — снова вырвалось у него.
Быстро сделав вторую свободную петлю, Сесили отошла от кровати и, уперев руки в бока, сердито посмотрела на Оливера.
— Простите, — проворчал он. — Попробуйте себя обвязать этим ледяным полотном! Уверен, даже вы станете чертыхаться…
Она продолжала смотреть на него, теперь уже с задумчивым выражением на лице.
— Что опять не так? — спросил он, чувствуя, как краснеет против собственной воли. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь в жизни его так смущала полностью одетая женщина.
— Еще никто не смел говорить так в моем присутствии, — сказала Сесили.
— Но я же извинился! Чего же еще вы от меня хотите, окаянная мучительница?
В ответ она лишь удивленно покачала головой и отвернулась, чтобы взять очередной бинт.
Оливеру каким-то непостижимым образом удалось удержать язык за зубами, пока Сесили, один за другим, завязывала на его торсе десять влажных широких бинтов, не забывая оставлять посередине скользящие петли и пропускать сквозь них свободные концы. Потом она отошла к другой стороне кровати и, взявшись за один свободный конец бинта, спросила:
