Александр Дюма - Сальватор
Жибасье слушал начало этой речи со все возраставшим удивлением. Сообразив, какую глупость он допустил, дав Сальватору собственноручную расписку, он решил забрать ее назад и попытался наброситься на него. Но Сальватор, безусловно, предвидел все и предупредил нападение: он выхватил из кармана заряженный пистолет, приставил его к груди каторжника и повторил:
— Садитесь, господин граф Эрколано и слушайте, что я вам скажу.
Жан Бык отнял у Жибасье во время ночной схватки все оружие. Впрочем, мошенник привык действовать скорее хитростью, чем силой, и решил, что ему ничего не остается, как подчиниться приказанию Сальватора. Он рухнул на стул, зеленый от злости и мокрый от пота.
Жибасье понимал, что у него, как у маршала де Вильруа, тоже наступила такая пора жизни, когда удача нас покидает и нам остается ждать лишь поражений.
Сальватор обошел стол, сел напротив Жибасье и, поигрывая пистолетом, повел речь в таких выражениях:
— Вас приговорили к каторге за кражи и подлоги, в которых вас изобличили, и вы чудом избежали казни за убийство, потому что ваша вина не была доказана. Убийство было совершено в притоне на улице Фруаманто: погиб провинциал по имени Клод Венсан. Вашими сообщницами были карлица Бебе и мадемуазель Фифина. Я могу доказать, что именно вы нанесли первый удар каминными щипцами, оглушив несчастного, а довершили дело две мерзавки, одна из которых уже находится в руках правосудия за другое преступление, а другая принесла вам сегодня утром пятьсот тысяч франков, которые вы украли у графини Рапт, а я приказал отнять их у вас. Я могу хоть завтра передать вас и мадемуазель Фифину в такие руки, что господин Жакаль, как бы ни был он могуществен, поостережется вас выручать… Верите ли вы, что я имею такую власть и что вы подвергаетесь некоторому риску, если не пожелаете мне подчиниться?
— Верю, — печально прошептал Жибасье.
— Погодите, это еще не все. Через несколько дней после побега с каторги вы похитили девушку из версальского пансиона по приказанию господина Лоредана де Вальженеза. Ваши сообщники отняли у вас вашу долю и бросили вас в колодец, откуда вам помог выбраться господин Жакаль. С того дня вы его преданнейший раб, однако ни вы, ни он не смогли мне помешать отнять Мину у господина де Вальженеза и спрятать ее в надежном месте. Как видите, метр мошенник, я могу бороться с вами и одерживать победы. Сегодня речь идет о деле гораздо более серьезном, чем похищение девушки. Этому делу я готов отдать, если понадобится, не только пятьсот тысяч франков, которые по моему приказанию отобрали у вас этой ночью, но вдвое, втрое, вчетверо больше этой суммы. Горе тому, кто встанет у меня на пути: я раздавлю его как червя. Кто со мной — выиграет, кто против меня — все потеряет. Теперь слушайте внимательно.
— Я вас слушаю.
— Когда истекает срок, предоставленный аббату Доминику для совершения паломничества в Рим?
— Сегодня.
— Когда должны казнить господина Сарранти?
— Завтра в четыре часа пополудни.
Сальватор побледнел и невольно вздрогнул, услышав, как уверенно говорит об этом отъявленный негодяй, с которым ему приходилось иметь дело. Однако он сдержался, словно у него еще оставалась последняя надежда, и внезапно переменил тему:
— Вы знакомы с честнейшим господином Жераром из Ванвра? — спросил он у Жибасье.
— Он мой коллега и друг, — отвечал тот.
— Знаю… Он уже приглашал вас к себе в загородное имение?
— Никогда.
— Неблагодарный! Неужели в эти прекрасные дни ему ни разу не пришла в голову мысль пригласить друга на деревенский обед в ванврский особняк?
— Такая мысль ему не приходила.
— Словом, если бы представился случай слегка наказать его за неблагодарность по отношению к вам, вы не упустили бы такой возможности?
— По правде говоря, нет: я очень чувствителен в подобного рода вопросах.
— Думаю, такая возможность представляется вам сегодня же.
— Неужели?
— Господина Жерара только что назначили мэром Ванвра.
— Везет же некоторым! — вздохнул Жибасье.
— Имейте терпение, и вам может повезти не меньше, — пообещал Сальватор. — Ведь вы только попытались убить человека, а господин Жерар убил! Вы уже побывали на каторге, теперь его очередь, если только он не отправится еще дальше. После всего сказанного, если вы, жертва дружеских чувств, которые вы к нему питаете, хотите дать современным историкам один из величайших примеров дружбы, дошедших до нас с древних времен, и, как Нис, умереть вместе со своим Эвриалом…
— Нет!
— Я думаю, это разумно. Тогда необходимо в точности исполнить то, о чем я вам скажу.
— Чем я рискую?
— Ничем. Вы только поможете честному человеку сделать доброе дело. Я знаю, что этого недостаточно для такого рассудительного ума, как ваш. Но, помогая этому честному человеку в его добром деле, вы отработаете аванс в десять тысяч франков, который считали потерянным.
— A-а, вы имеете в виду десять тысяч, которые я одолжил своему крестнику?
— Совершенно верно.
— Ах, клянусь честью, вы правы: я действительно считал эти деньги потерянными.
— А они не пропали! И доказательство тому — эти две тысячи франков, которые вы уже можете положить себе в карман.
Сальватор кивнул Жибасье на два банковских билета, продолжавших лежать на столе.
— А вот еще три тысячи, которые вы можете прибавить к первым двум, — закончил молодой человек.
— И в них я уже не должен давать вам расписки? — спросил Жибасье.
— Вы человек сообразительный, — промолвил Сальватор.
— Это меня и губит! Слишком богатое у меня воображение, сударь, слишком богатое! Впрочем, продолжайте: что я должен делать, куда мне отправляться?
— В Ванвр.
— Это рядом.
— Раз уж вы были готовы поехать в Гейдельберг за четыре тысячи франков, надеюсь, вы не откажетесь прокатиться в Ванвр за десять.
— За пять.
— Остальные пять получите, когда вернетесь.
— Я готов поехать в Ванвр. Но что я должен там делать?
— Сейчас я вам скажу. В честь своего назначения господин Жерар дает сегодня ужин на двенадцать персон. Он вас не пригласил из опасения, что вы окажетесь тринадцатым и принесете ему несчастье.
— Я и впрямь заметил, что он очень суеверен, — подтвердил Жибасье.
— Мне кажется, что это прекрасный случай навестить его и преподать ему урок вежливости, как вы полагаете?
— Никак не полагаю! Я вообще вас не понимаю.
— Постараюсь выражаться яснее. Я вам говорил, что господин Жерар, ваш коллега, пригласил на сегодня двенадцать человек и среди прочих — своего помощника, мирового судью и трех-четырех муниципальных советников. Мне нужно — для чего, об этом я говорить не стану, — чтобы господин Жерар исчез во время сегодняшнего ужина на час-другой. Дорогой господин Жибасье! Для осуществления этого плана я рассчитываю на вас.
