Роберт Стивенс - Тайна королевы Елисаветы
— Сударыня, — продолжал Гель спокойно, — я не отрицаю того, что я — сэр Валентин, но уверяю вас, что я не убивал вашего брата. А теперь, желаю вам покойной ночи и трогаюсь дальше в путь, — говоря это, он пришпорил свою лошадь и хотел ехать дальше.
— Возьмите его, — крикнула она своим людям, — вы дорого заплатите мне, если дадите ему уйти.
Угроза эта возымела должное действие. Слуги ее окружили Геля со всех сторон и стали так теснить его лошадь, что она поднялась на дыбы, стараясь выбраться из окружавшей ее толпы.
— Прочь, негодные твари! — крикнул Гель, размахивая изо всех сил мечом.
Раздались крики раненых, некоторые лошади подались назад, и перед Гелем образовался узкий проход. Сама Анна Хезлхёрст очутилась на земле около забора, перед ней, защищая ее своим телом, стоял стройный, высокий юноша, который не давал ей пробиться вперед, хотя она страстно этого хотела, зато она поощряла своих людей, как могла, голосом и угрозами. По мере того, как Гель, медленно пробивался вперед, Антоний и Боттль следовали за ним, чтобы не дать сомкнуться рядам неприятеля. Старик деятельно работал своим коротким острым мечом, Боттль с успехом пустил в ход свой пистолет и выпустил два заряда: пули, очевидно, попали в цель, так как двое слуг леди Хезльхёрст со стоном повалились на землю.
Таким образом нашим путешественникам удалось пробиться вперед и освободиться от своих преследователей. Гель пришпорил свою лошадь, и все трое бросились вперед быстрою рысью.
— Преследуйте его! — крикнула молодая девушка в бессильной ярости, но слуги ее, разбитые и раненые, и не думали даже исполнять ее приказания.
— Однако какое глупое положение для такой молодой девушки! — сказал Гель, понукая свою лошадь.
— Это — не женщина, а дьявол, — произнес Боттль сквозь зубы, и в голосе его послышалось что-то похожее на одобрение.
— Чем объяснить ту странность, что она не знает в лицо сэра Валентина, которого преследует так горячо? — спросил Гель, обращаясь к Антонию.
— Она по большей части жила всегда в Лондоне, у своей родственницы, а сэр Валентин, как вы знаете, редко вообще жил в Англии.
— Хорошо, что, по крайней мере, Барнет знает его лучше, в лицо, иначе он не так легко принял бы меня за него, — заметил Гель.
— Можете быть уверены, что Барнет знает наперечет всех папистов Англии, — отозвался Боттль: — он даже гордится этим, недаром он изъездил вдоль и поперек не только Англию, но и Францию, исполняя поручения своего начальства.
— Расскажи-ка мне еще что-нибудь про эту девушку, — сказал Гель, подъезжая ближе к Антонию, — правда ли, что она — сестра того дворянина, с которым дрался сэр Валентин?
— Да, его единственная сестра и его единственная родственница. Теперь она является его наследницей и будет, вероятно, управлять сама его имениями, так как она уже достигла совершеннолетия.
— Однако она, вероятно, очень любила своего брата, если прямо с его похорон отправилась мстить сэру Валентину?
— Не думаю, чтобы они особенно любили друг друга; они никогда не ладили между собою и не могли жить не только в одном доме, но даже в одной стране: оба они вспыльчивы и страшно заносчивы, ведь именно благодаря этим качествам брат ее и имел это несчастное столкновение с моим господином. Я еще удивляюсь тому, что при его характере ему удалось до сих пор избежать подобного конца. Говорят, у него было множество дуэлей, не здесь, так как тут все его знают и остерегаются затрагивать его, а во Франции, где он долго жил; по всей вероятности, там-то он и познакомился впервые с сэром Валентином.
— А между тем, вероятно, сестра все же любила его. Вряд ли иначе она жаждала бы так мщения за смерть брата.
— Мне кажется, что в этой женщине кипит горячая кровь и она готова собственными руками сделать то, что обыкновенно поручают другим, или что вообще не стали бы делать другие. Я уверен, что в ней говорит только фамильная гордость; она считает, что позор, нанесенный ее брату, относится также к ней, так как она одной крови с ним. Эти брат с сестрой всегда были более чувствительны к оскорблениям, которые им наносил кто-нибудь третий, чем к тем оскорблениям, которые они наносили друг другу. Я, конечно, не желаю чернить кого-либо за глаза, но что касается характера и темперамента этой женщины, то, право же, я согласен с тем, что это — не женщина, а дьявол.
— Может быть, — ответил Гель, — но что касается ее наружности и ее голоса, она походит на ангела, с этим, я уверен, никто не будет спорить. Мне ужасно неприятно было, что нам пришлось оставить ее в таком ужасном положении среди дороги с ее израненными и трусливыми слугами.
— Но, по крайней мере, эта толпа на время загородит дорогу и задержит немного Рогера Барнета, — заметил Боттль.
— Да, по всей вероятности, он уже успел теперь доскакать до нее, — ответил Мерриот. — Мне бы очень хотелось посмотреть, что-то произойдет между ними.
Сказав это, Гель замолк и задумчиво ехал впереди, сопровождаемый своими тоже молчаливыми путниками.
Между тем Барнет и его люди действительно подъехали к тому месту, где находилась Анна Хезльхёрст, и между ними произошла сцена, поведшая к самому странному результату.
Слуги Анны, все, за исключением двух, юноши, защищавшего ее своим телом, и человека, державшего фонарь, были ранены и не могли уже больше сражаться или преследовать неприятеля. Положение ее было действительно невеселое, она положительно не могла прийти в себя от ярости, что враг ее ускользнул из ее рук, но в то же время была бессильна преследовать его дальше, так как ей приходилось теперь позаботиться о том, чтобы как-нибудь устроить своих слуг, из которых многие не могли почти двигаться. Как раз в эту-то минуту и подоспел ей на помощь Барнет со своими людьми.
Анна сидела на своей лошади; около нее стоял ее верный слуга, защищавший ее своим телом; кругом лежали или сидели раненые, — вот картина, которая представилась вдруг удивленным глазам Барнета, когда он подскакал к месту, где произошло побоище. Быстро оглядевшись кругом и удостоверившись, что ни сэра Валентина, ни двух спутников его нет, среди остановившихся на дороге людей, и подивившись слегка тому, что делает ночью среди большой дороги эта женщина, окруженная такой странной свитой, Барнет, остановив на минуту свою лошадь, сейчас же приступил к интересовавшему его вопросу.
— Скажите, пожалуйста, сударыня, — обратился он к Анне: — не видели ли вы одного господина в сопровождении двух слуг, только что проехавшего по этой дороге, завернули ли они по направлению к Стивенеджу, или же повернули в другую сторону?
— Вы говорите про сэра Валентина Флитвуда? — быстро спросила Анна, сразу оживившись.
