Мэри Патни - Шелк и тайны
Но миг этот очень скоро закончился. Она резко отшатнулась, затрепетав всем телом и изумленно глядя на мужа.
— Нет, Росс, только не это. Больше никогда, — прошептала она.
— Почему никогда? Наш брак был не так уж плох. — Росс поднял руку и ласково провел по нежным впадинкам и выступам на лице Джулиет. — Разве ты не помнишь?
— Я помню, — срывающимся голосом произнесла она. — Но я хотела бы забыть.
Он уронил руку. Какое-то мгновение Джулиет стояла неподвижно, как статуя. Потом, словно освободившись от чар, которые ненадолго околдовали их обоих, она повернулась и взяла одну из ламп. Движения ее были скупы. Она покинула комнату, ни разу не оглянувшись.
Росс на секунду закрыл глаза, убеждая себя, что не умрет от сексуальной неудовлетворенности, даже если очень этого захочет. За все эти двенадцать лет он понял, что от воздержания не умирают. Он намеренно сосредоточился на синяках и порезах, которые получил в столкновении с туркменами, понимая, что физическая боль в настоящее время должна преобладать над всеми иными чувствами. И все же, несмотря на то что у него болели каждый мускул, косточка и сухожилие, он рассматривал стычку с азиатами как истинное удовольствие по сравнению с ужином в обществе давно утраченной жены. Прошло всего несколько часов с тех пор, как он снова встретился с нею, а он чувствовал себя так, словно за эти полдня постарел на полвека.
Невероятным усилием воли он стал возводить барьер отчуждения, чтобы снова обрести способность действовать. Он весьма преуспел в умении мысленно отделять себя от эмоций и вскоре отдалил себя уже достаточно, чтобы абстрактно восхищаться основательностью Джулиет. «Всего лишь несколькими скупыми словами она не только отвергла меня сейчас, но и отказала мне в наших прошлых отношениях. Энергичная она женщина, эта Джулиет».
Он машинально выключил все лампы, кроме одной, потом выключил и ее и покинул кабинет. Несмотря на то что он внимательно смотрел, куда идет, когда его провожали на обед, было легко повернуть не туда, куда нужно, поэтому Россу пришлось потратить немного времени, чтобы отыскать дорогу назад. И шествуя длинными пустыми коридорами, Росс как ученый деловито анализировал происшедшее.
Он питал искреннюю страсть к отдаленным частям света, но в то же время всегда отдавал себе отчет в одной-единственной причине своих неутомимых странствий. Это была смутная надежда, что когда-нибудь где-нибудь он снова встретит Джулиет. Не для того, чтобы полюбить ее вновь, и, уж конечно, не для того, чтобы возненавидеть, но из-за мучительного ощущения незавершенности, которое она оставила.
«И вот сегодня благодаря чистейшей случайности я нашел ее, и в результате дверь в прошлое оказалась безоговорочно закрыта». Где-то в глубине души он смутно предполагал, что Джулиет убежала, повинуясь какому-то неясному импульсу, а потом просто не знала, как вернуться. «И если бы мы встретились снова, у нас появился бы шанс начать все сначала».
Теперь же эта слабенькая, никогда полностью не принимаемая во внимание возможность погибла. К тому времени, когда Росс добрался до своей комнаты, он уже терзался мучительным подозрением: «Наверное, я не способен вдохновлять женщину и удерживать ее романтическую любовь. Я могу любить, и меня могут любить друзья и родные, но мне не дано строить и сохранять глубокие чувства между мужчиной и женщиной. Все это за пределами моих возможностей».
Учитывая высокое происхождение и состояние, Россу было нетрудно найти и удержать возле себя жену, которая по социальным меркам вполне бы его устроила. Однако он мечтал о большем: он хотел жену, которая была бы ему равной, была бы товарищем во всех делах. Между родителями Росса существовали как раз подобные отношения, они были партнерами, и Росс считал это в порядке вещей, пока не узнал жизнь и не увидел, сколько разновидностей брака существует. Большинство браков такого рода его не привлекало.
Для него существовали только две женщины, которых он мог представить себе в роли своей жены. Одна из них — кузина Сара. В молодости она казалась ему своей половинкой, хотя она рассматривала его только как брата. Со временем он решил, что всему виной их совместное времяпрепровождение в детстве. И Росс смирился с тем, что Сара никогда не будет испытывать к нему романтических чувств.
Джулиет сначала показалась ему не такой, как Сара. Она поверила, что любит его, и отдалась ему полностью, безоговорочно доверяя во всем. Их дурманящую близость Росс воспринимал как огромную награду, как воплощение мечты. Однако прошло несколько месяцев, и все изменилось. Веселая от природы Джулиет как-то потускнела, стала смотреть на него мрачными, исполненными трагизма глазами.
«Я понимал: что-то не так, но до меня не доходило, что дело в том, что ее любовь ко мне умирает. Или скорее всего Джулиет никогда не любила меня: когда-то я был уверен, что она меня любит, но после ее бегства я больше не могу быть ни в чем полностью уверен».
Они начали ссориться, чаще всего по поводу путешествия на Средний Восток. Джулиет очень хотела поехать туда, однако Росс медлил из-за болезни горячо любимого крестного отца. Она стала отпускать язвительные замечания по поводу задержки, очевидно, страшась того, что они вообще не поедут. Потом он совершил ошибку: уехал с визитом к крестному отцу, оставив Джулиет дома одну, поскольку она заявила, что неважно себя чувствует. А когда вернулся, ее уже не было.
Из опыта прожитых лет Росс мог с легкостью сделать вывод, что именно из-за неопытности и юности Джулиет спутала страсть с любовью. Он заставил ее стремительно выйти замуж, не дав ей времени для сомнений. Однако она недолго мучилась сомнениями. Любая другая была бы рада остаться с ним хотя бы ради богатства и добропорядочности. Любая, но не Джулиет. «И несмотря на то что сегодня с донкихотской галантностью она признала, что наш брак не сложился по ее вине, мне-то виднее. Правдивая, как клинок, и такая же неумолимо честная, Джулиет предпочла оставить мужа, чем жить во лжи».
Годы спустя у Росса время от времени появлялись другие женщины, когда он испытывал неимоверную потребность в физической близости. Но ни одна из этих приятных, добродушно-веселых женщин, которых он навещал, никогда в него не влюблялась. Порой он испытывал к ним благодарность, впрочем, сам этот факт лишь подтверждал, что в самой природе Росса есть какой-то изъян. Неожиданно Карлайла осенило, что он неподвижно стоит посреди своей комнаты. Поставив лампу, он стянул с себя одежду и небрежно швырнул ее на диван, потом выключил лампу. Чувствуя себя каким-то окоченевшим, он улегся на толстый, набитый ватой матрац и натянул на себя одеяла.
