Кэтти Эмерсон - Слияние истерзанных сердец
– Все будет хорошо.
Он коснулся губами ее груди, и она задрожала от страха.
– Откуда ты знаешь? – спросила она дрожащим голосом.
Услышав ее вопрос, Ник призадумался, однако быстро отверг мысль о том, что она боится первого сближения с мужчиной. Еще один трюк. Зачем-то ей понадобилось строить из себя наивную девочку.
Неужели она вправду думает, что таким образом приобретет над ним власть? Она, верно, хочет, чтобы он преисполнился чувства вины за то, что она заставила его совсем потерять голову от страсти.
Разозлившись, Ник вскочил. Однако он не смог отказать себе в удовольствии пройтись взглядом по ее ногам, животу, груди, бледному лицу.
Она покраснела, но не пошевелилась.
– Жаль. – Он даже охрип. – Мы оба получили бы удовольствие.
Томазина торопливо натянула на себя простыню. Руки ее дрожали, а в глазах блестели слезы.
– Откуда ты знаешь?
Он горько рассмеялся.
– Здравый смысл подсказывает мне, что шлюха должна была научить свою дочь искусству любви. Я уже наблюдал, как твоя мать очаровывала моего отца.
7
Томазина не проронила ни слова. Ник подошел к двери и, взявшись за ручку, оглянулся. Скривив губы в презрительной усмешке, он сказал:
– Ты – достойная дочь своей матери.
Томазине стало больно, словно от удара. Впрочем, удар ей было бы перенести легче, чем выражение его глаз.
– Томазина Стрэнджейс, несмотря на всю твою красоту, я могу читать в твоей душе, потому что я знал твою мать. Она не только соблазнила моего отца и отвадила его от законной жены, но и когда я женился и моя жена носила моего ребенка, она не постыдилась прийти в комнату управляющего и позабавиться, пробуя на мне свои чары.
– Нет!!
Томазине стало по-настоящему плохо от его слов.
– Да, Томазина. О да! У твоей матери был легион любовников. Но я не повторю ошибки своего отца. Если я и лягу с тобой, то на своих условиях.
Слова Ника долго еще звучали в ушах Томазины после его ухода. Не в силах заснуть, она лежала, уставясь на голубой полог и всей душой ненавидя свою мать.
Она не удивилась, узнав, что Блэкберн был ее любовником. Что-то такое она чувствовала еще ребенком, хотя наверняка ничего не знала. Насчет Лэтама все было более неожиданно, но, подумав, Томазина поняла, что и это в порядке вещей. Вот почему ей было так тошно в обществе Лэтама с самой первой минуты ее пребывания в Кэтшолме…
Но отец Ника… От этой новости она пришла в полное отчаяние. Если бы ей об этом сказал кто-нибудь другой, не Ник, она бы просто-напросто не поверила. А Ник? Он тоже с ней спал?!
Томазина не могла понять, зачем ее матери понадобился юноша намного моложе ее. Правда, Лавиния всегда гордилась своей моложавостью.
«Нет, – возразила себе Томазина. – Он же сказал, что она только пыталась его очаровать. Он был женат. Элис ждала ребенка. Нет, Ник не из тех, кто нарушает свою клятву! Слишком серьезно он относится к своим обязанностям. Не в его характере лгать и изворачиваться.» Но до сегодняшней ночи Томазина то же самое сказала бы и о его отце…
Не зная, что подумать, Томазина не понимала, почему он злится на нее. Наверное, даже девять лет спустя он ненавидит ее мать. Или он презирает себя за то, что поддался ее чарам? Одно ясно: глядя на Томазину, он видит перед собой Лавинию.
Когда на другое утро Томазина вошла в большую залу, женщины искоса взглянули на нее и отвели взгляды. Никто не разговаривал и не смеялся.
– Где миссис Раундли? – спросила она.
– В постели.
Только Марджори Кэрриер была такой же, как всегда, веселой и улыбчивой, зато Томазине нелегко было смотреть ей в глаза после того, что она узнала о ее муже.
Томазина вышла из залы и поднялась по лестнице.
– Мне надо поговорить с твоей хозяйкой, – сказала она Агнес.
– Она никого не хочет видеть. У нее болит голова.
Томазина обошла упрямую горничную и толкнула дверь, которая оказалась запертой.
Неужели она сейчас со своим любовником? Ревность завладела Томазиной, когда она подумала, что Фрэнси лежит рядом с Ником. Неужели он совсем ослеп? Это Фрэнси ведет себя как Лавиния, а не Томазина!
Огорченная Томазина отошла от двери спальни, и тотчас же в коридоре появился Ричард Лэтам.
– Доброе утро, мисс Стрэнджейс. – Лэтам изучал ее из-под полуприкрытых век. – А я как раз думал, не останетесь ли вы в Кэтшолме после свадьбы?
– Нет.
Он наморщил лоб.
– Вы уверены, мисс?
– Не хочу быть неблагодарной, господин Лэтам. Просто… Я хотела…
Не зная, что сказать, Томазина постаралась взять себя в руки. Лэтам ее смущал, но ведь сейчас вовсю светит солнце, да и в доме полно людей. Скорее всего, именно Ричард Лэтам – мужчина из ее ночного кошмара, но до тех пор пока он не знает, что она его раскусила, он не причинит ей зла. Она не собиралась обвинять его. По правде говоря, она даже не собиралась никому сообщать, что он был близок с ее матерью.
– Могу ли я поговорить с вами, господин Лэтам? Наедине.
– Конечно, дорогая. – Он пригласил ее в свою комнату. – Направо дверь в мой личный кабинет. Там мы сможем беседовать без помех.
Он предложил ей кресло. Потом предложил вина. Она поблагодарила, но вино чуть не разлила, так дрожали руки.
Пока он сам разливал его, она осмотрела комнату. В ней было много книжных шкафов. Небольшой письменный стол у окна. Томазина взглянула на бумаги, и глаза ее округлились от изумления, когда на одном из листков она узнала почерк матери.
– Мое личное вино из Брабанта. – Лэтам повернулся к ней, и Томазина не поняла, заметил ли он изменившееся выражение ее лица. Подавая ей кубок, он заслонил собой стол.
Девушка сделала глоток и нахмурилась, ощутив незнакомое сочетание меда и гвоздики, однако заставила себя улыбнуться. У нее еще будет время подумать о письме матери. Понизив голос, она заговорила с Лэтамом как со старым и доверенным другом семьи.
– Господин Лэтам, не знаю, как и сказать… Вам ведь известно, что я почти ничего не помню о моем пребывании здесь. Мне сказали, что я болела незадолго до отъезда в Лондон.
На самом деле у нее осталось лишь несколько провалов памяти, но их нужно было заполнить.
Лэтам мило улыбался, только его глаза холодно смотрели на Томазину. Подозрительность не оставляла его, даже когда он согласно кивал головой.
– У меня нет желания воскрешать прошлое, – солгала Томазина, – но я приехала в Кэтшолм по поручению матушки. Она очень тяжело умирала, господин Лэтам, почти не могла говорить. И все-таки она взяла с меня слово, что я разыщу свою сестру и помогу ей.
– Сестру? – отпрянул от нее Лэтам. Он заходил по кабинету, напоминая Томазине зверя в клетке. – Какую сестру?
