Джорджетт Хейер - Роковой сон
— Что до меня, — сообщил молодой Роже, — то, полагаю, граф не ожидал такого ответа. Он казался озадаченным, жевал кончик своей бороды и тревожно оглядывался на свою свиту.
Гале высунулся со своего места в углу шатра:
— Что ж, анжуйский пес громко лает. Но вытащи плеть и увидишь, как он снова заползет в конуру.
Так и случилось. В назначенный день герцог вывел свою армию на место предполагаемого боя, но об Анжу не было ни слуху ни духу. Позднее стало ясно, что он в спешке увел свои войска, отправившись восвояси и сохраняя сильный арьергард. Граф был первым среди тех, кто предпочел позорное отступление встрече в бою с Вильгельмом, герцогом Нормандии.
Никто не узнал, что об этом думали в Донфроне, а что до Вильгельма, то он только разразился сардоническим смехом и продолжил осаду крепости.
Как только Мартель перестал угрожать, герцог провел одну из внезапных быстрых вылазок. Оставив при Донфроне свой небольшой отряд, он повел остальных в ночной набег на Алансон. Его путь проходил через Мененден и Пуантель, и он был нелегок. Рыцари еле успевали за своим господином, кое-кто, потеряв коней, отстал по дороге, но большинство держались дружно и, решительно стиснув зубы, старались из последних сил, чтобы неутомимый предводитель, упаси Господи, не перегнал их.
Отряд оказался у Алансона ранним утром; грязные, покрытые потом люди смотрели сквозь поднимающийся туман на лежащий вдали город. Он не был укреплен, но большую опасность представлял замок, откуда прямая дорога вела вниз, к воротной башне на мосту через реку Сарт. Над зубчатыми стенами крепости, снабженными многочисленными бойницами, развевался штандарт Анжу.
— Клянусь вином Христовым, я его возьму! — воскликнул герцог.
Прямо среди дороги он соскочил с коня и преклонил колени в молитве, ибо никогда не забывал отдать дань Господу, и его люди молились вместе с ним. Потом герцог омыл лицо в реке и сосредоточил свое внимание на воротной башне, охраняющей мост. Пока он стоял так, погруженный в размышления, жители Алансона вышли на берег, чтобы посмотреть на отряд нормандцев. Люди собирались и на противоположном берегу реки, оживленно обсуждая происходящее.
Те же, кто охранял укрепленные ворота, оценили силу армии герцога и, увидев, что он не привез с собой никаких осадных орудий, решили, что находятся в полной безопасности. Набравшись наглости и уже считая себя победителями, некоторые выкрикивали оскорбления и издевательски непристойно жестикулировали.
Увидев все это, герцог помрачнел и нахмурил брови. Прозвучал короткий приказ, и, пока он совещался с предводителями, его воины построились в боевом порядке. Герцог внимательно изучал город, в задумчивости покусывая плеть, что было его любимой привычкой, когда он решал трудную задачу. Люди на воротной башне, чьи насмешки остались без внимания, придумывали тем временем шуточку покруче, чтобы задеть бешеную гордость Нормандского Волка. Небольшое замешательство, беготня взад-вперед — и вдруг по войску нормандцев пронесся вопль ярости и воины схватились за мечи.
Рауль услышал, как рядом, захлебываясь от возбуждения, кричит его брат Жильбер:
— О Боже! Смотри вон туда! Грязные псы!
Юноша оглянулся и увидел, что защитники башни на мосту вывешивают на зубчатых стенах кожи и меха, колошматя их длинными палками и мечами. Он вспыхнул от внезапного гнева, когда ему открылось значение происходящего:
— Крест Христов, что за мерзкая наглость!
— Привет кожевнику! Привет благородному кожевнику из Фале! — орали на башне. — Эй, ты, там, нормандский ублюдок! Как идет торговля мехами?
Вильгельм резко дернул головой. Он объехал Неля де Сен-Совера, который, если бы только мог, закрыл бы все это от его взора, и теперь имел возможность видеть все происходящее на мосту. Герцог в ярости так сжал рукоять меча, что суставы его пальцев побелели, а губы исказились гневом. Он недвижимо стоял так какое-то время вместе со своим жеребцом, словно изваяние из льда, под поверхностью которого бушует пламя.
По рядам нормандцев пронесся ропот. Наконец герцог заговорил, его железные слова, разрывая тишину, заставляли все вокруг трепетать.
— Клянусь именем Господа, я поступлю с этими трусливыми негодяями, как с деревьями, чьи сухие ветви должны быть отрублены острым ножом! На приступ!
Ярость герцога воодушевила его людей. Пришла пора атаковать и брать воротную башню, сжечь ее дотла, а оскорбителей-защитников приволочь в стан нормандцев, чтобы осуществить возмездие. Робкие возражения некоторых герцог тут же решительно отмел. Он поклялся, что сотрет город с лица земли или никогда больше не поведет баронов в бой.
Большинство воинов было согласно с герцогом, только некоторые преклонного возраста, боясь поражения, что-то бормотали о стратегии. Не слушая сомневающихся, Вильгельм вытащил меч, ярко блеснувший на солнце, и прогремел:
— Кто пойдет за мной?
Многоголосый рев был ему ответом, и герцог, скрежеща зубами, растянул рот в улыбке.
Об этой отчаянной схватке на мосту Рауль сохранил смутные воспоминания. Камни, летящие в нападающих, вылазка из башни, тяжелый рукопашный бой лицом к лицу, когда щит прижимается к щиту, а люди с отчаянными криками падают в реку… Из башни летели дротики и камни. Камень ударил Рауля по шлему, и он, полуоглушенный, упал, но продолжал крепко сжимать в руке окровавленный меч. Кто-то перепрыгивал через лежащего, который с трудом, отталкивая своих же товарищей, поднялся наконец на ноги, побитый и поцарапанный, но живой.
Рауль еще не окончательно пришел в себя, когда нападающие, осыпаемые градом камней, подошли наконец к башне. Преодолели мост, неся на руках таран, наскоро сделанный из срубленного дерева. Из-под арки воротной башни раздались глухие удары по огромной двери, закрывающей вход в город. Некоторое время она еще держалась. Люди, раскачивающие таран, обливались потом, дыхание то и дело прерывалось. Снова и снова кто-то из осаждающих падал, сраженный брошенным сверху дротиком, но его место тут же занимал другой, а таран неумолимо продолжал свое движение. Наконец дерево двери треснуло, расщепившись, и нормандцы кинулись внутрь, атакуя меньшую дверь, ведущую на верх башни. Она быстро пала под яростным натиском, и воины через нее пробивали себе путь наверх по винтовой лестнице, переступая через мертвые тела своих товарищей, и наконец оттеснили защитников с верхней площадки в сторожевую.
Все тридцать человек выволокли наружу, чтобы герцог мог осуществить акт возмездия. Он поджег башню, и перепуганные до смерти жители города попрятались в домах, а обитатели замка со стен его увидели языки пламени и черный дым, поднимающийся все выше и выше.
