Кэтрин Харт - Пепел и экстаз
— Черт побери, Рид! Прекрати это! Я не хочу, чтобы у нас с тобой было так. — Голос у нее сорвался, и глаза наполнились слезами.
— А как ты хочешь, чтобы было? — прямо спросил он
— Прошлой ночью ты не пустила меня в спальню. На два дня ты изгнала меня из своей жизни, своих мыслей. Как же ты хочешь, чтобы я реагировал?
Она в отчаянии уставилась на него. Потом набралась мужества и, облизнув губы, прошептала:
— Я люблю тебя, Рид. Я хочу быть рядом с тобой, хочу знать, что ты в безопасности.
Обхватив ее за плечи, он посмотрел в ее серьезное лицо.
— Я тоже люблю тебя, Кэт, — хрипловато проговорил он, — и тоже хочу знать, что ты в безопасности! Вот почему я не могу позволить тебе рисковать своей; жизнью в сражениях.
Лицо Кэтлин снова приняло упрямое выражение, и она стряхнула его руки.
— А как, по-твоему, назвать то, чем я занималась, когда была Эмералдой? Воскресным пикником? Дружеским чаепитием? Раз за разом я скрещивала с тобой шпаги. Что еще я должна сделать, чтобы доказать, что могу постоять за себя? Ты видел меня в поединках, видел, как я побеждала. Мы сражались с тобой и рядом, и друг против друга.
— Верно, — резко перебил он, — но я никогда не видел, чтобы пролилась твоя кровь, и не хочу этого видеть. Ты бессильна против пули или пушечного ядра, Кэт. Я и сам не уверен, что вернусь домой целым и невредимым, если вообще вернусь, но, по крайней мере, я хочу быть уверенным, что если случится самое худшее, у моих детей останется мать.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Рид ждал, как прореагирует на его слова Кэтлин. Ни один из них не двигался, но вот Кэтлин бросилась ему на шею и спрятала лицо у него на груди.
— Прости меня, Рид, — задыхаясь, проговорила она, и ему на грудь закапали слезы. — Я так люблю тебя и ненавижу то, что тебе приходится уезжать.
Обхватив ее лицо ладонями, он поцелуями осушил слезы.
— Дай же мне уехать счастливым, киска. Позволь увезти с собой память о тебе в моих объятиях. Пусть я буду вспоминать твое чудесное лицо в часы нашей близости. Пусть твоя улыбка и твоя любовь будут согревать меня и звать поскорее вернуться домой.
От этих нежных слов растаяли остатки ее гнева. Она прижалась к нему всем телом. Они подходили друг другу как две половинки одного целого; изящные изгибы женского тела прекрасно дополняли мускулистые контуры мужского. Его губы властно завладели ее ртом, а руки тем временем быстро снимали с нее одежду. И вот она, уже обнаженная, стояла в кольце его рук. Платье шелковым комом лежало у ее ног покорные кудри накрыли плечи как огненная накидка Такая гордая, страстная и вся его.
Она прильнула к нему; ее груди коснулись темных, схожих на мех волос на его груди, и розовые соски отвердели и набухли. Она потерлась о него как довольная кошка: бедро о бедро, грудь о грудь. Она была его падшим ангелом, страстным и бесстыдным, какой сделала ее природа и его любовь; экзотическим цветком, словно говорящим, чтобы его сорвали.
Рид поднял ее на руки и положил на кровать, так и оставшуюся незастеленной. Но ни он, ни она не замечали скомканных простыней. Он лег рядом с ней, положив на нее ногу, словно желая подчеркнуть, что она принадлежит ему. Ее длинные черные ресницы опустились и густой бахромой легли на пылающие щеки, когда он, наклонившись, стал целовать ее лоб и виски. Потом его теплые губы легонько коснулись ее губ, их дыхание смешалось. Ее губы дрогнули под его губами, будто приглашая к более страстному поцелую. Но он какое-то время дразнил ее, водя языком по ее губам и легонько их покусывая, прежде чем горячий язык вошел во влажные глубины ее рта.
С удовлетворенным вздохом Кэтлин подставила губы его все более страстным поцелуям. Она запустила пальцы в его густые черные волосы и, надавив на затылок, прижала его рот к своему.
Руки Рида гладили ее тело — плечи, тонкую талию, изящный изгиб стройных бедер. Ее никогда не переставало удивлять, как руки, огрубевшие от физического труда, могут ласкать ее с такой нежностью, доставляя несказанное удовольствие. Длинные сильные пальцы находили все чувствительные точки на ее теле, заставляя каждый ее нерв вибрировать от наслаждения. Мозолистые ладони и успокаивали, и возбуждали ее. Подобно великому художнику Рид своими руками создавал полотно с бесподобной гаммой цветов и ощущений.
Затем его губы оторвались от ее теплых, припухших от его жарких поцелуев губ и скользнули по щеке к шее; его теплое дыхание щекотало ей ухо, губы медленно, словно пробуя ее нежную кожу на вкус, переместились к плечу и пульсирующей жилке у основания шеи.
Кэтлин нежно гладила его плечи, слегка царапая их длинными ногтями. Опустив голову, Рид захватил ее сосок теплыми влажными губами, и их закружила в причудливом огненном хороводе наслаждения. Erg черные как смоль волосы создавали удивительные контраст с ее белой кожей, прорезанной кое-где голубыми жилками. Он долго сосал, прихватывая губами сначала один ее сосок, потом другой.
На секунду тело ее напряглось и снова расслабилось, когда его пальцы нашли и стали любовно ласкать крошечную точку — средоточие чувственности — между ее бедер. Казалось, по жилам у нее разлился жидкий огонь, и она изогнулась всем телом в молчаливой мольбе об окончательном свершении. Бедром она ощущала его горячий и твердый член — доказательство его страсти.
Его рот скользнул по ее животу, а потом он жадно, как измученный жаждой путник к колодцу, приник к ее рту. Не желая продлевать сладкую муку, Кэтлин обхватила дрожащей рукой его член и ввела его туда, где все давно ждало этого гостя.
Их тела сплелись и задвигались в ритуальном танце любви. Она отвечала на каждое его движение, чувствуя, что он проникает ей в самую душу, ставя на ней отметку, как на своей собственности. Их движения становились все более бурными, слова любви перемежались вздохами и стонами наслаждения.
И вот наступил момент, когда им показалось, будто земля разверзлась под ними, и их затянуло в горячую, но не сжигающую сердцевину вулкана. Волны наслаждения накатывали на них, накрывая с головой. Потом они лежали обессиленные и довольные в объятиях друг друга.
— Кажется, у меня нет сил сделать даже одни движение, — шепнул Рид ей в ухо, когда обрел способность говорить.
Кэтлин вздохнула:
— У меня тоже. Но ведь постель не постелена, простыни валяются на полу.
— Потом постелем, — лениво предложил он.
— М-м-м, — протянула она, уже наполовину погрузившись в сон.
— Я люблю тебя, — тихо сказал он, положив голову ей на плечо.
80
Припухшие от любовных ласк губы изогнулись в улыбке.
— Я тоже люблю тебя, — и она крепче прижала его к себе, не желая расставаться с ним даже во сне.
