Виктория Холт - Счастье и тайна
Он рассмеялся.
— Да, вы правы, только, если позволите… я показал бы вам более короткий путь.
— А разве эта дорога не ведет к дому?
— Она приведет к дому… в конце концов. Но если вот здесь между деревьями срезать угол, то вы выиграете полмили. Вы позволите проводить вас?
— Благодарю вас, — сухо ответила я.
Мы шли рядом, он старался идти со мной в ногу.
— Как же, вы оказались так далеко от дома одна в такое время? — спросил он.
Я рассказала ему, что не видела свою собаку уже целый день и вечер, поэтому очень волнуюсь.
— Вы не должны уходить одна так далеко, — выговаривал он мне. — Вы же видите, как легко здесь заблудиться.
— Если бы это было днем, я бы без труда нашла дорогу.
— Но это было не днем. А что касается собаки, она, без сомнения, нашла себе где-нибудь дружка. Собака всегда остаётся собакой.
Я не ответила. Мы прошли сквозь заросли, и наконец я увидела дом. Через пять минут мы были на месте.
Габриел, Рут, Люк и доктор Смит — все были внизу. Все они искали меня. Доктор пришел навестить сэра Мэтью и узнал, что я исчезла.
Габриел так волновался, что впервые за время нашей совместной жизни едва не разозлился на меня.
Запыхавшись, я объяснила, что искала Фрайди, потерялась среди развалин и на обратном пути повстречала Саймона Редверза.
— Вам не следовало выходить одной в сумерки, — мягко заметил доктор Смит.
— Кто-нибудь из нас пошел бы с вами! — с упреком произнес Люк.
— Я знаю, — сказала я и с облегчением улыбнулась. Я была счастлива, что вернулась. Обернувшись к Саймону Редверзу, я поблагодарила его.
Он иронически поклонился.
— Для меня это было истинным удовольствием, — его голос звучал приглушенно.
— А Фрайди вернулась? — спросила я Габриела.
Он отрицательно покачал головой.
— Она вернется завтра, — вставил Люк.
— Я так надеюсь на это, — ответила я.
Габриел взял меня под руку.
— Сегодня ничего уже больше не поделаешь. Ты выглядишь очень усталой. Пойдем в дом.
Все, казалось, наблюдали за нами. Я оглянулась и пожелала всем спокойной ночи.
Нестройный хор голосов ответил мне, и мы с Габриелом ушли в дом.
— Ты никогда еще не выглядела такой бледной и измученной, — заметил он.
— Я думала, что уже никогда не вернусь.
Он засмеялся и обнял меня. Вдруг он сказал:
— Наш медовый месяц прошел замечательно. Но он был таким коротким. Нам нужно еще побыть вместе. Я часто подумываю о том, как хорошо было бы отправиться в Грецию.
— «Острова Греции! Острова Греции! Где пела и любила горячая Сапфо», — процитировала я натянутым от волнения голосом. Все еще беспокоясь о Фрайди, я тем не менее испытывала облегчение от того, что я в безопасности. Хотя со стороны это, наверно, выглядело глуповато.
— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли горячее молоко. Это поможет тебе уснуть, — сказал Габриел.
— Габриел, но все же — что случилось с Фрайди?
— Она объявится. Иди в свою комнату, а я пойду на кухню сказать им насчет молока.
Поднимаясь, я думала, какой у него мягкий характер, как он внимателен к слугам. Ведь в таком доме, как этот, им приходится преодолевать столько ступеней.
Войдя в комнату, я прежде всего увидела пустую корзину Фрайди и сразу почувствовала себя несчастной.
Я вышла в коридор и позвала ее еще раз. Я старалась успокоить себя тем, что она, может быть, охотится за кроликами. Это было ее любимым занятием, и когда она преследовала кролика, то забывала обо всем. Возможно, утром она уже будет дома.
Наконец я поняла, что сегодня вечером ничего больше сделать нельзя, и, раздевшись, легла в постель.
Я была так измучена, что когда вошел Габриел, я уже почти спала. Он сел около меня и стал говорить о нашей поездке в Грецию с радостным возбуждением. Вскоре вошел кто-то из слуг с молоком на подносе.
Мне совсем не хотелось молока, но чтобы сделать приятное Габриелу, я выпила его и через несколько минут погрузилась в глубокий сон.
Я проснулась от того, что кто-то колотил в дверь. С трудом открыв глаза — не помню, когда еще я так крепко Спала — я села в кровати и увидела, что передо мной стоит Рут. Глаза ее казались огромными, она была белее бумаги.
— Кэтрин, — повторяла она. — Просыпайся! Просыпайся, пожалуйста! — Я почувствовала, что произошло что-то ужасное.
Я поискала глазами Габриела, но его не было видно.
— Габриел… — проговорила Рут. — Ты должна приготовиться к худшему.
— Что… что случилось с Габриелом? — слова не шли у меня с языка.
— Он мертв, — сказала она. — Он совершил самоубийство.
Я не поверила ей. Я будто с трудом выбиралась из каких-то кошмарных сновидений.
Габриел… мертв? Это невероятно. Совсем недавно он сидел здесь, у моей кровати, смотрел, как я пью молоко, мечтал о нашей поездке в Грецию.
— Ты должна знать, — сказала она, пристально глядя на меня, и в ее глазах мне почудилось что-то вроде обвинения, — он бросился вниз через перила балкона, Один из слуг только что нашел его.
— Это неправда.
— Тебе лучше одеться, — сказала она.
Я с трудом выбралась из постели, руки и ноги у меня тряслись. А мозг сверлила одна и та же мысль: «Это неправда. Габриел не мог совершить самоубийство».
Глава III
Не прошло и недели после моего приезда в Керкленд Ревелз, как на дом обрушилось несчастье.
Не могу с точностью воспроизвести последовательность событий этого дня, зато отлично помню чувство оцепенения, Охватившее меня от сознания того, что случилось нечто неизбежное, что все это время угрожало мне, подстерегало меня с того самого момента, как я вступила в дом.
Помню, в то утро я лежала в постели — Рут настояла на этом, и я впервые ощутила на себе всю силу ее характера. Пришел доктор Смит и дал мне снотворного; он сказал, что это необходимо, и я проспала почти полдня.
Проснувшись, я нашла всех остальных в комнате, которую здесь называли зимней гостиной. Это была одна из небольших комнат на втором этаже с окнами, выходящими во двор. Ее называли так потому, что зимой в ней было теплее и уютнее, чем в других комнатах. Здесь собиралась вся семья: сэр Мэтью, тетя Сара, Рут, Люк, часто к ним присоединялся и Саймон Редверз. Когда я вошла, взгляды всех присутствующих обратились ко мне.
— Входи, дорогая, — сказал сэр Мэтью. — Это такое потрясение для всех нас, и особенно для тебя, дитя мое!..
Я направилась к нему, потому что доверяла ему больше, чем кому-либо. Когда я села рядом с ним, ко мне подошла тетя Сара, взяла стул и села по другую сторону от меня. Накрыв мою руку своей, она так и осталась сидеть.
