Кэтрин Андерсон - Аромат роз
Даже если бы он и не понимал того, что говорит, мягкие ответы Кэйт сказали бы ему обо всем.
— Тс-с! Все хорошо, — шептала она. И хотя прикосновение ее прохладной руки к горячему лбу действовало на него успокаивающе, Заку было стыдно. Что в порядке? Что он сейчас сказал? Почему он слышал в ее голосе участие?
— Я здесь. Все нормально, не беспокойтесь.
Быть таким больным, таким безнадежно больным. Зак ни в чем не отдавал себе отчета. Он смутно понимал, что она успокаивает его, как ребенка. Это задевало его мужское самолюбие. Но ее нежные слова успокаивали его.
Утро сменялось ночью, ночь—днем, сознание возвращалось и покидало Зака. Он спал, просыпался, что-то глотал, поворачивал лицо к мокрому полотенцу, которое бережно обтирало его кожу.
Кэти… Постепенно он начал про себя называть ее Кэти. Кэйт звучало грубо, практично и пошло. А в ней ничего этого не было. Даже во сне он думал о ней. Легкая, как шепот, с невесомыми, как паутинка, прикосновениями, голосом, как музыка, ласкающим и успокаивающим его. Кэти… Ее образ неотступно стоял перед ним, едва он закрывал глаза. Нежно-розовый румянец на бледной коже, черные волосы, обрамляющие ее тонкое лицо. Ангел, пролетевший между ним и цепкими объятиями смерти.
Однажды, окончательно придя в себя, Зак почувствовал, что он на пути к выздоровлению, и отчетливо понял, где находится. Хотя он не помнил, чтобы когда-нибудь рассматривал некрашеные деревянные стены, они стали для него такими же привычными, как собственные ладони, и он знал каждую щель между досками.
Он не удивился, увидев Миранду, сидящую на стуле у кровати. Даже в полубреду он иногда ощущал ее присутствие. Ноузи лежал, свернувшись под стулом, и девочка, и собака не сводили с него глаз, словно несли бессменную вахту.
Миранда замерла, заметив, что он пришел в себя. Она молча соскользнула со стула, чуть не наступив Ноузи на хвост. Завиляв хвостом, Ноузи бросился лизать Заку лицо.
— Уйди, Ноузи! — У Зака не было сил оттолкнуть собаку. — Уйди!
— Он вас любит.
Это неожиданное замечание удивило Зака. Он ведь думал, что Миранда ушла. Приподнявшись, он увидел, что она стоит в ногах кровати. Она была такой маленькой, что ее лицо едва возвышалось над его ногами.
— Именно сейчас мне этого не хотелось бы. Хлопни его легонько вместо меня, ладно?
Она слегка улыбнулась, при этом обнажился ряд маленьких зубов.
— На самом деле вы не хотите, чтобы я это сделала. Став жертвой проявлений собачьей любви, Зак слабо оборонялся, подставляя псу запястье. Миранда обошла кровать и оттащила Ноузи. Урезонив его, она стояла и неподвижно смотрела на Зака.
— Если бы я его стукнула, он разлюбил бы меня, — заметила она.
Зак провел дрожащей ладонью по рту.
— Ну, я бы с ним разобрался.
— Он вас очень любит.
Она уже во второй раз произнесла эту фразу, и Заку показалось, что это открытие удивляет ее. Он недоумевал, почему. Все-таки Ноузи его собака, а собаки обычно любят хозяев. Он прищурился, чтобы получше рассмотреть ее.
— Может быть, мне следовало стукнуть его. Я не хочу, чтобы собака лизала мне губы.
— Но это значит, что он целует вас.
— Гм… — Несколько пораженный, Зак попытался поймать ее взгляд. — А тебя он целует?
— Да, и я целую его в ответ. И это не так уж плохо. Посмотрев на его губы, она наморщила маленький носик так, что веснушки соединились.
— А потом можно и умыться, только когда Ноузи не видит, конечно. А то он подумает, что вы его не любите.
Ослабевшая рука Зака упала на грудь. Он с трудом проговорил:
— Я это запомню. Мне бы не хотелось оскорблять его чувства.
— И мне тоже. — Она снова улыбнулась, и ее глаза заблестели. — Моя мама не разрешает ему целовать ее в губы, но она разрешает целовать ее в ухо.
Зак подумал, что с собакой здесь обращаются очень неплохо. Ноузи явно повезло.
— Правда, она при этом вздрагивает. Она говорит, что, как только появился Ноузи, у нее стали самые чистые уши по эту сторону от… — Девочка запнулась. — Я не помню, где, но где-то далеко.
— В Техасе, наверное, — подсказал Зак. Она кивнула.
— Вы были там?
— Нет. Потому-то люди и говорят обычно: «по эту сторону от Техаса», это очень далеко.
Она пожала хрупкими плечиками.
— Мы с Ноузи ждали, когда вам станет легче. Мы приходили проведать вас каждый день. Вы иногда разговаривали.
Зак не хотел продолжать разговор, но любопытство пересилило.
— И что же я говорил?
— Очень смешные вещи. Однажды вы сказали, что на потолке сидит паук, и вы звали мою маму, чтобы она его убила. — Миранда наклонилась к нему. — И мама наконец взяла щетку и сделала вид, что убила его. Только она не велела ничего говорить вам. Потому что вы расстроитесь.
Зак представил себе, что она имела в виду, и промолчал. Он был смущен.
— Кажется, я вел себя очень плохо. Ты говоришь, я кричал?
— И очень громко. Вы говорили, — она поджала губы, — я не могу этого повторить.
— Почему?
— Если мама услышит, она рассердится. А на вас она не рассердится, потому что вы больше нее. Но вы все равно не должны так говорить.
Зак был уничтожен. В плохом настроении он обычно не слишком сдерживался, но старался никогда не ругаться при детях. И при женщинах тоже.
— Прости меня, если я говорил что-то, чего нельзя говорить.
— Мама мне не велела слушать. Я затыкала уши пальцами, но когда вы думали, что вас может схватить паук, то кричали очень громко. — Она отвела глаза. — А когда мама постучала по потолку, вы подумали, что паук упал на вашу кровать. И с вами чуть не случился припадок.
Зак предпочел бы всего этого не слышать. Она промолчала, а потом добавила:
— Но я не испугалась.
— Паука? Она засмеялась.
— Нет. Там не было паука. Я не испугалась ваших криков. Знаете почему?
Зак не знал.
— Потому что Ноузи не испугался. Мама говорит, что собака не может разговаривать. Но Ноузи может. Он говорил с вами когда-нибудь?
— Ну, не так, как люди. По-другому.
— Но ведь все равно понятно.
Зак знал, какой выразительной может быть морда Ноузи. И понимал, что имеет в виду девочка.
— И что он тебе говорит?
Она снова наморщила носик, на тот раз задумчиво.
— Много всего. — Ее взгляд задержался на Заке. — Я привыкла думать, что вы такой большой, сердитый, но Ноузи говорит, что это не так.
— В самом деле?
Она кивнула, не вдаваясь в подробности.
— Вот почему я не испугалась, когда вы все время кричали, чтобы мама пришла и убила этого проклятого паука.
Ее глаза расширились, и она прижала ручку ко рту. Бросив испуганный взгляд на дверь, она перешла на шепот.
— Ну вот, сказала.
Зак порадовался, что говорил только это. Зная свой выразительный словарь, он ждал чего-нибудь худшего. Очевидно, Кэйт никогда не общалась с мужчинами, способными выражаться так, что воздух сгущается. Ему надо последить за собой.
