Дорин Малек - Жемчужина гарема
Когда возбужденная Мемтаз поспешно вошла в ее комнату, Сара поняла, что паша отдал какой-то приказ.
– Вечером вы должны пойти к моему господину, но сначала, днем, едете на прогулку на базар Кахули, – объявила Мемтаз, радостно хлопая в ладоши.
– А что, это так интересно?
– Очень-очень! И вы возьмете сладости и напитки и на обратном пути устроите…
Мемтаз замолчала, подыскивая слово.
– Пикник? – подсказала Сара.
– Да, да! Пикник!
– И кто это придумал? – подозрительно осведомилась Сара.
– Валиде пашана решила, что вам следует прогуляться.
Сара поняла, что у Косем имеются какие-то свои планы на эту экскурсию.
– А вы не едете? – спросила Сара у Мемтаз.
– На этот раз – нет. Но я там однажды бывала раньше, – думаю, когда-нибудь еще раз побываю.
– Мемтаз, – задумчиво спросила Сара, – вы ведь знали мать Халида?
– Да, госпожа. Очень хорошо.
– Какая она была?
– Как вы, – ответила Мемтаз и улыбнулась.
– Как я? – переспросила Сара. – Правда?
– О, да. Она тоже попала сюда против своего желания. Ее взяли в плен, я рассказывала вам. Но она сильно полюбила старого пашу, и прожила здесь счастливо всю свою жизнь.
– И ей никогда не хотелось вернуться домой?
– Думаю, она тосковала по родине и передала желание побывать там своему сыну. Ему тоже очень хотелось поехать в Англию и познакомиться с этой страной.
– А как выглядела мать Халида?
– О, она была гюльбейяз. Очень красивая. Как только паша ее увидел, он потерял интерес ко всем остальным. И потом у него не было другой кадин.
– Она была блондинка?
– Не такая светловолосая, как вы. У нее волосы были темнее – цвета меда. На щеках и на подбородке ямочки – как у моего господина. – Мемтаз оглядела комнату. – Где ваша фераджа?
– О чем ты?
– Ваша накидка, где она? Вы должны ею прикрыться, оставив открытыми только глаза. В карете иначе ехать нельзя.
– Мемтаз, по-моему, у меня нет фераджи. Я ни разу не была за пределами дворца.
– О, да – понимаю. Я вам ее достану. Вы должны собираться – кареты подадут к часу.
Фераджа оказалась похожей на одеяло: плотная накидка надевалась на плечи и голову и скрывала свою владелицу, оставляя только щелку для глаз. Когда обитательницы гарема собирались у ворот Радости перед хисларом Ахмедом, их вереница напоминала строй то ли мумий, то ли привидений.
Ахмед распорядился, чтобы каждую карету сопровождали два евнуха. Правил алебардщик. У карет были пологи из шелка цвета слоновой кости, усеянные золотыми кистями. Сиденья обтянуты плюшем и завалены вышитыми подушками. В каждую карету была впряжена пара подобранных по масти и росту лошадей. Карета Косем, на дверце которой был изображен герб паши Бурсы, ехала первой. Валиде пашана жестом пригласила Сару в свою карету.
Процессия карет, возглавляемая хисларом, неспешно поехала по уходящей вниз пыльной дороге, изгибы которой вели от Дворца Орхидей к расположенному в городе базару. Еще ниже сверкало море. Сара впервые увидела дорогу, по которой ее привезли сюда в ночь похищения, и теперь вытягивала шею, стараясь запомнить окружающую местность.
– Планируешь путь побега? – прервал ее мысли голос Косем. Сара стремительно повернулась к старой женщине.
– Вид у тебя испуганный, – невозмутимо добавила Косем. – Я, наверное, прочла твои мысли?
– Я всегда изумляюсь, когда слышу, как вы начинаете говорить по-английски, – спокойно ответила Сара.
– Чепуха! Ты, как всегда, строила планы.
– Если вы так думаете, то зачем пригласили меня присоединиться к этой поездке? – спросила Сара.
– Потому что хотела с тобой поговорить, а мой внук начинает испытывать подозрения, если я выражаю желание тебя видеть. Он решает, что я… как это у вас говорится?… что-то задумала.
Сара постаралась спрятать улыбку.
– А вы, может, действительно что-то задумали?
– Безусловно. Я знаю, что ты хочешь отсюда вырваться – и у меня есть план на этот счет. Причем, для его осуществления вовсе не обязательно бежать ночью из дворца и переплывать Босфор.
Сара напряглась, внимая Косем.
– Я хочу, чтобы ты вышла замуж за моего внука и подарила ему наследника. Если ты это сделаешь, я позабочусь, чтобы ты, как только захочешь, смогла бы уехать, свободно выйти из дворца и добраться до Соединенных Штатов. У меня есть собственные слуги, которых я смогу подкупить. Халид об этом ничего и знать не будет.
Сара была так потрясена, что лишилась дара речи и молчала не меньше минуты. Колеса кареты поскрипывали на немощеной дороге, а мысли в голове Сары отчаянно путались.
– Вы говорите, что, уезжая, я оставлю ребенка здесь? – наконец выговорила Сара. Ей надо было хоть как-то ответить на это безумное предложение!
– Конечно. Ребенок должен остаться здесь. Когда мой внук умрет, он займет его место.
Сара не знала, чего ей больше хочется: влепить валиде пашане оплеуху или расхохотаться. Овладев собой, она сказала:
– Валиде пашана, благодарю вас за любезное предложение, но я никогда не смогла бы оставить своего ребенка.
– Но мой внук желает только тебя! Что мне делать? Если он умрет, не оставив наследника, наша область будет ввергнута в хаос! Начнется гражданская война!
– Сколько лет Халиду? – спросила Сара.
– Тридцать, – ответила задумчиво Косем.
– Полагаю, у него еще есть время, чтобы стать отцом, – сухо заметила Сара.
– Но я не доживу до появления правнуков! Разве ты не понимаешь?
Сара вздохнула:
– Ваше высочество, я ничем не могу вам помочь. Думаю, вам следует поговорить об этом с вашими советниками – ведь это семейный вопрос.
– Я уже говорила, – мрачно ответила Косем, глядя из кареты на улицу, по которой они проезжали. – Ничего это не дало.
Кортеж приближался к центру города, звуки базара становились все более громкими. Сара снова повернулась к окну – и оказалась захлестнутой морем звуков, доносившихся с базара, морем красок и запахов.
Прилавки под полосатыми навесами стояли близко друг к другу, так что их можно было принять за один, бесконечно длинный прилавок, с проходами едва ли для одного пешехода. От количества и разнообразия товаров голова шла кругом: плетеные из прутьев корзины, цветастые одеяла и шали, шерстяные ковры и образцы пряжи, отрезы шелка и других дорогих тканей, серебро, драгоценности и украшения, травы и коренья для зелий и бальзамов, благовония, притирания и ароматные масла… А сколько еды. Связки вяленой рыбы, сладости, кебабы, поджаривавшиеся тут же на углях, орешки и овощи… Густой аромат съестного смешивался с запахами жары, пыли и человеческих тел. Базар тонул в оглушительном шуме: в криках торговцев, расхваливающих свои товары, и в многоголосье покупателей.
