Барбара Картленд - Мольба о милосердии
— Это было восхитительно вкусно!
Граф подлил шампанского в ее бокал и наполнил свой.
— Вы должны сказать об этом моему повару. Он все жаловался, что ему не дали достаточно времени, дабы приготовить еду так, как ему бы хотелось.
— Просто не верится, что могло быть еще вкуснее, — пожала плечами Мариста.
В эту минуту она поймала себя на том, что даже не чувствовала вкуса еды, так как была целиком поглощена разговором с графом.
Они почти все время спорили, и этот спор напоминал трудную, но увлекательную партию в шахматы.
Она испытывала неведомое ей удовольствие, даже не подозревая, как искрятся ее глаза, когда она ловила графа на противоречии или находила неопровержимый аргумент в свою пользу.
Граф снял шляпу, и Мариста сделала то же самое. Живя в глуши, она привыкла ходить с непокрытой головой.
Волосы ее имели более темный оттенок, чем у Летти, но когда солнечный луч коснулся их, они заполыхали, окружив девичье лицо теплым сияющим ореолом.
В отличие от сестры Мариста не стала придумывать себе замысловатую прическу, ограничившись обычным шиньоном: ей просто не хотелось возиться.
Но оказалось, хоть Мариста и не задумывалась над этим, что шиньон весьма удачно подчеркивает совершенство черт и свежесть юного лица, на котором ее глаза казались огромными; когда она улыбалась, они словно освещались изнутри, и она становилась похожа на девочку.
Она была стройной и тоненькой, скорее даже худой, и граф понимал, что эта худоба объясняется ее образом жизни.
Он не замечал ничего фальшивого или нарочитого ни в ее жестах, ни во взгляде, ни в голосе.
Она была абсолютно естественна во всем.
— Я думаю, нам пора ехать дальше, — сказала Мариста, когда граф допил шампанское.
— Зачем спешить?
— Мне еще многое нужно вам показать.
— Не обязательно делать все в один день.
— Но вы, может быть, возвратитесь в Лондон, а я потом буду корить себя за то, что не обратила ваше внимание на нечто особенно важное и из-за меня вы об этом забудете.
— Если вы решили взвалить мои грехи на свои плечи, Мариста, то, боюсь, это бремя окажется для вас слишком тяжелым.
Решив, что он намекает на ее чрезмерную самонадеянность, Мариста отвернулась и тихо промолвила:
— Я не хотела.., оказаться навязчивой, и вы должны.., простить меня, если я.., утомила вас.
— Я этого не говорил.
— Но, вероятно, вам скучны подобные беседы, и Летти рассердится, если из-за меня вы уедете слишком скоро.
— Так Летти хочет, чтобы я остался!
— Конечно, — подтвердила Мариста. — В то же время я думаю, это.., не очень разумно, и я.., хотела бы попросить вас кое о чем… Если мне будет позволено…
— Хорошо, вы получили соизволение, — взмахнул рукой граф. — Я слушаю.
Мариста какое-то время мучительно подбирала слова.
Наконец она проговорила:
— Я боюсь… Я очень боюсь, что ваш племянник… или кто-то вроде него, кто останется с вами в замке… разобьет Летти сердце.
Граф казался удивленным..
— Для вас это так важно?
— А как может быть иначе! — В голосе девушки сквозило отчаяние. — Молодой человек от скуки знакомится с симпатичной, наивной деревенской девушкой, и вы не хуже меня знаете, что когда вы и ваши родственники уедете, никто даже не вспомнит о нас.
— Вы действительно верите во все это?
— Просто я исхожу из здравого смысла, милорд, — объяснила Мариста. — Лорд Лэмптон очарователен и весьма красноречив. Летти клянется, что не верит ни одному его слову, но, поскольку она впервые в жизни слышит комплименты в свой адрес, я знаю, ей будет очень трудно не принять их всерьез.
— А вы?
Мариста подумала о лорде Дэшфорде и вздрогнула.
— Надеюсь, я никогда не буду столь глупа, чтобы принять лесть за выражение.., настоящей любви, — произнесла она медленно, словно говорила сама с собой.
— И как же, не имея опыта, вы отличите одно от другого? — поинтересовался граф.
— Я никогда не была влюблена, но папенька и маменька любили друг друга; когда они были вместе, казалось, их окутывает сияние.., источник которого — в них самих. Это была истинная любовь, и они страдали, разлучаясь даже ненадолго.
Помолчав немного, девушка добавила:
— Когда я вернулась с моря, прождав папеньку больше двух часов, мне не пришлось рассказывать маменьке о том.., что случилось. Она уже знала. И умерла, потому что не могла жить без него.
Воцарилось молчание.
Боясь, что граф сочтет ее слишком сентиментальной, Мариста украдкой смахнула слезу со щеки.
Потом она встала и подошла к единственному сохранившемуся в стене окошку.
Из окна открывался вид на рощу и берег моря.
День был очень теплый, и вдали, где небо и море соединялись в одну линию, висела туманная дымка.
Башни и небольшие башенки замка выглядели на фоне неба мощными и неприступными.
Мариста смотрела на замок и, почувствовав, что граф встал рядом, впервые подумала, что для его могущества это самое лучшее обрамление.
Он проследил за ее взглядом и тихо сказал:
— Вы чувствуете, что он все еще ваш?
Почему-то ей, не показалось странным, что он угадал ее чувства и ее мысли.
Она ответила, не задумываясь над своими словами:
— Да… И куда бы нас ни забросила судьба, что бы ни случилось с нами в будущем, он останется частью нас!
И все же сейчас мне кажется.., это правильно, что он принадлежит вам.
Глава 5
Мариста только-только уснула, когда дверь ее спальни открылась, и сквозь дремоту она подумала, будто времени сейчас больше, чем ей казалось.
Потом она услышала шепот рядом со своей кроватью:
— Мариста, проснись!
Она открыла глаза и в полумраке увидела перед собой Энтони.
— Что случилось? — тоже шепотом спросила она. — В чем дело?
— Мне надо сказать тебе кое-что.
Она села в постели.
— Который час?
— Пять часов.
— Чего ты вскочил в такую рань? — удивилась Мариста. — Сегодня же воскресенье.
По воскресеньям, когда ему не нужно было идти на ферму, Энтони спал допоздна, а иногда, если накануне сильно уставал — почти до ленча.
— Я не ложился, — ответил Энтони.
Глаза девушки привыкли к темноте, и она разглядела, что он одет.
Она вспомнила: накануне вечером его не было дома, и Ханна сказала, что он заходил днем, но скоро вновь ушел.
Когда Энтони не явился и к ужину, Мариста обратилась к Летти:
— Как ты думаешь, Энтони в замке?
— Если да, то я очень обижусь, что граф не позвал и нас, — надула губки Летти.
Мариста не стала ей говорить, что знает, почему их не пригласили.
Как только граф привез Маристу домой после того, как они объехали еще часть владений, он сказал ей:
