Джанет Оак - Любовь растет, как дерево
— Мисси родилась третьего ноября два года назад, около четырех часов утра. Кларк погрузился в воспоминания и задумался. Марти вспомнила рассказ матушки о том, какую радость принесло рождение Мисси.
— Это был такой небольшой сверток, — продолжал Кларк, — а сама Мисси — красная и сморщенная, с большой головой и темными волосами. Она очень быстро росла и менялась. Мы и глазом моргнуть не успели, а она уже что-то лепетала и улыбалась. К Рождеству Мисси установила в доме свои порядки. Она была спокойным ребенком и уже в три месяца спала всю ночь не просыпаясь. Я сразу понял: она из породы победителей. В пять месяцев у нее начали резаться зубы. Из ласкового, спокойного, веселого ребенка она превратилась в настоящую дикую кошку. К счастью для нас, это продолжалось недолго. А тогда казалось, что никогда не кончится. Но через некоторое время испытание было позади. Когда ей исполнился год, она уже знала несколько слов. Для такой малышки это совсем неплохо. И еще, насколько помню, Мисси всегда любила все красивое. Теперь ты понимаешь, почему она так обрадовалась тому, что ты сшила. Ходить начала, когда ей не исполнилось и года, а потом научилась еще и лазить. Господи, куда только она не забиралась! Однажды, когда она была еще совсем маленькой, я нашел ее на самом верху изгороди в загоне для скота. Залезла туда и не могла слезть. Просто висела, цепляясь изо всех сил. Характер у нее компанейский. Рано полюбила говорить. Болтала беспрерывно, и с каждым днем все разумнее. Однажды принесла цветок. Пришла вся исцарапанная. Сорвала его с розового куста. До крови исколола шипами все пальчики, но это ее не трогало — так ей хотелось принести «к'асиво» маме. Этот цветок хранится в Библии Эллен.
Кларк замолчал, глядя на свою чашку. Он сделал глоток, и Марти увидела, что его губы шевельнулись, но он молчал.
— Можешь не продолжать, — тихо сказала она. — Теперь я знаю про Мисси достаточно, чтобы рассказать о ее первых днях. Марти хотела что-то добавить, но почувствовала, как будут неуместны любые слова. И все же, помедлив, она произнесла:
— Я знаю, как это тяжело — вспоминать, но когда придет время рассказать Мисси про ее маму, а девочка должна знать, кто ее мама, услышать это она должна от отца. Марти встала из-за стола, давая понять, что Кларку нет необходимости говорить что-то в ответ. Он медленно допил кофе, а она поставила греться воду для мытья посуды. На улице было холодно, но Кларк заявил, что хочет прикинуть, какую площадь на своей земле он может отвести под пашню и весенние посадки. Марти надеялась, что погода не испортится. «Хорошо бы он успел закончить пахоту и подольше не возвращался домой», — думала она. Хотя Марти и начала привыкать к нему, все же по-прежнему чувствовала себя неловко в его присутствии, не зная, как себя вести.
Дни для Марти тянулись слишком долго, и она была рада, что всегда может найти себе занятие, чтобы скоротать время. Занимаясь уборкой, стиркой, выпечкой хлеба и стряпней, она не часто выкраивала время, чтобы заняться шитьем одежды для Мисси. И все же из-под ее умелых рук одно за другим появлялись маленькие платьица, и девочка встречала их появление восторженными восклицаниями.
Была у Марти и работа, которую она делала втайне от Мисси. Приближающийся день рождения малышки заставил Марти поломать голову над тем, какой подарок она могла бы приготовить. Денег у нее не было ни цента. Она вспомнила о яркой шерсти, которую привез Кларк, и новеньких вязальных спицах. По ночам, уложив Мисси и закончив домашние дела, Марти принималась за дело, и спицы так и мелькали в ее проворных руках. Она должна торопиться, чтобы закончить работу вовремя. Когда она, наконец, ложилась, то засыпала так быстро, что не всегда успевала погоревать о Клеме. Марти продолжала вспоминать о нем каждую ночь. Если бы Клем был рядом и она могла бы прижаться к нему… Но усталое тело требовало отдыха, и не было сил даже на то, чтобы поплакать.
Четверг выдался холодным и ветреным. Несмотря на это, Кларк собирался продолжать пахоту. Марти очень надеялась, что он не простудится. Однако Кларк, не придавая значения ее тревоге, уехал. Марти даже подумала, уж не догадался ли он о ее тайном желании, чтобы его как можно дольше не было дома.
После обеда, уложив Мисси спать, Марти принялась за торт. Теперь, более искушенная в стряпне благодаря матушке, она не сомневалась в своих силах. Весь день Марти неусыпно следила за огнем в печи. Плита не должна быть ни слишком горячей, ни слишком холодной, поэтому нельзя допускать, чтобы огонь погас. Вынимая торт из духовки, Марти вздохнула с облегчением. У нее получилось именно то, что нужно.
Ветер стал еще холоднее, и Марти начала волноваться за Кларка. Что она будет делать, если он заболеет и придется ухаживать за ним? «Проклятье! Как он может так рисковать», — возмущалась она про себя. Марти все время держала на плите кофейник, чтобы горячий кофе был наготове к приходу Кларка. Только бы он не заболел. Если он свалится, что она будет делать? Она понятия не имеет, как ухаживать за скотиной. Только сейчас Марти осознала, что ее нога ни разу не ступала в загон для скота. А ведь некоторые женщины постоянно доят коров и кормят свиней. Кларк никогда не просил ее даже покормить кур. Может быть, он надеялся на ее помощь, но просто не дождался ее. Марти была так ошеломлена и растеряна, когда оказалась здесь, что ей это и в голову не приходило. Теперь она обязательно спросит его. Может быть, прямо завтра, с утра. Она не собирается отлынивать от работы. Услышав шум приближающейся упряжки, Марти выглянула в окно.
— Ну конечно, весь продрог, — пробормотала она, ставя на плиту кофейник. Кларк прошел на кухню и некоторое время стоял у печи, грея над ней свои большие руки. Марти налила ему кофе и пошла за сливками. Она решила прихватить еще булочек и меда — вдруг Кларк захочет немного перекусить. Стоя у печи, он взглянул на Марти, но молчал, пока она не села за стол.
— Выпьешь кофе со мной? — спросил он. — Терпеть не могу пить кофе один. Марти удивленно посмотрела на него и спокойно сказала:
— Выпить горячего нужно тебе, а не мне. Это ведь не я работала весь день на пронизывающем ветру и промерзла до костей. Хорошо, если после этого ты не заболеешь. Давай-ка пей, пока горячий.
Упрек прозвучал достаточно мягко, но Кларк почувствовал его. Он усмехнулся и сел за стол, добродушно проворчав:
— Честное слово, иногда женщинам кажется, что мужчина сделан из сахарной глазури. Он посмотрел ей в глаза и мягко добавил:
— Наверное, мне и вправду нужно выпить горячего, но думаю, что и тебе не повредит присесть на пару минут и отдохнуть. Мне кажется, ты слишком много работаешь.
