Люси Монро - Его жена и любовница
Ужас и оцепенение сковали Айрис, едва лишь она узнала графа, ведь до этого самого момента она продолжала надеяться, что все услышанное ею – лишь досужие домыслы.
Но именно Лукас стучал сейчас в дверь. Именно Лукас уверенно вошел в дом, словно имел полное право здесь находиться.
Заставив себя до конца прояснить ужасную ситуацию, в которой она оказалась, Айрис подкралась к окну и прильнула к стеклу. Шторы были задернуты неплотно, и она смогла разглядеть происходившее в гостиной.
На диване возле камина сидела потрясающей красоты рыжеволосая женщина. Ее лицо озарила теплая улыбка, едва только Лукас вошел в комнату. Он снял плащ, что вдвойне усугубило его вину перед Айрис. Граф явно собирался остаться. Затем он наклонился и поцеловал женщину в щеку. Такого проявления близости Айрис перенести не могла.
Отпрянув от окна, девушка опустилась на землю и, прислонившись спиной к холодной каменной стене дома, дала волю слезам. Она позволила себе непростительную слабость, по уши влюбившись в человека, за которого собралась замуж, и вот теперь испытывала непереносимую боль от того, что он предал ее.
Клэрис усадила Лукаса на диван рядом с собой, и ее лицо озарила ослепительная улыбка.
– Спасибо, что приехал, Эштон. Я ведь знаю, ты очень занят. Сезон в самом разгаре, да и невеста требует твоего внимания.
По правде говоря, Лукас был не прочь немного отдохнуть от светской суеты. Ему было очень тяжело наблюдать за Айрис, танцующей с другими джентльменами, особенно теперь, когда она так отдалилась от него.
– Не беспокойся. Ты же хотела сказать мне что-то важное.
– Да, Эштон. Морис сделал мне предложение, – произнесла Клэрис дрожащим от счастья голосом.
Лукас улыбнулся:
– Прекрасная новость. Более достойного мужчины рядом с тобой я и представить не могу. Ты приняла его предложение?
Радость в глазах Клэрис чуть померкла.
– Нет. Я не могла этого сделать, не поговорив предварительно с тобой.
– Но ведь ты понимаешь, что я буду рад, если ты выйдешь замуж.
Морис был соотечественником Клэрис. Он приехал в Англию во время Французской революции. Младший сын в знатной семье, он предпочел бегство в Англию смерти на гильотине. Он был на несколько лет старше Клэрис, но последнюю это, похоже, совсем не волновало.
– Он хочет вернуться во Францию, – проговорила Клэрис с тяжелым вздохом.
Лукас невольно вздрогнул. Он и сам не понимал, почему слова Клэрис так потрясли его. Теперь, когда война закончилась, многие представители французской знати возвращались на родину. Тот факт, что Морис сделал Клэрис предложение и намеревался увезти ее во Францию, говорил о его глубоком чувстве к ней. И все же это не уменьшило боли в груди Лукаса. Если Клэрис вернется во Францию, она, несомненно, заберет дочь с собой. Мысль о том, что он, возможно, никогда больше не посмотрит в эти голубые глаза, так напоминающие его собственные, потрясла графа до глубины души.
Клэрис внимательно наблюдала за ним, и ее ясные глаза наполнились слезами. Она понимала, какую боль испытывает Лукас.
– Эштон, ты был великодушен, как никакой другой джентльмен. Твой брат, если бы был жив, предложил бы мне денег, чтобы я отвезла куда-нибудь ребенка.
Лукас хотел возразить, но он знал, что Клэрис права. Джеймс воспринял бы ребенка своей любовницы только лишь как временное неудобство.
– Он много потерял бы. – Судорожно сглотнув, Клэрис кивнула:
– Не знаю, говорила ли я тебе, как высоко я ценю все, что ты для меня сделал. Когда я впервые пришла к тебе, я была охвачена ужасом. Я была уверена, что ты прогонишь меня, а если и поверишь, то отберешь у меня ребенка.
– И все же ты пришла ко мне.
– Я была в отчаянии.
Да, Клэрис действительно пребывала в таком отчаянии, что попыталась соблазнить его. Она тогда была беременна.
– Я никогда не сожалел о том, что взял на себя ответственность за тебя и свою племянницу. Ты всегда была образцовой матерью.
– Мерси.
– Пусть Морис свяжется с моим стряпчим, чтобы обсудить детали предстоящего бракосочетания.
Глаза Клэрис округлились.
– Но у меня нет приданого. Морис понимает и принимает это.
– Позволь с тобой не согласиться. У тебя есть вполне приличное приданое. Кроме того, я дам определенную сумму денег своей племяннице. Ты ведь будешь привозить ее в Англию, правда?
Клэрис обвила руками шею Лукаса.
– Да-да, конечно. А ты можешь приезжать в гости к нам. Морис будет рад видеть тебя.
Клэрис опустила руки и всхлипнула. Лукас подал ей носовой платок, и она вытерла глаза.
– Надеюсь, леди Айрис знает, за какого чудесного человека она выходит замуж.
Лукас был совсем не уверен в этом, но он ведь не мог просить Клэрис повторить это его невесте.
Айрис не знала, как долго она просидела на земле у дома Клэрис де Брие. Повинуясь какому-то неожиданному импульсу, она встала, чтобы еще раз заглянуть в окно. И увидела, как рыжеволосая красавица обняла Лукаса. А с ней, Айрис, он никогда не позволял ничего подобного.
Девушка соскользнула по стене на землю и вновь дала волю чувствам. Наконец слезы высохли, а тело перестало содрогаться от беззвучных рыданий, но Айрис все еще не могла подняться на ноги. Боль, причиненная предательством Лукаса, словно пригвоздила ее к земле, а одежда конюха, казалось, превратилась в тяжеленные доспехи наподобие тех, что украшали один из просторных коридоров Лэнгли-Холла.
Айрис не желала думать о том, что сейчас делают Лукас и его огненно-рыжая любовница, но воображение рисовало картины одну чувственнее другой. Видения были настолько мучительны, что девушка почувствовала, как слезы вновь наворачиваются ей на глаза.
Внезапно дверь отворилась, и это привело ее в чувство. Когда же стук колес экипажа замер в отдалении, девушка медленно встала; в эти мгновения она чувствовала себя древней старухой.
Граф не счел благоразумным остаться у любовницы на всю ночь, но это ничуть не утешило Айрис. Даже если бы она не любила его, того факта, что он возжелал другую женщину, оставаясь безразличным к ней, хватило бы для того, чтобы уязвить ее женскую гордость. А теперь ее любовь к Лукасу усиливала боль в сотни раз.
Однако следовало возвращаться домой.
Пробраться обратно в дом оказалось гораздо проще, чем она ожидала, но Айрис не представляла, что ей теперь делать, ведь она промерзла до костей. В столь поздний час она не могла распорядиться, чтобы ей приготовили горячую ванну или подали чаю – подобные распоряжения непременно вызвали бы подозрения. Увы, ей оставалось лишь насухо вытереться полотенцем и надеть свою самую теплую ночную сорочку. Именно так Айрис и поступила. А мокрую одежду она повесила за ширму – утром Пэнси незаметно унесет ее из спальни.
