Джози Литтон - Вернись ко мне
О Вулфе, брате Дракона, говорили как о величайшем воине, рожденном на севере, с тех времен, когда еще древние боги шествовали по земле, однако сам Вулф сказал, что он был лишь учителем сильнейшего, которого звали Дракон. И в тот солнечный весенний день мира, объявленного благословенным Альфредом, никто из воинов на дороге к Хоукфорту не стал этого оспаривать.
Конечно же, Огден тоже не стал этого делать, он просто откинулся назад, когда Дракон стал приближаться к нему, держа в руке сверкающий на солнце меч. Огден в панике поднял руки, показывая, что сдается.
— Не надо, не надо! Здесь простое недоразумение!
— Послать вооруженных людей против незнакомца, который не сделал тебе ничего плохого? — Дракон перевел взгляд с распростертого на земле господского сынка на мужчину постарше, который восседал на коне. Цвет его лица быстро изменился и был теперь не красным, а бледно-желтым. В глазах метался испуг. Он явно прикидывал, как ему выйти из положения. Был он, бесспорно, человеком жестоким, но не глупым.
— Да, я счел бы это недоразумением, — сказал Дракон. — И это тоже. — Острием меча он указал на девушку, которая поднялась с земли, отбросила с глаз волосы и взглянула на него с таким удивлением, словно перед ней одновременно появились солнце и луна.
Это было довольно отрадно, тем не менее, гнев его еще не остыл.
Не обращая внимания на сынка, Дракон сосредоточился на отце:
— Что ты здесь делаешь?
— Занимаюсь печальным, но необходимым делом — наказываю отбившуюся от рук дочь. Так что это не твоя забота. Ступай-ка своей дорогой.
Дочь. Дракон вздрогнул, однако постарался скрыть свое замешательство. Дело принимало неожиданный оборот и требовало деликатного подхода. С невозмутимым выражением липа он сказал:
— Я хотел бы знать, с кем разговариваю.
Мужчина нахмурился, однако отказать в просьбе воину, который один вывел из строя троих его людей и заставил кататься в грязи сына, он не мог. Огден, без сомнения, заплатит за это, однако слишком обвинять его нельзя, поскольку мальчишка был воспитан по принципу, что нужно делать все, чтобы выжить, даже пресмыкаться перед королем, который возомнил себя миротворцем.
Прежде чем ответить, старик холодно улыбнулся, словно предвкушая реакцию воина, когда тот поймет, с кем имеет дело.
— Я Редьярд, лорд Вулскрофт из Мерсии. Ты удовлетворен? Ты владеешь мечом довольно хорошо, однако я не видел тебя среди рекрутов короля или лорда Эссекса. Или ты стремишься завоевать себе имя, выступая против старших по положению?
В этих словах скрывалось предостережение, даже угроза. Однако Дракон едва уловил это. Он ошеломленно уставился на мерсианца, затем резко повернулся к девушке:
— Вулскрофт?
Редьярд, нахмурившись, кивнул.
— А теперь убери в ножны свой меч и отойди в сторону. Мы пойдем дальше.
Дракон даже не пошевелился, чтобы подчиниться требованию.
— В таком случае твоя дочь должна быть…
Редьярд снова нахмурился, видимо, недовольный тем, что какой-то выскочка задает вопросы о его дочери. Что ж, если это заставит незнакомца сдвинуться с места, то он ответит.
— Леди Рикка Вулскрофт, и я тебе настоятельно рекомендую не пялить на нее глаза. Она помолвлена с норвежским лордом, который скоро приедет за ней.
Дракон медленно спрятал в ножны меч. Медленно спешился и приблизился к девушке. Огден кое-как поднялся на ноги и по глупости вздумал помешать ему. Короткий удар кулаком, нанесенный Драконом, снова уложил мальчишку на землю.
Рикка не шевелилась. В ее голове родилась совершенно ужасная мысль, ужасная настолько, что ее трудно было осознать целиком. Герой ее неведомой страны узнал имя ее семьи. Она явственно видела это, хотя и старалась ничего не видеть и не знать. Однако завеса невежества теперь упадет с ее глаз.
— Ты саксонец, — сказала она в отчаянии. — Должно быть, саксонец. Ты говоришь по-саксонски не хуже меня и…
— Я говорю на многих языках. Они легко мне даются.
— Ты был без сопровождения!
Однако в его распоряжении находился охотничий домик, который принадлежит, должно быть, самому лорду Эссексу, судя по роскоши и комфорту, а также два самых лучших коня. Святая Мария и все святые, как она этого не поняла раньше! Кто еще осмелится ходить в одиночестве по стране, уверенный в своем военном превосходстве, свидетельницей чему она только что была. Никто не мог поднять на него руку, не ответив за это перед Хоуком и даже самим королем. Но в таком случае как мог он быть к ней столь добр, терпелив и заботлив? Это никак не вязалось с тем, что она знала, и что хранилось в тайниках ее памяти.
— Я сам захотел этого. Мне хотелось несколько дней побыть одному. — Он скривил рот. — Чтобы подумать о будущем. Но одних размышлений тебе, похоже, недостаточно. Ты предпочитаешь действия.
Ее охватил холодный страх, который в то же время боролся с недоверием. В чьих объятиях она все-таки пребывала, чье тело одарило ее почти невыносимой сладостью, чья нежная сила навеяла ей сладострастные мечты, которые грозят задушить ее?
— Ты не можешь быть… — простонала она, вглядываясь в его лицо и глаза, в которых читалась холодная усмешка.
— В чем дело? — спросил Редьярд. — Вы встречались раньше? Заклинаю, назови себя, иначе никакое военное искусство не спасет тебя от гнева викинга, который придет из северной страны через поколение или несколько, человека, неистового, словно дьявол, пропитанного кровью, человека, который…
— Имеет имя, — перебил его Дракон. Он свистом подозвал Грэии, вспрыгнул ему на спину и с этой высоты устремил взгляд на Рикку, которая с пепельным от страха лицом смотрела на него.
Подавив безумное искушение успокоить и утешить ее, он перевел взгляд па ее омерзительного отца. И хотя он заговорил негромко, его голос был слышен вдоль всей дороги, на которой стояли внезапно примолкшие воины. В словах Дракона не было хвастовства, но они звучали весомо в силу их простоты:
— Я Дракон Хаконсон, лорд Лансеид, и я пришел для того, чтобы заявить права на невесту.
Едва он произнес это, как Рикка начала смеяться, сначала тихо, затем все громче. Она согнулась и схватилась за живот, осознав абсурдность происходящего. Рискуя жизнью, она убегала от того самого человека, которому затем отдалась и который стоял сейчас перед ней, разгневанный тем, что она изменила ему… с ним же.
Что может быть смешнее самой жизни?
Редьярд энергично выругался. Сидя в седле, он потребовал, чтобы Дракон не загораживал ему путь.
— Нет, — ответил викинг.
Лорд Вулскрофт собрался, было возразить, но понял, что это глупо. Дракон не тот человек, которому можно бросить вызов, к тому же отцовские права пасуют перед властью мужа.
