Лиза Клейпас - Нам не жить друг без друга
– Ах ты, дурочка, – пробормотал Грифон. – Они тебе не помогут. А когда поймут, что ты женщина… опусти же голову, черт тебя побери!
Селия нехотя подчинилась.
Встречная лодка прошла мимо них примерно в тридцати футах. В лодке сидели двое мужчин, судя по всему, контрабандисты. Их плоскодонка напоминала скорее плот, чем лодку. В ней лежало несколько ящиков, прикрытых грубым одеялом. Гребцы, казалось, не заметили Грифона, но он знал, что это не так. Это были люди с верховий реки, обитатели лесной глуши, зарабатывавшие на жизнь пере-, возкой контрабандных грузов между Новым Орлеаном и Луисвиллем. Грифон не знал более метких стрелков, чем они. Им необходимо было хорошо владеть огнестрельным оружием, чтобы защищаться от банд коварных речных пиратов, безжалостно грабивших и убивавших их.
Селия даже не пошевелилась, услышав, как один из контрабандистов издалека поприветствовал Грифона. Он говорил на языке, напоминающем английский, но с таким ужасным произношением, что она не разобрала ни слова. Грифон ответил на том же наречии. Лодки, миновав друг друга, поплыли каждая своим путем. Селия наконец осмелилась поднять голову и облегченно вздохнула.
Грифон пристально взглянул на нее.
– Уже близко, – сказал он.
Еще немного – и кошмар последних дней останется позади. Только сейчас Селия начала верить, что ее действительно везут к Волеранам. При этой мысли у нее перехватило горло от волнения. Ей так хотелось разделить свое горе с достойными добрыми людьми, которые так же, как она, оплакивают Филиппа. Неужели она снова почувствует себя в безопасности, обретет мир и покой?
Она взглянула на Грифона, сосредоточенно работавшего веслами. Если он действительно родственник Волеранов, нахмурив брови, подумала она, то, наверное, дальний. Это богатая и знатная семья, и уж они, конечно, помогли бы близкому родственнику получить хорошее образование, чтобы потом заняться подобающим джентльмену делом. Грифон – человек умный и, будь у него выбор, не стал бы пиратом.
Теплые лучи солнца нагрели рубаху на спине. Селия взглянула вверх и с удивлением увидела, что полог ветвей, нависших над ручьем, заметно поредел. Ручей стал глубже и постепенно превратился в канал. Непроходимые заросли кустарников и болотные топи тут были расчищены рукой человека. Лодка двигалась вдоль восточного берега, и Селия увидела наконец в просветах между кипарисами и ивами очертания зданий. Очевидно, это была плантация.
Заметив ее любопытство, Грифон пояснил:
– На этом участке к ручью выходит пять плантаций. Это плантация «Бонэр», – с расстановкой проговорил он, взмахивая веслами. – Дальше будет «Гаронна». А после нее – плантация Волеранов.
Грифон замедлил ход лодки. В глазах его появилось странное отрешенное выражение. Было жарко, и воздух как будто струился. Селии стало трудно дышать.
Грифон направил плоскодонку к берегу и привязал к корню корявого дуба. Несколько мгновений он молча смотрел на крутой спуск к ручью.
– Пять лет, – пробормотал он еле слышно. Дом ни капельки не изменился. Строгий и элегантный, он горделиво возвышался на фоне зелени кипарисов и синего неба. Двухэтажное здание, изысканное в своей простоте, украшали крытые галереи и стройные белые колонны. Запах земли под ногами, нежный аромат тополя и цветов магнолии в воздухе навевали воспоминания о прошлом.
Пять лет…
В лесу звенят голоса мальчишек.
– Жюстин, подожди меня!
– Пойдем вниз по ручью, Филипп, поищем пиратов!
– Смотри, чтобы отец не узнал…
* * *Грифон настороженно оглянулся вокруг. Давно забытые голоса звучали лишь в его памяти. Он поднял Селию, вынес из лодки и опустил на землю. Осторожно снял с молодой женщины шляпу, пригладил ее влажные от пота волосы.
– Ну вот, теперь ты в безопасности, – сказал он, развязывая платок и вытаскивая кляп, потом освободил ее руки. – Тебе нечего бояться. Они о тебе позаботятся.
Шнуром, только что связывавшим ее запястья, он снова стянул волосы на затылке.
– Кто ты такой? – спросила Селия хрипловатым от долгого молчания голосом.
– Скажу, но не раньше, чем доставлю тебя на место. – Он поднял глаза к безоблачному небу. – Явился средь бела дня, – пробормотал он, увлекая ее за собой по крутому склону. – Я, должно быть, спятил.
На полпути к черному входу в дом они остановились в тени кипарисов. В теплом воздухе стоял пряный аромат зелени. Селия с любопытством оглядела небольшую часовню, амбары, отделенные апельсиновыми деревьями и цветущими кустарниками от зеленого газона. По описаниям Филиппа, она знала, что дальше шли сады, оранжереи, птичий двор, мельница, колокольня, холостяцкий флигель, домик надсмотрщика и конюшни, а на границе плантации стояли хижины рабов.
Не понимая, почему Грифон остановился, Селия шагнула вперед, но он ее удержал. Проследив за его взглядом, она увидела темнокожего мальчугана, тащившего ведра с водой в сторону коптильни. Раб. Она знала, конечно, о рабстве в Америке, но все же была ошеломлена. Интересно, как относится к рабству Грифон, если его друг Ог – негр?
Грифон, как всегда, сразу же понял, о чем она думает.
– Почти половина моей команды – бывшие рабы или негры с Гаити, – резко сказал он. – Когда был мальчишкой, я многое принимал как должное. Теперь же знаю: ни один человек не имеет права владеть другим.
Грифон крадучись повел ее к входу на кухню, соединявшуюся с домом длинной верандой. Они миновали коптильню, из которой доносился аппетитный запах копченой свинины. Почувствовав, что рот наполнился слюной, Се-лия сглотнула.
Грифон заглянул в приоткрытую дверь кухни, и глаза его удовлетворенно блеснули.
– Я так и думал, – сказал он и почти втащил внутрь спотыкающуюся Селию.
Кухня представляла собой просторное помещение с огромным очагом, в котором пылали поленья. Над большой чугунной плитой висела полка со сковородками, а на крючках кастрюли и чайники. Три женщины – две темнокожие и одна белая – были поглощены варкой варенья. В воздухе стоял густой аромат клубники. Услышав шорох, женщины одновременно обернулись и остолбенели при виде заросшего бородой гиганта, вторгшегося в их царство. Судя по выражению их лиц, он был им незнаком.
Женщина, стоявшая у плиты, в недоумении уставилась на Грифона. Ее волосы, такого яркого рыжего цвета, какого Селия еще никогда не видывала, растрепались и закурчавились от пара. Нежное, словно фарфоровое, лицо ее раскраснелось. Невысокую, ладно сложенную фигурку с роскошными формами обтягивало черное платье, покрытое серым передником. Ей, наверное, было около тридцати лет – самый расцвет зрелой красоты. Селия, порывшись в своей памяти, решила, что это, должно быть, Лизетта Волеран, мачеха Филиппа.
