Барбара Картленд - Обитель страха
– Но я думал… Да вы же просто ребенок!
Арабелла сделала книксен.
– Меня зовут Арабелла, милорд, а это Бьюла.
Девушка не знала, почему взяла на себя труд всех знакомить. Но ей почему-то казалось важным что-нибудь сказать.
– Я знаю, что это Бьюла, – ответил маркиз глухо.
– Скажи «Здравствуйте», Бьюла.
– Собачки! Собачки! – закричала девочка, показывая пухлым пальцем на спаниелей.
Маркиз взглянул на Бьюлу, и снова на лице его появилось странное выражение. Это была не гадливость и не ужас. Напротив, Арабелле показалось, что, опасавшись увидеть нечто гораздо худшее, он теперь испытывает облегчение. Девушка говорила себе, что у нее разыгралось воображение, но, тем не менее, помнила, как побледнело его загоревшее лицо, когда он впервые увидел Бьюлу.
Маркиз снова перевел взгляд на Арабеллу, отметив про себя ее рассыпавшиеся по плечам рыжевато-золотые волосы. Внезапно лицо его осветилось улыбкой.
– Мне кажется, это вы купались в озере, когда я проезжал мимо.
Волна краски залила щеки Арабеллы: надежда, что он забудет об увиденном либо не узнает ее, не оправдалась. За волнующими событиями минувших дней она совершенно забыла о встрече в лесу, хотя узнав, с кем ее свела судьба, вначале чувствовала смущение.
– Я… просто поддалась порыву. Было так жарко…
– Вам нет нужды оправдываться, – перебил ее маркиз. – Ребенком я тоже купался в этом месте и получал взбучку.
Арабелла вдруг поймала себя на том, что улыбается.
– И почему всегда запрещают делать именно то, что больше всего хочется? – спросила она.
– Что ж, быть ребенком порой нелегко. И тем не менее, только став взрослым, начинаешь понимать, какое счастливое время – детство.
– Это зависит от того, где ты живешь, не так ли? И с кем.
На лицо девушки набежала тень. Она подумала о том, что ее собственное счастье было разрушено отчимом.
– Я могу предположить, – мягко сказал маркиз, – что ваша жизнь не была безоблачной. Поэтому вы здесь, верно?
Проницательность маркиза поразила Арабеллу.
– Да, – ответила она. – Но мне нравится быть с Бьюлой. Я уже смогла научить ее множеству вещей. К сожалению, никто не потрудился сделать это раньше.
– Почему? – нахмурился маркиз. – Я же распорядился платить приличное содержание нянькам и гувернанткам и обеспечить Бьюлу всем необходимым.
– Она всем довольна, – ответила Арабелла, и действительно, в этот момент Бьюла выглядела вполне счастливой, играя со спаниелями, которые, как и подобает их породе, благодарно лизали ей лицо.
Маркиз, казалось, избегал смотреть в сторону сестры и не сводил глаз с Арабеллы.
– Вы очень худы, – сказал он. – Надеюсь, вас хорошо кормят?
– Я была больна, – объяснила девушка. – А еда здесь превосходная.
– Миссис Кумб служит в замке с незапамятных времен. Она появилась здесь совсем девчонкой и прошла длинный путь от посудомойки до поварихи. До нее здесь работала ее мать, а еще раньше – бабка. Надеюсь, вы понимаете, какие мы феодалы.
Арабелла отметила про себя, что он обращается с ней как со взрослой и ему доставляет удовольствие говорить о своем доме. Вряд ли он обсуждал свои домашние проблемы с леди Сибил: скорее всего, они не интересовали ее, если только не затрагивали лично.
Девушка вспомнила рассказ мисс Феллоуз:
"Тернер говорит, что за едой леди Сибил и его светлость всегда очень мило беседуют и много смеются. Но стоит разговору зайти об их друзьях, тут уж берегись – язычок у нее, что осиное жало".
Совершенно не отдавая себе отчета, Арабелла удивительно к месту заметила:
– Замок и парк просто восхитительны!
– Я рад, что вам нравится. – Лицо маркиза осветилось улыбкой. – Когда отец вступил в права наследства, парк находился в печальном забвении, и матушка своими руками привела здесь все в порядок. Через неделю зацветут розы. Наш розарий – самое прекрасное место на всем белом свете. А цветники? Вы видели здешние цветники? – Позвольте, я покажу, – получив отрицательный ответ, предложил маркиз.
Арабелла взяла Бьюлу за руку и уже хотела попросить маркиза взять девочку за другую, так они могли бы идти быстрее, однако какое-то шестое чувство подсказало ей, что ему неприятно прикасаться к сестре. Ребенок вызывал у него отвращение, вполне понятное Арабелле.
По ее подсчетам, когда родилась Бьюла, маркизу было лет двадцать. Уродство девочки, очевидно, стало для него настоящим ударом. Не потому ли он не вернулся домой после окончания войны?
Они шли не торопясь, и по дороге маркиз рассказывал о парке.
– Матушка специально изучала растения. Она воссоздала парк в том виде, каким он был при короле Генрихе Восьмом. В библиотеке отыскался план парка с названиями всех высаживаемых в нем растений.
Маркиз распахнул железную калитку в тисовом заборе, и они оказались среди симметрично разбитых клумб с бордюром из карликовой бирючины.
С первого же взгляда было видно, что цветник давно не знал заботливой руки. Сохранившиеся еще кустарники наполняли воздух своим ароматом, однако клумбы заросли сорняками, а на месте погибших растений зияли проплешины. И несмотря ни на что, распустившиеся цветы придавали парку веселый живописный вид.
– Черт! – с досадой воскликнул маркиз. – И здесь полное разорение!
– Вы были слишком далеко, – мягко заметила Арабелла. – А у людей часто опускаются руки, когда их работу некому похвалить или поругать.
Лицо маркиза постепенно прояснилось:
– Вы совершенно правы!
– Мой отец говорил, – продолжала девушка, – что садовник – это тот же живописец. Если вы не посоветуетесь с ним, он не создаст картину, которую вам хочется. Если не будете превозносить его творение, в следующий раз он не проявит должного усердия.
– Это правда, – согласился маркиз. – Я был глупцом, что отсутствовал так долго.
Он посмотрел на Бьюлу и неожиданно наклонился перед ней так, что их глаза оказались на одном уровне.
– Бьюла, – сказал он, – я твой брат. Ты знаешь это?
– Б… брат, – повторила девочка.
– Нет, скажи Джулиус. Джулиус!
– Джу-ли-ус, – с трудом выговорила она.
Маркиз выпрямился:
– Ну, вот. Теперь мы представлены друг другу, как положено.
У Арабеллы было такое ощущение, что на ее глазах скачущий всадник перемахнул через высоченное препятствие.
– Я поговорю с садовником, – проговорил маркиз, еще раз оглядевшись по сторонам.
– Попросите его, чтобы в память вашей матушки здесь стало так же прекрасно, как прежде! – воскликнула Арабелла. – Мне кажется, все в замке любили ее.
– Я сделаю это, – пообещал маркиз. – Она действительно была замечательным человеком.
