Ольга Крючкова - Дуэлянты
Подружки, Мария и Ирина, также вольные слушательницы курса, завороженные умением лектора передать жестокость и кровопролитие Троянской войны, сидели, затаив дыхание, стараясь запомнить как можно больше.
Григорий Вениаминов, студент университета, молодой человек из достаточно состоятельного семейства, давно заприметил милую барышню, приходившую на лекции в окружении своих подружек. Григорий, сидя почти в центре аудитории, беспрестанно оборачивался на Полину, отчаянно пытаясь поймать ее взгляд. Друзья, прознав про слабость Григория, посмеивались над ним: мол, нечего смотреть – надо действовать! А то на барышне дырку протрешь! Но, увы, Григорий понятия не имел: как именно действовать, ведь он не был знаком ни с Полиной, ни с ее подругами.
Девушки также заметили повышенное внимание симпатичного студента к Полине.
– Он опять оборачивается и смотрит в нашу сторону на протяжении всей лекции, – шепнула Ирина на ухо Полине. Та встрепенулась, ее сознание вернулось из древней Греции.
– Перестань… Да, ну его… – Ответила она подруге.
– А он очень симпатичный, просто – красавчик, – подначивала Мария.
– Лучше слушайте профессора, – прошипела Полина и сделала вид, что полностью поглощена лекцией.
Девушки переглянулись и тихонько рассмеялись. Полина же, завидев, что подруги снова переключили свое драгоценное внимание на Троянскую войну, украдкой посмотрела в сторону симпатичного студента. Неожиданно их глаза встретились…
Григорий покраснел до корней волос и очень разволновался. Полина же отметила про себя: «Действительно красив, прямо-таки Парис, да и только…»
После того, как лекция завершилась, и девушки покинули аудиторию, друзья Григория, предложили ему:
– Хочешь, мы тебя с ней познакомим?
Григорий еще больше смутился.
– Нет, нет, ни в коем случае… Я сам.
– Ну, как знаешь… Тогда люби глазами, – сказал один из студентов и все дружно засмеялись, отчего совершенно ввергли Григория в смятение. Он взял папку с тетрадями и быстро выбежал прочь.
Друзья долго галдели и смеялись по поводу нерешительности друга.
– Да его маменька, весьма состоятельная особа, кажется, состоит в родстве с самим бароном фон Визен… – говорил один из студентов, что постарше.
– Да ну? – удивлялись другие.
– Она ему даже горничных подсылала, да больно робок…
– Ха-ха! – залилась смехом дружная компания.
– Да перестаньте вы! – рассердился один из студентов. – Вы хуже болтливых женщин. Откуда вам известны такие подробности?
Компания студентов несколько приутихла.
Конечно, сам Григорий ничего не рассказывал друзьям своей природной робости перед барышнями, тем более не мог он поведать о том, что матушка из лучших побуждений подсылала к нему в постель горничных. Но компания студентов была недалека от истины.
Действительно, госпожа Вельяминова, будучи весьма состоятельной вдовой, очень волновалась за сына, ведь ему минул двадцатый год, а он был так робок. Иную мать, сие обстоятельство, возможно бы, не угнетало, но только не госпожу Вельяминову. Она считала, что настоящий мужчина, а образцом такового был ее покойный супруг, должен свободно себя чувствовать в любом обществе, особенно в женском. Иначе, как он сможет выгодно жениться?
Григорий, очутившись в коридоре, постарался взять себя в руки и успокоиться.
– О, друг любезный! – воскликнул Петр Еремеев, приятель Григория. – Отчего столь грустен? На то есть причина?
Григорий недовольно хмыкнул.
– В общем есть…
– Да, ну бог с ней, – оживился Еремеев. – Я сегодня на квартире устраиваю вечеринку только для близких друзей. Приходи, в карты сыграем, вина выпьем…
Григорий, недолго думая, согласился – действительно, развеяться не помешает.
– Так ты придешь? – не унимался Еремеев.
– Непременно…
Когда Григорий скрылся в противоположной аудитории, Еремеев подошел к сокурсникам. Те загалдели.
– Успокойтесь! – самодовольно прикрикнул он.
– А, если он догадается? А, если не придет? – не унимались те.
– Придет, никуда не денется! И все получиться… – заверил друзей Еремеев.
* * *Остаток дня Григорий пребывал в тоске: перед глазами стояла симпатичная студентка… Вот уже год прошел, как он буквально пожирал ее глазами при каждой встрече, но, увы, имени прелестницы так и не узнал. Григорий корил себя за нерешительность. Уж сколько раз он давал себе зарок, что непременно подойдет к девушке скажет что-нибудь невинное для начала разговора. Например: вы студентка или вольный слушатель[4]? Или: как вам сегодняшняя лекция по истории культуры?.. Или… Да, словом, придумать предлог, дабы разговорить барышню вполне возможно. Но, увы… Так только Григорий собирался приблизиться к предмету своих воздыханий, то слова застревали у него в горле, он начинал краснеть и впадал в крайнюю робость. В эти минуты Григорий буквально ненавидел себя.
Сидя в своей комнате, перебирая конспекты, он вспомнил, как матушка пыталась подослать к нему горничную Анфису с определенными намерениями. Анфиса, молодая дородная девица двадцати лет отроду, не страдала излишней стеснительностью и давно познала все прелести жизни. Она сразу же согласилась, тем более, что барыня пообещала щедрое вознаграждение, да и молодой барин был весьма не дурен собой…
Как только Анфиса вошла в комнату Григория в одной прозрачной сорочке, он тотчас смутился и начал что-то бессвязно лепетать, словно младенец. Но это обстоятельство горничную не смутило, а напротив – позабавило. Она приспустила сорочку с полного белого плеча и медленно начала наступать на Григория, пока тот не упал прямо на кушетку. Тогда бесстыжая гостья навалилась на него своими пышными формами и начала целовать прямо в губы.
Григорий до того разволновался, что чуть не лишился сознания. Покуда он пребывал в состоянии обморока и нерешительности, Анфиса уже успела стянуть с него брюки. Вот тут-то и началось… Григорий, что есть силы отпихнул от себя назойливую девку, та упала на пол и долго не могла прийти в себя. В это время он натянул на себя брюки и сбежал из комнаты.
Анфиса кипела от гнева, как самовар, не желая уже никакой награды от барыни. Ей было стыдно и обидно, что молодой барин, так повел себя – бросился от нее бежать, как от зачумленной. В этот же день она все рассказала госпоже Вельяминовой и зареклась, что более подобных вещей делать не станет.
Госпожа Вельяминова совершенно расстроилась: сыну уже минул девятнадцатый год, но, увы, до сих пор был робок с барышнями, не говоря уже о том, чтобы закрутить серьезный роман. После неудачного сводничества, она более не пыталась ничего предпринять, надеясь, что все же молодость и природа возьмут свое. И вот минуло более года прежде, чем вывод, сделанный умудренной жизненным опытом матушкой, свершился – действительно, Григорий увлекся барышней, а именно Полиной Забродиной.
