Елена Езерская - Возвращение
– Но.., это же библиотека!.. – растерялась Анна. – Хорошо, если отныне для входа сюда требуется специальное разрешение, я обращусь к вам и зайду в другой раз!
– Анна! – Корф заслонил собой дверь, мешая ей выйти. – Я прошу вас, останьтесь! Я должен сообщить вам очень… Очень важную вещь!
– Что-то еще непредвиденное случилось?! – холодно спросила она.
– Скажите, вы любите Репнина?!
– Мне кажется, что это касается только нас двоих – меня и князя! – гневно ответила Анна.
– Действительно! – с ненавистью воскликнул Корф. – И как это я не подумал – вас двоих! И все-таки ответьте мне – вы любите его?
– Мое положение не позволяет мне любить князя!
– Так скажите же ему об этом! Ах, да, я разрешаю вам – напишите ему, я распоряжусь, чтобы письмо ваше тотчас же передали князю.
– Но я никогда не смогу сказать Мише, что больше не люблю его! Я не понимаю, почему вы просите меня об этом? Вы вынуждаете меня отказаться от Репнина только для того, чтобы расчистить дорогу себе?
– Поверьте – это не так. Мне не нужно счастье, добытое подобным способом! Скажите, вы верите, хотя бы в глубине своего сердца, верите, что действительно сможете когда-нибудь быть вместе с ним?
– Что вы все время пытаетесь мне сказать?
– Согласны ли вы оставаться с ним теперь – теперь, когда князь знает, что вы крепостная! По душе ли вам быть возлюбленной, которую скрывают от высшего света, от близких? Быть любовью, которая вместо счастья приносит только горе и страдания?!
– Хорошо, – прошептала Анна. – Я напишу князю. Вы правы, я крепостная, а его ждет блестящее будущее. Он достоин самых красивых и родовитых девушек Петербурга. Я напишу ему, что между нами все кончено.
Анна поклонилась Корфу, невольно под ее взглядом отступившему к двери, и ушла.
«Какой я болван», – подумал Корф. Ему стало стыдно. Он снова командовал Анной, он лишал ее возможности выбора, не оставляя ей времени самой определиться в ее чувствах к Михаилу.
"Я не просто болван, я негодяй, как сказал Миша, – негодяй и трус. У меня не хватило благородства отказаться от дуэли, и вот теперь я заставляю Анну написать письмо, чтобы убедить Репнина отменить дуэль. Я такой подлец! – сам все рассчитал: если Анна даст ему отставку, исчезнет самый важный повод для дуэли. Не я отбил ее у Михаила, я всего лишь «подбил» ее написать ему.
Должно быть, он сразу же и не поверит, примчится тайно и станет ее убеждать. Но Анна – она наивная и добрая! – она откажет ему, и Репнин вынужден будет просить мировую. Уж конечно, он с уважением отнесется к выбору Анны. И не все ли будет равно, как она сделала свой выбор, по собственному разумению или по моему принуждению? Все будет кончено – все останутся живы. Не так уж важно, какой ценой достанется победа, ведь так?" – рассуждал Корф.
Он прошел в кабинет и достал из сейфа ящичек с пистолетами, открыл его и принялся рассматривать оружие, медленно водя пальцами по холодному металлу.
– Опять готовишься к дуэли? – раздался из глубины комнаты голос отца. – Ты неисправим, Владимир!
– Не вижу иного способа разрешить это соперничество с Репниным. Наши отношения зашли в тупик.
– И не было возможности остановиться раньше? Сколько еще людей должны пострадать из-за твоего несносного характера?
– Вы опять защищаете кого-то другого, но не меня!
– Если ты о Репнине, то могу тебя уверить – Миша сильный человек. Он не нуждается в моей защите. Но Анна… Сколько еще будут продолжаться ее мучения!
– Ждать осталось недолго! Скоро все решится!
– Опять ведешь себя, как мальчишка-задира! Видно, прошлая дуэль тебя ничему не научила!
– Вы же сами говорили, что за любовь стоит бороться!
– Убийство друга – не та цена, которую позволено заплатить за любовь женщины!
– Почему же сразу убийство? Это будет честный поединок!
– Но ты убежден, что погибнет Михаил! Не так ли?
– По крайней мере, я не собираюсь умирать. Но я и не хочу Мишиной смерти. Надеюсь, мне все же не придется стрелять. Если Анна убедит Репнина в том, что она его не любит, дуэль потеряет для него всякий смысл.
– Поверит ли он ей? Если она неравнодушна к Михаилу, то не сможет быть искренней.
– Сможет. Она прекрасная актриса, вы же знаете.
– О!.. Анну трудно заставить делать то, что ей не по душе. И помни – она никогда не полюбит убийцу и скорее возненавидит того, кто отнял у нее надежду на счастье.
– То есть шансов, по-вашему, у меня в любом случае нет? Репнин – живой или мертвый – все равно будет мне помехой?!
– У тебя есть только один шанс – отмени дуэль и предоставь Анне право выбора. Ибо истинная любовь не терпит насилия.
– Basta! Хватит! – разозлился Владимир. – Каждый раз, когда вы даете мне советы, мое положение лишь ухудшается. И не говорите мне, что вы имели в виду совсем не то, что я сделал. Я поступлю так, как считаю нужным! Я буду драться – и пусть произойдет то, что должно произойти!
Владимир встал и крикнул слугу, чтобы принесли огня. В свете свечей видение исчезло, и Корф почувствовал себя намного уверенней.
– Позови ко мне Григория, немедленно, – велел он собравшемуся уходить слуге. Тот с готовностью кивнул и заспешил исполнять приказание – молодой барин сегодня был нервный.
Корф подошел к портрету, повернул к себе и сказал: «Мы и прежде не могли часто найти общий язык. Почему вы никогда не принимали мою сторону, отец? Почему не слушали моих доводов? Я любил вас, всегда любил и люблю до сих пор. Но это вы, именно вы приучили меня свое мнение ставить превыше других, потому что всегда ставили его после собственного мнения – праведника! Как бы я хотел, чтобы хоть иногда вы позволяли бы себе оступаться и заблуждаться. Вы всегда знали, что хорошо, что плохо, знали меру всех вещей и поступков. Вы руководили мной и навязывали свои правила. Больше этому не бывать! Я взрослый! Я сам могу постоять за себя – разобраться с другом, завоевать женщину. И уж поверьте, сам знаю, когда и как мне лучше умереть…»
В дверь постучали.
– Входи! – крикнул Корф, отходя от портрета.
Григорий со всей силой, на которую только был способен, рванул ручку двери и ввалился в кабинет. В тот же момент распахнулось окно, створка опасно стукнула по каменной кладке стены. Владимир вздрогнул – в комнату ворвался холодный ветер. И как будто потянуло дымом…
– Звали, барин? Ах ты, господи, окно-то распахнулось! – Григорий бросился закрывать окно, принюхался. – Со двора гарью натянуло. От конюшни, поди, еще не развеялось. Чего надобно-то, барин?
– Вот возьми, – Корф протянул Григорию ящичек с пистолетами. – Подготовь – почисть и проверь.
– А давненько же вы, барин, не стреляли! – кивнул Григорий. – Решили поупражняться? Прикажете подготовить мишени?
