Ньевес Идальго - Черный Ангел
— Если вы не выйдете прямо сейчас, клянусь, я!.. — пригрозила Келли.
— Снова роды, принцесса?
От неожиданности Келли подпрыгнула и обернулась. Ее глаза расширились, и она снова отметила про себя, что этот испанец был слишком красивым мужчиной. Мысленно она осудила его за то, что он был полуголый, но вслух сказать не решилась. С другой стороны, это было глупо. Словно во сне, Келли снова пережила их жаркую интерлюдию, и по ее спине пробежала дрожь.
— Ты видел Дженкинса?
— Я даже не знаю, кто это. Повивальная бабка?
Глаза девушки угрожающе прищурились, образуя голубые щелки, таящие опасность. Мигель не искал столкновения, а потому шагнул вперед, примирительно подняв руки.
— Какая-то проблема?
— Проблема у Каприза.
— Каприза?
— У моей лошади.
— Понятно, — не придавая большого значения этому делу, Мигель направился к выходу. Лошадь была ему безразлична.
— Вы можете мне помочь? — Вопрос Келли остановил Мигеля на полпути. Не скрывая иронии, он взглянул на нее через плечо.
— Твой дядя сказал, чтобы ты нашла себе другого конюха. Это, должно быть, тот самый Дженкинс, который, кажется, куда-то подевался?
— Можешь засунуть свои издевки себе в!.. — взорвалась Келли, но передумала. Какого черта! Ей нужна была помощь, и Мигель — единственный, кто был у нее под рукой. На самом деле он всегда оказывался поблизости, когда у нее возникала проблема. — Ты разбираешься в лошадях или нет?
Мигель нагло пожирал ее своими драгоценно-зелеными глазами. Девушка была прекрасна, и у Мигеля начинала напрягаться определенная часть тела, о которой он не хотел даже вспоминать. Келли Колберт была слишком соблазнительным искушением, а он был не каменный. Попав под обаяние девушки, Мигель сдался.
— Ладно, — услышал он свои слова, попутно обвиняя себя в тупости, — поглядим, что случилось с животиной.
Келли решительно прошла мимо него, неся с собой аромат мяты, который он вдохнул как небесное благословение. Мигель едва удержался, чтобы не протянуть руку, обнять девушку за талию, прижать ее к своей груди и снова целовать ее губы. Он едва не… Мигель судорожно сглотнул и сжал кулаки. Он должен идти за ней, держась на некотором расстоянии, чтобы контролировать чувства и сдерживать напряжение. Ведь он уже не был испанским дворянином, наследником титулов и состояния — он был грязным, оборванным и потным рабом, скотским бесправным холопом, который ничего ни для кого не значит.
Каприз оказался чудесным, статным белоснежным жеребцом камаргарской породы с розовым носом и темно-синими глазами. Словом, жеребец был первоклассным. Согнув правую ногу, он потряхивал головой и нервно бил копытом землю.
Келли ласково и успокаивающе поглаживала и похлопывала коня, а Мигель послушно осматривал ногу. Он немного помедлил и не сразу сказал о проблеме.
— Великолепное животное, — сказал он, вставая.
— Правда? — Келли поцеловала жеребца в морду, а он в ответ толкнул ее в плечо. — Что с ним? Что-то серьезное?
— Осколок стекла впился в копыто.
— Ну так вытащи его, — попросила Келли и снова ласково погладила жеребца по голове. — Вот видишь, Каприз, любимый мой, ничего страшного.
На щеках девушки появились ямочки, и Мигель, неожиданно почувствовавший возбуждение, использовал коня как ограждение. Он не хотел ни видеть Келли, ни слышать ее, ни чувствовать ее запах, он не хотел приближаться к ней… Вернее, это было не совсем так. Мигель ненавидел ее за то, что она была племянницей Колберта, проклятой англичанкой, но потребности его члена не вникали в тонкости территориальных границ.
— Ты можешь раздобыть мне что-нибудь острое?
— А именно?
— Нож, например.
Глава 12
Келли напряглась. Давать ли ему оружие? В своем ли он уме? Маленький кинжал, который она
всегда носила за подвязкой, жег ей кожу. Конечно, она носила с собой кинжал! Какая осторожная и предусмотрительная женщина не носила бы с собой нож в таком месте как Ямайка, да еще в такие времена?
Каприз все беспокойнее бил копытом, и Келли пользовалась этим, чтобы в свое удовольствие
наблюдать за испанцем, пока тот успокаивал лошадь. Девушка зажмурилась. Она пьянела, слушая мягкий баритон Мигеля, гортанно приговаривавший по-французски:
— Все хорошо, малыш. Все хорошо.
Сколько еще секретов должна она открыть в этом человеке? Она находила Мигеля неотразимым,
хотя на нем были одни только отвратительные штаны, и больше ничего. Смуглая, загорелая кожа мужчины была бархатистой на ощупь и блестела от пота. А его черные как бездонная пропасть волосы! А глаза, похожие на шотландские озера! И с Капризом он был ласков… Келли спрашивала себя, могла ли эта огрубевшая от нужды и непосильного труда рука быть нежной в интимной близости, и тут же отвечала — да, могла. Разве не чувствовала она ее нежность на своей коже? Да, чувствовала, но только частично.
Порыв дать нож Мигелю был очень сильным, но и опасливая осторожность была не меньшей. Кто
даст гарантию, что он не воспользуется ножом, чтобы перерезать ей горло и сбежать?.. Печальное ржание лошади прогнало прочь все ее сомнения.
— Отвернись.
— Простите? — Мигель посмотрел на Келли.
— Отвернись. Я всегда ношу с собой маленький кинжал.
— Но где?
— Не твое дело, где! — резко ответила Келли, стараясь сдержать свое смущение. — Отвернись!
Значит, эта английская проныра таскает с собой нож? Вот так открытие! Да, она была настоящей
коробочкой сюрпризов. Чтобы чуточку подстегнуть Келли, Мигель гаденько ухмыльнулся и обронил:
— Надо же! На днях я этого не заметил. — Он с наслаждением наблюдал, как от смущения щеки
девушки приобретали цвет переспелого персика, но Келли не спасовала.
— На днях я не брала с собой нож, испанец, а сегодня взяла, — с достоинством сказала она, и
добавила с вызовом, — и, уверяю тебя, я отлично знаю, как им пользоваться.
— Правда? — на этот раз Мигель от души расхохотался, не сумев сдержать смех, да и не желая
этого делать.
Видя столь бурную реакцию, Келли лишилась разума. Этот чертов весельчак был крайне привлекательным, и если бы не ее осторожность, она явно переоценила бы его. Мигель протянул руку, и Келли отступила.
— Ладно, обещаю использовать нож только для того, чтобы вытащить осколок стекла из ноги жеребца. Ну что, ты довольна?
— Не знаю, верить ли тебе.
— Ради всего святого, барышня! Я не могу находиться здесь всю ночь. Разве ты не знаешь, что в этом проклятом поместье для рабов существует комендантский час?
