Джоан Смит - Босоногая баронесса
Так как с утра их ждало раннее пробуждение, мистер Медоуз повез дам домой сразу же после пьесы.
– Многие говорили, что идут в ресторан после театра, – сказала Оливия. – Я хочу есть.
– Я тоже проголодалась, – поддержала Хетти Тремур.
– Мы можем выпить чаю с тостами дома, – предложила миссис Харвуд.
– Потребуется не меньше часа, чтобы пообедать в отеле. У дверей выстраиваются очереди по окончании представления, – просветил мистер Медоуз.
Оливия заподозрила одну из штучек Петруччио: он тоже отказывал Кэт, притворяясь, что делает это для ее же блага.
– Но все там будут! – воскликнула баронесса. Лаура опасалась, что „все“ – это мистер Ярроу, и принялась настаивать на возвращении домой. Численное превосходство было не на стороне Оливии, и ей пришлось подчиниться, но она окончательно убедилась, что старшие понятия не имеют, как наслаждаться удовольствиями Сезона.
– Знай я, что должна буду возвращаться домой к двенадцати, я ни за что не согласилась бы, чтобы лорд Хайятт писал мой портрет, – надулась Оливия.
– Но, Ливви, полночь – для нас довольно позднее время, – примирительно сказала ее тетя. – Дома мы никогда не засиживались до полуночи.
– Тем больше причин, почему мне не следует ложиться рано, пока мы в Лондоне.
– Когда ваш портрет будет готов, вы сможете не ложиться спать допоздна, – постарался успокоить ее мистер Медоуз.
– Единственная надежда, что это случится довольно скоро. И я не понимаю, почему мне нужно надевать это противное желтое платье Фанни.
– Она устала, – объяснила Медоузу миссис Тремур. – Хорошая чашечка какао и тост вернут ей обычное расположение духа.
Она была права, Оливия, действительно, устала, чтобы продолжать спорт, но и укладываясь спать, она по-прежнему тихонечко себе под нос ворчала. Ее утешало, что пройдет совсем немного времени, и она сможет ускользнуть от своих покровителей и тогда откроет для себя настоящий Лондон.
ГЛАВА 9
Лихорадка Сезона продолжалась. В особняке на Чарльз-Стрит лорд Хайятт стал таким же привычным другом семьи, как и мистер Медоуз. Когда требовалась „душка-откидушка“, он не хуже Медоуза мог быстро ее найти и с точностью до миллиметра знал, как лучше ее установить для большего удобства миссис Тремур.
Лаура чувствовала, что устраиваемые баронессой экскурсии были не по душе лорду Хайятту. Лошадей в цирке Астли он видел, наверное, раз двадцать, а когда он сопровождал Оливию в зверинец Эксетера, то даже не взглянул на знаменитого гиппопотама. Лаура заметила, что глаза лорда Хайятта намного чаще останавливались на баронессе, чем на шоу, за которое они платили. Он наблюдал за ней, как безумно влюбленный, улыбался, когда она взвизгивала на представлении цирковых наездников. В зверинце он вытащил блокнот и набросал рисунок баронессы. Одним словом, он вел себя, как поглупевший от любви юнец. Но когда экскурсии заканчивались, он обращался к Лауре.
– Боюсь, мы отвлекаем вас от работы, – сказала она.
– Я постоянно в работе. Сегодня я, наконец, выбрал выражение лица для портрета баронессы.
– А, вот почему вы рисовали! И какое же выражение вы выбрали?
– Чистого восторга. Приятно видеть, что не все молодые люди пресыщены жизнью. Но когда зрители увидят картину, им и в голову не придет, что восторг вызвала обезьянка, сорвавшая с дамы шляпку, чтобы на ней отплясать. Эта честь будет приписана великолепию природы.
Хайятт ждал от Лауры шутливого напоминания об обезьянке с портрета леди Деверу и вздохнул с облегчением оттого, что ничего подобного услышать не пришлось.
– Оливия по-прежнему наивна и прямодушна, несмотря на ваши страхи, что я и мои друзья можем ее испортить, – сказала Лаура.
Хайятт поклонился.
– Я был несправедлив к вам, мисс Харвуд. Примите мои извинения. Девушка крайне избалована ее теткой, но это не ваша вина. Я вижу, ваша роль отлична от той, что я предполагал. Вы с мистером Медоузом заменяете ей мать с отцом.
Он нередко замечал, что они наблюдают за баронессой с озабоченностью встревоженных родителей. Иногда они походили на супружескую чету, так как понимали друг друга без слов. Лаура отрицала романтическую связь с Медоузом, но Хайятт склонялся к мысли, что ее слова вызваны простой осторожностью, так как она еще не получила официального предложения.
– По правде говоря, я польщена, что вы приняли меня за опытную дамочку, – сказала Лаура со смелой улыбкой.
В этот момент Хайятт выбрал, как он нарисует мисс Харвуд. Он хотел бы передать вот этот неожиданный всплеск отваги в спокойном лице уравновешенной леди. Мисс Харвуд всегда отдаст предпочтение благоразумию, но в ней проглядывала и дерзкая девчонка, что и удерживало его интерес. Но не достаточно дерзкая, чтобы позировать Хайятту? Он спросил, не переменила ли она свое решение.
– Меня отпугивает судьба модели после того, как бывает окончена картина, – ответила Лаура.
Имя леди Деверу не было произнесено, но Хайятт понял, что она имеет в виду.
Сеансы в Гайд-Парке занимали по-прежнему утренние часы, но вскоре возникла необходимость перебраться в мастерскую. Мистер Ярроу не смог удержать при себе тайну. Сначала он привел парочку закадычных друзей, потом каждый из его приятелей пригласил нескольких своих. Дамы из их компании считали ранние прогулки чем-то вроде утренних пикников и приносили корзины с едой. Оливия жаждала присоединиться к молодежи и чувствовала себя несчастной, так как должна была сохранять неподвижность, придерживая край юбки. Дамы, которых никто не приглашал, навязывались лорду Хайятту со знакомством, станками они слонялись за его спиной, щебетали, дарили комплименты и намеки, что им также хотелось бы стать его моделями.
– Завтра перебираемся в мастерскую, – сказал Хайятт, складывая вещи в конце сеанса.
Этим утро работа продолжалась лишь сорок пять минут. Сделано было очень мало.
– Что ж, теперь не будет необходимости подниматься рано. Встретимся в девять часов, если это время устраивает Дм.
Лаура с радостью выслушала Хайятта.
– Великолепно! – ответила она, но ощутила в лорде Хайятте некоторую холодность и гадала, чем она вызвана.
Должно быть, виновата собравшаяся толпа, предположила она. Или он обиделся, что она отказалась ему позировать? Не имеет значения, даже если и так. Она считала свой отказ верным поступком. Могли поползти сплетни, а у нее не было желания становиться рядом с леди Деверу.
Оливия, вместо того, чтобы извиниться за приглашение нежелательных для художника зрителей, свалившихся на его голову, общалась с неприятелем. Ярроу отвел ее в сторону и флиртовал напропалую. Мистер Медоуз и Лаура обменялись безмолвным взглядом, и мистер Медоуз пошел за баронессой, чтобы проводить ее к карете.
